Голос в вашей голове.
Дети играют в мячик до первого «Я сдаюсь!»,
Крыши блестят на солнце, отмытые под дождем,
Мама читает писма: брат пишет «Да я вернусь»,
Тихо сквозь слезы шепчет «Мы тебя очень ждем».
А в небе, бездонно синем, летит журавлиный клин,
Пахнет цветущей липой и вишнями по утру,
Мальчик с мячом не верит, что скоро мы победим,
Бабушки у подъезда не верят вообще в войну.
Сосед протирает стекла — майские, все дела,
Сегодня тепло и тихо… вот… первые комары?
А Машка-то, Машка! Знаешь, вчера еще родила,
Собака с подбитой лапой просит у всех еды.
Там, видно, другие люди, собаки и журавли,
Там, знаешь ли, все другое, там выжженные поля,
И грохот, и смерть, и слезы, и письма для всей семьи,
И кровью пропитана вдосталь родная для них земля.
И снова, как в сорок первом, повсюду огонь и дым,
Из окон не видно неба, из окон опять война,
Мальчик с мячом вобнимку шепчет: «Мы победим»,
И тянется снова к маме — она у него одна.
09.05.23
Крыши блестят на солнце, отмытые под дождем,
Мама читает писма: брат пишет «Да я вернусь»,
Тихо сквозь слезы шепчет «Мы тебя очень ждем».
А в небе, бездонно синем, летит журавлиный клин,
Пахнет цветущей липой и вишнями по утру,
Мальчик с мячом не верит, что скоро мы победим,
Бабушки у подъезда не верят вообще в войну.
Сосед протирает стекла — майские, все дела,
Сегодня тепло и тихо… вот… первые комары?
А Машка-то, Машка! Знаешь, вчера еще родила,
Собака с подбитой лапой просит у всех еды.
Там, видно, другие люди, собаки и журавли,
Там, знаешь ли, все другое, там выжженные поля,
И грохот, и смерть, и слезы, и письма для всей семьи,
И кровью пропитана вдосталь родная для них земля.
И снова, как в сорок первом, повсюду огонь и дым,
Из окон не видно неба, из окон опять война,
Мальчик с мячом вобнимку шепчет: «Мы победим»,
И тянется снова к маме — она у него одна.
09.05.23