Голос в вашей голове.
читать дальшеДостучаться до небес.
Поезд мчался на огромной скорости. В дороге состав задержался на границе и теперь нагонял упущенное время. Пассажиры старались не замечать крутых виражей вагонов, падающих со столиков предметов, когда локомотив начинал резко тормозить, и прочих неудобств, связанных со слишком быстрым ходом. Колёса исправно стучали по рельсам, за окнами мелькал одинаковый пейзаж местности — смешанные леса, поля с золотистым ковром высаженных на них злаков и редкие речушки; время близилось к вечеру и солнце уже клонилось к закату, отдавая последнее скудное тепло железной гусенице поезда.
Молодой человек, лет двадцати пяти, темноволосый и темноглазый, немного худощавый, занимавший нижнюю боковую полку почти в середине вагона, откуда было одинаково близко и далеко, как до обоих туалетов, так и до одной «курилки», с увлечением читал какую-то книжку. Судя по обложке, это была фантастика. Ничего особенного в ней не было: обычная и, на чей-то взгляд, вполне заурядная повесть о космосе и людях, живущих на разных планетах. Но если бы кто-то обратил внимание на глаза читателя, то его наверняка бы заинтересовал то, с какой неподдельной нежностью пассажир смотрел на книжные строки из чёрных букв, словно бы он сам лично знал каждого героя этой книги и ежедневно встречался с ними. Но смотреть было некому….
Через некоторое время, когда стало совсем темно, а яркий свет в вагонах уже погасили, молодой человек встал и, хромая, пошёл по вагону, прихватив с собой пачку сигарет и зажигалку. Он дошёл до отведённого для курения места, за его спиной хлопнула тяжёлая железная дверь, и пассажир оказался в одном из тамбуров поезда, где кроме него никого не было. Он прикурил, и едкий сигаретный дым стал медленно расползаться по салону, не желая быстро растворяться в удушливом летнем воздухе.
За грязноватым окном плыли мили дорог, погружённые в настигшие их сумерки — предвестники окончания ещё одного дня. Пассажир смотрел сквозь стекло, делая глубокие затяжки и равнодушно провожая взглядом незнакомую, чужую, но такую одинаковую местность.
Все места похожи друг на друга. Только сегодня ты здесь и грезишь о другом городе, в котором никогда не бывал, а на следующий день ты уже там, так и не заметив разницы, той самой разительной перемены, которая отделяла тебя от выдуманного тобою мирка, мира твоих желаний. Ты представляешь себе горы — огромные и величественные, но когда ты встречаешься с ними лицом к лицу, то в первый момент кажется, что в мечтах они были больше. На самом деле, если внезапно оказаться за сотни миль от дома, то не сразу осознаешь насколько ты далеко, если, конечно, не попадать из тропиков в вечные льды. Почти одни и те же растения, почти одинаковые люди, почти любая местность может сойти за дом, особенно, если никогда не было своего…
У него когда-то был. Очень давно, когда он ещё не знал, как спускать курок, как Смерть может брать его за руку и вести за собой, когда не было одиночества и ночные кошмары не мучили наяву….
Очень-очень давно….
В маленькой комнате, где было много света и счастья, друзей и игрушек. Где семья собиралась вместе по выходным и тратила последние деньги на скромные радости жизни — вино для взрослых и дешевые конфеты для детей…
Дотлевшая сигарета обожгла пальцы.
— Чёрт! — ругнулся куривший, отбрасывая окурок в сторону. Движение было слишком резким и скрытая под лёгкими брюками рана на ноге, тщательно стянутая бинтом, сочувственно и требовательно отозвалась резкой болью. Он посмотрел на красное пятно на пальце — след от ожога. Несколько мгновений молодой человек смотрел на палец, а затем усмехнулся.
Его дорога была странной и не слишком лёгкой. Долгая дорога под ручку со Смертью, которая была вечной спутницей человека, несущего её в себе. Владелец забвения. Мастер пустоты, умеющий приносить только горе и страх — вот кто он. Больше ничего, лишь конец пути тех, кто попадался на его дороге.
— Бесконечная жизнь, — тихо сказал он себе, и стук колёс поглотил его голос. — Только жизнь, после которой не наступает отдыха, всё начинается вновь и длится бесконечно… Сколько я живу? Сколько я умирал? Где грань, за которую так стремятся люди, уверенные, что им подвластно всё? Всё? Всё?! — его голос становился громче и громче, стоящий в тамбуре человек уже почти перекрикивал шум вагонов. — Что есть всё?! «Возможно всё, стоит только захотеть», ха! В одном мире, в локальной игре, созданной только для одного человека, где все участники — это лишь люди, которые сменяют друг друга на протяжении всей дороги к финишу! Вот, что значит ваше «ВСЁ»!! А как быть тому, кто сам и есть финиш?!
Он говорил долго, словно сходил с ума. Он слишком долго молчал, молчал, когда нужно было что-то сказать. У него так никогда и не было того, что он упорно пытался видеть в своих воспитателях, оказавшихся обычной фикцией, как и его память о них.
У него не было той семьи, которую он видел в окружающих его людях, людях, любивших других детей.
Трудно любить взрослого. Любят только детей, до тех пор, пока они не вырастают…
Он родился взрослым….
Родился случайно…
* * *
— Кто ты такой?! — в глазах женщины читался неподдельный ужас. — Что тебе надо?!
Высокий худощавый человек в светлой рубашке и светлых брюках медленно снял лёгкий тёмный плащ и повесил его на руку, поднял на немолодую даму тёмные глаза:
— Раб и владелец рабов. Я тень короля и король самому себе.
— Ты больной ублюдок! — взвизгнула женщина, отползая в угол комнаты, по которой были раскиданы вещи, и зажимая рукой рваную рану на плече.
— Я болен Смертью…
Больше он ничего не сказал. Нечеловеческий рывок в сторону его жертвы прерывал её страдания и не дал вырваться из горла крику ужаса, навсегда застывшему в её глазах.
Молодой человек отнял руки от тела и выпрямился. Взял упавший на пол плащ.
— Тан!
Чей-то властный голос заставил его оглянуться. За спиной убийцы стоял пожилой человек, направивший на него оружие, в котором не было ничего примечательного, кроме слишком короткого и толстого ствола.
— Эта модель запрещена Законом, — покачал головой тот, кого назвали Таном.
— Для тебя я сделаю исключение, — вооруженный человек, которого сложно было назвать как стариком, так и молодым, смотрел в глаза убийце его жены. — Положи оружие на пол и сложи руки на груди. Быстро!
Молодой человек аккуратно положил плащ, вынул из-за спины два пистолета с лазерными прицелами и тоже положил у своих ног.
— Зачем ты её убил? — в голосе противника мелькнула секундная дрожь, тут же исчезнувшая прочь. — Она ничего не знала. Она была простым человеком… Старым человеком!
— Это работа, — пожал плечами Тан. — Она хотела убить моего подопечного. Тебя я не видел, а если бы ты был умнее, то не видел бы до сих пор.
— Ты несёшь только смерть, и я избавлю людей от такого недоноска, как ты. Пусть я не решу всех проблем, но одним козлом станет меньше….
Пожилой мужчина вытянул руку с оружием и приготовился стрелять. В ту же секунду его противник молниеносно выбросил вперёд правую руку, и нечто маленькое и серебристое вырвалось из его рукава. Старик на долю секунды отвёл глаза от убийцы. Этого хватило, чтобы Тан смог прыгнуть в сторону, разбивая в крошку толстый стеклопакет окна и нырнуть в образовавшуюся брешь в стене.
Выстрел лишь косо задел его по лодыжке, помешав, однако, удачно приземлиться на землю под окнами высокого стеклобетонного дома.
Через мгновение после того, как из окна третьего этажа посыпались осколки стекол, и нечто светлое промелькнуло в воздухе, опустившись на мягкий ковёр травы в палисаднике, грянул мощный взрыв. Отсветы пламени, выбивающиеся из разбитого окна, бликами взыграли на растрёпанных коротких волосах молодого человека, как раз поднявшегося с земли и хромая скрывающего в джунглях бетонных построек…
* * *
Рана не была опасной. Но болела так, словно ногу оторвало вовсе. Темноволосый человек стоял перед запотевшим от горячей воды зеркалом в ванной, тщательно сбривая несколько дневную щетину. Последнюю неделю он не вставал с постели, кроме как для того, чтобы удовлетворить естественные потребности организма, в которые входили еда, туалет, сигареты и слабые попытки поддерживать тело в физической норме. Иначе — тренировки.
На третий день после ранения у него начался жар, затем бред, перемежающийся с редкими проблесками сознания. Он видел себя юношей, вечно находящимся на месте кого-то чужого, того, кто был истинно достоин любви своего воспитателя. Он чувствовал себя заменой кому-то. Точной копией ушедшему однажды человеку, для которого существовала нежность, забота и тревога.
Для него же осталась лишь иллюзия родства…
Через пару дней организм победил и пограничное со смертью состояние отступило, оставив после себя чудовищную слабость и разбитость, которые, однако, тоже не задержались надолго, подчиняясь упорным тренировкам раненого.
Десять дней спустя Тан уже вполне нормально двигался, что было весьма немаловажно для человека его профессии, с одинаковой лёгкость дарующего смерть всем, кто вставал на его пути, когда он вел к конечной цели своего клиента.
— Игра, — сказал Тан своему отражению в зеркале. — И моя задача дойти до конечного уровня с той командой, которую я набрал. Довести её и убрать с дороги всех.
Он собирался провести несколько часов в каком-нибудь баре и изрядно напиться, чтобы в поезде уделять внимание только своему предстоящему похмелью, и вовсе не пытаться думать о том, почему такая несерьезная рана принесла ему столько проблем.. Билет у него был куплен заранее, денег на счету после последнего «заказа» изрядно прибавилось, жизнь не готовила перемен, а ближайшее заведение с приличным ассортиментом коктейлей и девочек было почти под боком….
Что ему ещё надо?
Где ему ещё будут так рады, как в баре скромного клуба, где он станет напиваться дорогими коктейлями?
* * *
Девушка была, мягко говоря, неприметной. Серые глаза, серые волосы, чёрная юбка до колен и белая блузка, словно она только что вышла с выпускного бала старших классов. На вид ей было примерно лет семнадцать, не больше, и только усталый взгляд из-под опущенных ресниц выдавал в ней нотку вымученного жизнью реализма — той неотъемлемой черты, что была присуща лишь людям, достаточно пожившим на свете.
Молодой человек с тёмными волосами, одетый в обычные джинсы и футболку, сел рядом с ней. Она улыбнулась ему так, словно знала, что произойдёт дальше. Тан не стал мучить себя догадками и строить гипотезы насчёт этой странной девушки. Если она была согласна провести с ним вечер, то не стоило и думать о каких-то вопросах..
Вообще, выбор у него был и довольно приличный. Сегодня в клубе выступала какая-то местная звезда и помещение было достаточно заполнено различными представителями неформальных обществ, чтобы Тан мог привередничать. Но он остановился на ней…
Не известно, почему. Может, хотел простоты и хоть какой-то искренности, что ещё угадывалась в глазах девушки, а может, не стал испытывать судьбу и пожалел свою раненую ногу.
— Добрый вечер, — поздоровался он. — Меня зовут…— Здесь он осёкся, словно собственное имя было для него отголоском прошлого, которое не стоило вспоминать. — Тан, — сказал он после паузы.
— Бри, — представилась девушка. — У тебя хорошее имя. Ни к чему не обязывает и ничего о тебе не говорит. Оно красивое, но слишком короткое. Ненастоящее?
Тан почувствовал удар в лицо.
— Ненастоящее, — согласился он. — А есть разница?
— Хорошо, что не лжёшь.
— Не научили.
— А у тебя были учителя? — улыбнулась она.
— Был.. один, но не мой. Я просто оказался достаточно близко, чтобы временами замещать ему того, кто действительно был ему учеником и почти сыном, — на этих словах Тан как-то странно усмехнулся и покачал головой, словно что-то вспоминая. — Хочешь выпить?
Девушка покачала головой.
— Я не пью. А ты пей, если тебе это действительно нужно…
Второй удар и опять точно в челюсть.
* * *
Впервые за долгие годы Тан чувствовал себя на том самом месте, где обычно стояли другие. Впервые он понимал, что используют его, а не он. Используют нагло и легко, будто он и не живое существо, а кукла.
Молодой человек смотрел в глаза девушки, которая осталась с ним, согласившись прогуляться до скромного и слегка запущенного номера мотеля, где жил Тан. Временно, конечно.
Бри смотрела на него и он кожей чувствовал, что девушка видит в нём кого-то другого, а сам он — лишь шанс на время забыться в самой себе и почувствовать на теле тепло мужских рук. Родных рук, пусть даже это родство есть только в её грёзах, но девушка, наверное, уже слишком отчаялась, чтобы ждать реального человека и потому предпочла найти ему замену, скопировать облик, использовать мужское тело для своей недолгой радости…
Закрыть глаза и представить, что губы Тана — это губы того, кто был ей действительно нужен.
Тан не смог дать ей желаемого. Будучи всегда лишь заменой кому-то, он седьмым чувством понял, чего Бри хочет от него. И, взяв девушку за плечи, поцеловал в щёку, отпуская.
Какое-то время она так и стояла, не шевелясь, словно с разбегу угодила в ледяное море, а затем крикнула вслед растворяющемуся среди переулков мужчине, чья походка была хромой:
— Почему?! Я не достаточно хороша для тебя? Я похожа на уродца, или мой вил настолько отвратителен? Что со мной можно только так?
Тан обернулся:
— Потому, что я не замена. Я ещё человек… хотя бы в этом.
— Кто ты такой? — Бри сделала несколько шагов к молодому человеку. Он стоял на месте.
— Убийца, — честно ответил Тан.
— Ты играешь со Смертью.
— Я играю с жизнью, потому что не знаю, куда её девать.
— Знаешь, только никак не хочешь вернуться домой, чтобы это понять…
Тан пожал плечами и повернулся, чтобы уйти.
«У меня никогда не было дома…»
— Постой!
* * *
Бри никогда не была особенно смелой. Во всяком случае, таковой её не считали. Вообще, если начистоту, её считали никакой: девушка подходила под категорию «щенок». Не очень длинные, распущенные в вольном стиле волосы, большие серые глаза, в которых всегда таилась надежда на чудо, «собачья» чёлка, потрясающая способность притягивать на себя насмешки и пинки окружающих. Ребёнок — вот кем она была. Так и не научившаяся жить в реальном мире, грезящая о героях из фантастических романов, смотрящая в ночь с надеждой…
И в тоже время было в неё нечто прямо противоположное, то самое, что прочитал в её глазах Тан, когда ещё только увидел девушку в баре. Это были глаза человека, попробовавшего в жизни всё, пытавшегося жить среди себе подобных, не строить иллюзий и получать от мира все сливки. Вряд ли у Бри нашлась бы хоть одна брешь в знаниях древних мудрецов или состава действующего правительства. Слишком старые глаза, слишком усталый взгляд, слишком привычная и почти необъяснимая нежность в их глубине…
Нежность не к нему.
— Почему ты молчишь? — Бри положила ему руки на плечи, стала легонько целовать в шею. Тан не шевелился, лишь закрыл глаза, вспоминая, как было хорошо, когда он не знал, что такое спускать курок, как же всё было просто, как ясно…
А потом ему ясно же дали понять сколько он стоит.
— Бри, — спросил он девушку, — сколько я стою для тебя?
— Что?
— Сколько я стою? За что ты сможешь расстаться со мной без сожаления? Если тебе сейчас предложат за мою голову весьма внушительную сумму, ты продашь меня?
— Да, — подумав, ответила Бри.
— А если я вернусь, чтобы мстить?
— Из могилы не возвращаются. Я рискну….
Молодой человек прошёл в дальний конец комнаты и сел на край разложенной постели, заправленной белоснежными простынями.
— Ты очень похожа на меня, Бри, — сказал Тан. — Я тоже однажды рискнул…. И не жалею об этом. Давно ты занимаешься своей… профессией? — он поднял на неё глаза и не отводил взгляда, пока девушка изучала его, словно решая, стоит ли что-то говорить.
— Давно ли я сплю с мужчинами за деньги? — на её лице появилось ироничное выражение. — Прилично. Но не думай, что я готова предлагать себя каждому: у меня хватает постоянных клиентов, которое по-своему любят меня, чаще всего им не нужно ничего, кроме разговора. Как и тебе, — добавила она, чуть погодя.
Тан кивком предложил собеседнице сесть. Та послушно опустилась рядом на постель. Посмотрела на уставшее лицо мужчины.
— Я не помню своего детства. Говорили, будто я попал в аварию и всё забыл. Мои родители всегда казались мне слегка странными, а потом я узнал, что они приняли меня к себе, как приёмыша государства, за весьма посредственную квартирку и ежемесячные выплаты, которых не хватило бы и одному человеку.
Бри кивнула, словно одобряя его рассказ.
— Я убил в двенадцать. Первый раз. Потом узнал, что я не родной сын своим родителям, узнал цену, которую им платили, чтобы они создавали мне иллюзию дома, заменяли мною свои желания иметь ещё одного ребёнка… Вся моя память о счастливых днях, о подарках на праздники, о теплых руках оказалась лишь подделкой, искусственно введенной мне в мозг. Я — эксперимент одного человека над другим, вечная замена всем и всему. Я могу стать кем угодно, но я так и не смог занять своё место там, где вырос. Потому я ушёл… Нашёл иную реальность и ушёл, оставив тех, кому я хоть кого-то заменял, наедине с самими собой…
— Трудно убивать? — спросила девушка.
— Трудно жить. Убивать легко и умирать. А от кого бежишь ты?
— От себя. Все мы бежим от себя. И ты тоже. Ты не смог стать для кого-то тем, кем хотел. И ушёл. А я потеря человека, для которого я была всем… и стала стремиться быть хоть чем-то для всех.
Бри отвела глаза, посмотрела на пол и продолжила:
— Ни один человек, который провёл со мной ночь за последний год так и не поднял трубки телефона, когда я набирала номер. «Абонент не отвечает…» А мне всего-то и надо было, чтобы хоть кто-то ответил, чтобы сказал… спросил.. как я живу… Мне ничего в те моменты было и не нужно от них. А друзья… какие у меня могут быть друзья? — девушка горько усмехнулась. — Я такая же замена, как и ты. Для всех, кто бежит от себя, от своих глуповатых жён, от жизни, от проблем… .
Тан не стал больше ничего говорить, он обнял Бри за плечи. Он нашёл того, кто понимал его, пусть даже в том, месте, где нет и не могло быть искренности просто по природе своей. На самом дне жизни, где нет места ничему, кроме денег и напускного счастья, на дне между смертью, которую держал в руках Тан, и жизнью, которую дарила Бри, они нашли друг друга, чтобы утром всё начать с начала…
* * *
Тан уехал рано утром. Поезд отправился по расписанию и через час, когда солнце уже полностью встало над теплыми краями, из которых он возвращался домой, молодой человек сидел на своём месте, раскрыв книгу популярного фантаста, перечитывая историю, в которой когда-то сам принимал участие. Или это тоже было ложью?
Куда он ехал? Домой? А что такое дом? Его никто не ждал за дверями того места, где он жил. Всего лишь ещё одно место пребывания, которое он собирался сменить сразу же по возвращении. Такой образ жизни сложился у него очень давно: выполнил работу, убил, нажал на курок и не промахнулся — меняй жильё. Нет, Тан не был суеверным и уж точно не боялся мести, у него была тяга к путешествиям. Уезжать надо раньше, чем успеешь привыкнуть к своему временному пристанищу, иначе потянет остаться, а он не должен терять профессионализма. Слишком жива ещё была в нём история человека, который отнёсся к своему «заданию», работе, как к человеку И потерял ту часть себя, которая позволяла не отвести глаз, когда нажимаешь на спусковой крючок.
И как не стремился Тан не стать похожим на своего временного воспитателя, который так никогда и не смог увидеть в нём никого, кроме похожего на своего ушедшего сына подростка, он с каждым днём приближал это родство.
…Через девять часов тёмноволосый мужчина лет двадцати пяти вышел из вагона поезда, поёжился от порывов холодного ветра и, подхватив только одну небольшую спортивную сумку, пошёл к переходу. Он исчез среди лиц также стремительно, как начался крупный дождь над его головой…
* * *
Хромой человек вывернул из переулка и подошел к дому со двора. Он зашёл в подъезд и поднялся на свой этаж, но едва Тан вышел из второго лифта, как услышал ругань и быстрые шаги, которые, как ему показалось, вели из его двери. Как только шаги удалились по лестнице, он осторожно заглянул за стену, где находились все квартиры. Дверь его жилища была распахнута, на пороге лежал человек. Подойдя ближе, молодой человек узнал в нём хозяина дома, у которого снимал жильё. В руках пожилого грузного мужчины с чертами лица подофила была связка ключей, которой он и открывал дверь, впуская в неё свою смерть. Под трупом растекалась большая лужа крови, а приличное отверстие на спине (судя по всему, выходное, но не от простой пули, а от чего-то очень горячего) всё ещё дымилось.
— Так. Приехали, — спокойно сказал Тан. Он аккуратно, чтобы не оставлять следов, прошёл внутрь, зашёл в спальню и, не снимая с плеча сумки, нагнулся, заглядывая под кровать. Там на дно деревянной конструкции, так, чтобы можно было дотянуться рукой, был прикреплён пистолет весьма странной конструкции, напоминающий мечту любого писателя-фантаста: плазменный бластер, оружие профессионалов…
— Игры кончились.
Тан огляделся. Ему нечего было брать, кроме тех вещей, что были с собой в сумке. Он перешагнул через труп хозяина дома, оглянулся на него, словно размышляя, стоит ли что-то делать, а потом пожал плечами и вышел вон.
Только на вокзале он обнаружил, что где-то оставил телефон. Он редко вспоминал о его наличии, ещё реже — скучал по нему, но сейчас молодой человек внезапно ощутил острую нехватку этого бесполезного предмета…
Бри набрала его номер, прекрасно зная, что услышит в ответ.
«Абонент не отвечает…» — донесся до неё механический голос.
— Так мне и надо, не буду строить воздушных замков….
На улице хлестал проливной дождь, смывая удушливую жару прошедших недель. Бри заперла свою комнату и, подхватив немногочисленный скарб, вышла под дождь.
— Всё равно, куда, — сказала она серому небу. — Лишь подальше от себя. Он оказался таким же, как и все, таким же, а я думала… думала, что хоть один человек… но он такой же…
Бри плакала. Она вновь купилась на яркие краски и они вновь смылись дождём, как и сотни раз до этого.
* * *
Конечно, если Власти узнают о том, что Тан достал из-под кровати, по головке его вряд ли погладят, но те, кто приходил за ним, первыми нарушили запрет на ношение более совершенного оружие, чем производится в том мире, куда ты направляешься. Это касается и засекреченных правительственных разработок, о которых знают все, кто переступает пороги планет. Можно называть это как угодно: коридоры, порталы, галактические полёты, транспортные кабины или гипертоннели. Результат один и тот же — переход в иное измерение, другое место, новый мир.
С плазменным оружие Тану было куда спокойнее и привычнее, нежели с обычным огнестрельным. Изначальные навыки всё же давали о себе знать.
Прибыв на центральный вокзал, убийца понял, что не знает, куда ему ехать. Основная работа здесь была выполнена, охотившиеся за ним люди вряд ли остановятся на полпути, а полноценно разобраться с этой проблемой можно было только там, откуда они прибыли (с таким-то оружием!), а искать жильё в этом мире было просто глупо. К чему оно, если Тан скоро отправится назад. Проблема была в том, что обратный переход не зависел от его желания: точный срок и точное время. Оно было дано Тану при заключении контракта, и до него оставался ещё месяц — Смерть нашла его «заказ» куда раньше, чем рассчитывал дотошный наниматель.
Тан погладил пальцами «Осу» в кармане куртки, которую купил специально для ношения оружия, да и замена утерянному плащу тоже не мешала. Внезапно он понял, куда ему надо.
Тан купил билет и направился к указанному на табло пути — благо, поезд отходил не просто сегодня, а через пару десятков минут.
В какой-то момент он заметил, что его «ведут»…
— Кажется, и мне настало время достучаться до небес, — сказал себе Тан, осторожно осматриваясь по сторонам. — Слишком много людей, — покачал он головой. — Нет места для выстрелов…
Тан свернул в переулок у вокзала. До отправления поезда оставалось ещё пятнадцать минут. Он успеет, должен успеть. Человек, сжимающий в руках плазменное оружие «Оса», прижался спиной к грязной стене, слившись с ней.
Двое крепких мужчин показались в начале переулка через десять минут…
Он «снял» их быстро и чисто. Точными выстрелами в голову. Почти невидимый луч горячей плазмы лишь на несколько мгновений взрезал пустоту, оставив после себя лишь тёплый след и дымящиеся отверстия ран на телах. Никто из неудавшихся убийц даже не успел достать своего оружия, а на их лицах навсегда застыло выражение недоумения и растерянности.
Осталось пять минут.
Тан быстро забрал из карманов мужчин их оружие и побежал прочь.
«Если только кто-то есть дома, я обязательно достучусь» — Думал он набегу.
Бри сидела в кафе. Дома было настолько противно, что она больше не могла там находиться, а потому коротала время до отъезда в маленьком и уютном заведении. На столике стояла чашечка кофе, пепельница и пара тарелок с пирожными. Наконец она могла позволить себе делать то, что ей хотелось: сидеть и не спешить, есть сладости и смотреть на людей, торопливо поедающих свою пищу, боясь опоздать куда-то. Ей было некуда спешить.
Девушка не знала, что ждёт её за гранью, куда она собиралась шагнуть, но и оставаться здесь было для неё уже невыносимо.
— Всё, хватит строить надежды, — Бри смотрела в тёмную жидкость в чашке. — Хватит быть вечным мечтателем, никто и никогда не ответит на мои звонки, никто не постучится в дверь. Правы были те, кто говори мне: «Живи и наслаждайся! Лучшего у тебя не будет».
Девушка подавила подкатившиеся слёзы где-то в глубине себя. Сердце сжималось от мыслей о том, сколько всего она упустила. Кем она могла бы стать? Принцессой, воином, путницей, волшебницей…
— Ничего, Бри, скоро ты всё это увидишь…
Она просидела в кафе до вечера.
Он бежал. Поезд уже тронулся и только двери последнего вагона ещё оставались открытыми, наверное, там были добросовестные проводники, действующие по инструкции. Тан заметил, как в проёме мелькнуло милое женское личико, явно намереваясь захлопнуть тяжёлые железные двери.
— Подождите! — крикнул Тан.
Достучаться до небес. Один раз в жизни…
Девушка-проводник высунулась и помахала рукой: быстрей, мол, быстрей. Состав набирал ход. Молодой человек с усилием бросил в вагон сумку и внезапно понял, что бежать быстрее он не может. Тан и так преодолел приличное расстояние, покрыв его со скоростью, которой мог позавидовать и здоровый человек, а уж с его ранением… Локомотив набирал ход, девушка, смотрящая на него из вагона, испытывала искреннею жалость, но остановить поезд она не могла, или просто боялась.
У него получилось посмотреть на Бога. Когда-то очень давно, когда был только выход в Большую Игру под названием Жизнь…
Что-то оборвалось и сломалось навсегда, когда Тан ухватился за поручень и поставил ногу на ступеньку вагона. Проводница помогла ему подняться…
…Поезд опаздывал. Не намного, но этого хватало, чтобы он несся с огромной скоростью даже днём, хотя и положено нагонять упущенное время ночью. Когда на землю спустились сумерки и общий яркий свет погасили, а все пассажиры, кто не был занят вечерним туалетом, завозились на полках, стараясь уснуть, Тан вышел в тамбур.
Накануне, ещё днём, симпатичная проводница, заметив, что её пассажир хромает, вежливо и немного смущённо осведомилась, не нужно ли ему что-нибудь. Молодой человек усмехнулся, подумав попросить у девушки ещё одну «Осу», но вслух спросил только бинт и что-нибудь для обработки ран. Проводница испуганно взглянула ему в глаза, но ничего не сказала. Бинт она всё же принесла, захватив с собой икакой-то антисептик из дежурной аптечки.
— Больше ничего нет, — смущённо произнесла она, отводя взгляд.
— Спасибо и за это, — убийца смотрел на неё, стараясь угадать, почему она всё же выполнила его просьбу. Испугалась, почуяв, кто он? Или просто добрая? Скорее, второе…
— А вы… — Девушка всё-таки решилась на этот вопрос. — В смысле, у вас есть…
— Разрешение на ношение оружия? — обворожительно улыбнулся Тан. — Вы наблюдательны, — проводница покраснела, — конечно, есть. Вот оно.
Пассажир и впрямь имел разрешение. И, судя по всему, не от простого отделения местных властей, а откуда-то покрупнее, потому как девушка так и не поняла запутанных формулировок и наименований, написанных только для прочтения профессионалами. Она вернула длинный листок зеленоватой бумаги «представителю охранной службы» и, извинившись, быстро исчезла в своём купе.
— Девочка, знала бы ты, кто мне это выдал и что за оружие там упоминалось, — покачал головой Тан вслед проводнице.
До самого вечера он читал книгу. Ту самую, которую читал ещё по дороге домой. Молодой человек никак не мог понять, откуда автор узнал о том, что произошло давным-давно, в иной Галактике, с людьми, сотни раз после сменившими имена и профессии.
Когда свет погасили, он встал и направился в «курилку».
В голову лезли настойчивые воспоминания детства. Фальшивого и короткого. Тан смотрел на пробегающие за стеклом мили дорог, на поля, леса и камни под колёсами. Он думал о том, кто он. Кем был и кем станет. Впервые за многие годы он стал сомневаться, правильно сделай, попрощавшись однажды с человеком, который видел в нём другого — мальчишку, что был лишь отражением своего названого младшего брата. Кажется, он что-то говорил, потм сорвался на крик, а потом…
Дотлевшая сигарета обожгла пальцы и он, ругнувшись, отбросил её прочь. Рана на ноге сочувственно и требовательно заныла.
— Молчишь? — спросил он у неба. — Ну, молчи, молчи. Я тоже долго молчал, уходил, пожимая плечами, потому что носил только смерть. Детство, — убийца усмехнулся своим словам. — А был ли я когда-нибудь ребёнком? Несчастные несколько месяцев, когда я жил в святой уверенности, что у меня есть семья… И даже тогда я не чувствовал себя маленьким, словно знал, что вырос…
Молодой человек с горечью посмотрел на себя.
— А потом я спустил курок. И стал спускать его, не думая о том, кому это нужно и нужно ли это мне. Я хотел стать для него чем-то, хоть чем-то… Другом? Может быть. А вот сыном, приемником, кем-то, для кого он пойдёт хоть на что-то — нет.
Ну что ты молчишь? — вновь обратился он к тёмному вечернему небу, — Открой мне мой Порог, дай хотя бы посмотреть на ту Дверь, за которой я дожжен увидеть себя!
Тан зажмурился, удерживая набежавшие слёзы, осознав, что его вопрос прозвучал совсем по-детски, словно он опять стоял перед ним и спрашивал, что их ждёт впереди… Он нащупал в кармане «Осу», погладил пальцами курок, снял оружие с предохранителя…
— Молодой человек, зажигалки не найдётся? — обратился к нему кто-то. Тан обернулся. В тамбур вышла высокая стройная девушка с тонкой сигаретой в изящных пальцах.
— Конечно, — он протянул ей узкую металлическую зажигалку. «Не местное» оружие так и осталось в кармане.
— А вы один едете? — вопрос девицы, впрочем, как и её взгляд, содержали недвусмысленное предложение. В тот же момент Тан услышал, как по стёклам защёлкали капли крупного дождя.
Ночь и дождь… Всё повторяется…
— Нет.
— А с кем? — девушка вернула ему зажигалку — лениво и неохотно.
— Нас двое: я и дождь.
Тан вышел прочь, оставив недовольную и, видимо, принявшую его за психа, пассажирку в тамбуре одну.
«Хватит, надоело», — подумал он.
Хромая, Тан дошёл до своей полки и лёг. Он уснул быстро и проспал почти до следующего вечера. Его разбудила проводница, сообщив, что поезд пребывает на конечную станцию…
Бри шла под дождём. Медленно и безо всякой цели. В руках у неё не было ничего, кроме небольшой сумочки. Зачем мёртвому вещи? Они и живым-то не слишком нужны.
Вот он, мост, под которым протянулись ленты железнодорожного полотна.
— Наверное, по одной из этих дорог его и увёз поезд, — отрешённо подумала она.
Девушка прошла ещё немного, неосознанно удаляясь от «удобного» места для прыжка самоубийцы, продвигаясь ближе в перронам. На город давно спустился вечер, а из-за затянувших небо туч, его вполне можно было принять за ночь.
— Поезд прибыл, — комментировала Бри ход своих мыслей. — Вон, пассажиры высыпали, со своими родными встречаются. А меня никогда никто не встречал…
Её взгляд скользнул по человеку в серой куртке. Он немного хромал.
— Не может быть…
Бри побежала к лестнице, ведущей с моста на платформы.
Тан вышел из вагона и а мгновение остановился, осматриваясь. Никого не заметив, он одел наушники и включил плеер. Сильный мужской голос тут же ворвался в пустое сознание. Капли дождя падали на голову, на одежду, под ноги, стараясь намочить всё и вся. Люди судорожно разбегались в стороны, едва успев встретиться с теми, кто их встречал, или спрятаться под зонты.
«А меня никто не встретил. Наверное, это к лучшему», — хромой человек иронично усмехнулся, представив, что его встречают ещё двое таких же охотников, что остались лежать в переулке.
Люди недоумённо и безразлично смотрели на молодого человека, неторопливо прогуливавшегося под проливным дождём, и из наушников которого слышалась тяжёлая ритмичная музыка:
I hate myself, because I’m dreaming,
It’s not my fault, it’s not my wish.
The line of my life has not beginning,
It’s not my world, it’s not my wish.
«Как ты угадал, музыкант? — спросил Тан у голоса, словно поющего о той книге, которую он так и не стал дочитывать (слишком тяжело было переживать всё вновь). — Как ты дошёл до того же, что и я, когда шагал за Порог?»
I’m wandering in your mistakes,
You’re my mystery and my sin,
I can’t change an anything,
I must forget your wind and name.
Тан слился с толпой, двигаясь в ней, словно рыба в воде. Никто не смог бы увидеть в нём ничего странного, кроме, пожалуй, хромоты. Но, как было сказано в той самой книге, которую он предпочел не дочитывать до конца, профессионала выдавали движения, а у него были движения и походка смерти…
Don’t say me how you are,
I know your life, I know your love.
Don’t lay me, when I’m looking at the sky,
Don’t laughter when I’m on the floor,
Just tell me, when the God how so?
На припевах Тан от души, но негромко подпевал солисту. Он мог спеть и куплеты, да и сыграть всю песню не составляло для него труда, но слушатель искренне не хотел портить звуки хорошо поставленного голоса своими фальшивыми напевами, хотя, со стороны бы так не показалось. Тан предпочитал слушать слова, а не топить их в ненужном всплеске эмоций. Его голос был спокойным, тихим и живым:
Do you remember my eyes?
They have so many colors.
Do you remember my hands?
They have so mach faults!
Он увидел Бри, случайно подняв глаза на прохожих. Она стояла у стены и смотрела на него. На девушке было тонкое мокрое от дождя платье, облепившее фигуру, с волос стекали струйки воды. Тан улыбнулся ей, выключил плеер и остановился рядом.
— Я телефон потерял, — как-то виновато сказал он.
—А я думала… — Бри отвела глаза. — Хотела уйти, — она виновато пожала плечами.
— Я тоже хотел. Как ты узнала? Что я сегодня вернусь?
Его вопрос был немного наивен, чуть отдающий детством.
— Не знала. Я с моста увидела, как ты вышел из вагона, вот и…
— А у меня какая-то девица прикурить спросила, вот я и доехал.
— Тан, а что мы…
Девушка растерянно посмотрела ему в глаза. Робко сделала шаг навстречу. Он опустил свою сумку на мрамор перехода, сильной рукой обнял Бри и прижал к себе.
— Моё имя не Тан. Это прозвище, от «Танатос»…
— Смерть? Кажется, так переводится с древнего языка?
— Так. Но я не Смерть, я её ношу, вожу за ручку, так сказать. «Смерть» — это другой человек. Я тебе про него как-нибудь расскажу. А зовут меня Томас.
— Бриджит. Моё полное имя.
Они пошли вместе, не договариваясь, куда и зачем.
Конечно, он расскажет ей, что скоро уйдёт.
Конечно, позовёт её с собой.
Конечно, она откажется, и он будет часто навещать эту странную девушку, не пожелавшую увидеть больше, чем есть.
Он прекрасно её понимал: не у каждого хватит сил — сил, а не смелости, которая всегда найдётся, не пойти по той же дороге, что была выбрана однажды. У Бри не хватит сил, она слишком много их потратила. Чтобы не свернуть на тот же путь, на котором она стояла при встрече с ним.
Коридоры, гипертоннели, порталы… Не для неё…
Ну и пусть. Она нравилась ему такая, какой была.
Приятно знать, что хоть где-то у тебя есть дом, дом, где тебя ждут. У Томаса теперь был.
22.07.05.
Прим.: Thanatos — греч. Смерть
Bridge — англ. Мост. Возможное происхождение имени от слова.
В тексте использованы слова песни «Song Without Title» группы Anathomy Of Spirit.
Рассказ посвещается герою, придуманному не мною. Эта вещь была написана под влиянием дилоги Сергея Лукъяненко "Линия Грез" и "Императоры Иллюзий".
Поезд мчался на огромной скорости. В дороге состав задержался на границе и теперь нагонял упущенное время. Пассажиры старались не замечать крутых виражей вагонов, падающих со столиков предметов, когда локомотив начинал резко тормозить, и прочих неудобств, связанных со слишком быстрым ходом. Колёса исправно стучали по рельсам, за окнами мелькал одинаковый пейзаж местности — смешанные леса, поля с золотистым ковром высаженных на них злаков и редкие речушки; время близилось к вечеру и солнце уже клонилось к закату, отдавая последнее скудное тепло железной гусенице поезда.
Молодой человек, лет двадцати пяти, темноволосый и темноглазый, немного худощавый, занимавший нижнюю боковую полку почти в середине вагона, откуда было одинаково близко и далеко, как до обоих туалетов, так и до одной «курилки», с увлечением читал какую-то книжку. Судя по обложке, это была фантастика. Ничего особенного в ней не было: обычная и, на чей-то взгляд, вполне заурядная повесть о космосе и людях, живущих на разных планетах. Но если бы кто-то обратил внимание на глаза читателя, то его наверняка бы заинтересовал то, с какой неподдельной нежностью пассажир смотрел на книжные строки из чёрных букв, словно бы он сам лично знал каждого героя этой книги и ежедневно встречался с ними. Но смотреть было некому….
Через некоторое время, когда стало совсем темно, а яркий свет в вагонах уже погасили, молодой человек встал и, хромая, пошёл по вагону, прихватив с собой пачку сигарет и зажигалку. Он дошёл до отведённого для курения места, за его спиной хлопнула тяжёлая железная дверь, и пассажир оказался в одном из тамбуров поезда, где кроме него никого не было. Он прикурил, и едкий сигаретный дым стал медленно расползаться по салону, не желая быстро растворяться в удушливом летнем воздухе.
За грязноватым окном плыли мили дорог, погружённые в настигшие их сумерки — предвестники окончания ещё одного дня. Пассажир смотрел сквозь стекло, делая глубокие затяжки и равнодушно провожая взглядом незнакомую, чужую, но такую одинаковую местность.
Все места похожи друг на друга. Только сегодня ты здесь и грезишь о другом городе, в котором никогда не бывал, а на следующий день ты уже там, так и не заметив разницы, той самой разительной перемены, которая отделяла тебя от выдуманного тобою мирка, мира твоих желаний. Ты представляешь себе горы — огромные и величественные, но когда ты встречаешься с ними лицом к лицу, то в первый момент кажется, что в мечтах они были больше. На самом деле, если внезапно оказаться за сотни миль от дома, то не сразу осознаешь насколько ты далеко, если, конечно, не попадать из тропиков в вечные льды. Почти одни и те же растения, почти одинаковые люди, почти любая местность может сойти за дом, особенно, если никогда не было своего…
У него когда-то был. Очень давно, когда он ещё не знал, как спускать курок, как Смерть может брать его за руку и вести за собой, когда не было одиночества и ночные кошмары не мучили наяву….
Очень-очень давно….
В маленькой комнате, где было много света и счастья, друзей и игрушек. Где семья собиралась вместе по выходным и тратила последние деньги на скромные радости жизни — вино для взрослых и дешевые конфеты для детей…
Дотлевшая сигарета обожгла пальцы.
— Чёрт! — ругнулся куривший, отбрасывая окурок в сторону. Движение было слишком резким и скрытая под лёгкими брюками рана на ноге, тщательно стянутая бинтом, сочувственно и требовательно отозвалась резкой болью. Он посмотрел на красное пятно на пальце — след от ожога. Несколько мгновений молодой человек смотрел на палец, а затем усмехнулся.
Его дорога была странной и не слишком лёгкой. Долгая дорога под ручку со Смертью, которая была вечной спутницей человека, несущего её в себе. Владелец забвения. Мастер пустоты, умеющий приносить только горе и страх — вот кто он. Больше ничего, лишь конец пути тех, кто попадался на его дороге.
— Бесконечная жизнь, — тихо сказал он себе, и стук колёс поглотил его голос. — Только жизнь, после которой не наступает отдыха, всё начинается вновь и длится бесконечно… Сколько я живу? Сколько я умирал? Где грань, за которую так стремятся люди, уверенные, что им подвластно всё? Всё? Всё?! — его голос становился громче и громче, стоящий в тамбуре человек уже почти перекрикивал шум вагонов. — Что есть всё?! «Возможно всё, стоит только захотеть», ха! В одном мире, в локальной игре, созданной только для одного человека, где все участники — это лишь люди, которые сменяют друг друга на протяжении всей дороги к финишу! Вот, что значит ваше «ВСЁ»!! А как быть тому, кто сам и есть финиш?!
Он говорил долго, словно сходил с ума. Он слишком долго молчал, молчал, когда нужно было что-то сказать. У него так никогда и не было того, что он упорно пытался видеть в своих воспитателях, оказавшихся обычной фикцией, как и его память о них.
У него не было той семьи, которую он видел в окружающих его людях, людях, любивших других детей.
Трудно любить взрослого. Любят только детей, до тех пор, пока они не вырастают…
Он родился взрослым….
Родился случайно…
* * *
— Кто ты такой?! — в глазах женщины читался неподдельный ужас. — Что тебе надо?!
Высокий худощавый человек в светлой рубашке и светлых брюках медленно снял лёгкий тёмный плащ и повесил его на руку, поднял на немолодую даму тёмные глаза:
— Раб и владелец рабов. Я тень короля и король самому себе.
— Ты больной ублюдок! — взвизгнула женщина, отползая в угол комнаты, по которой были раскиданы вещи, и зажимая рукой рваную рану на плече.
— Я болен Смертью…
Больше он ничего не сказал. Нечеловеческий рывок в сторону его жертвы прерывал её страдания и не дал вырваться из горла крику ужаса, навсегда застывшему в её глазах.
Молодой человек отнял руки от тела и выпрямился. Взял упавший на пол плащ.
— Тан!
Чей-то властный голос заставил его оглянуться. За спиной убийцы стоял пожилой человек, направивший на него оружие, в котором не было ничего примечательного, кроме слишком короткого и толстого ствола.
— Эта модель запрещена Законом, — покачал головой тот, кого назвали Таном.
— Для тебя я сделаю исключение, — вооруженный человек, которого сложно было назвать как стариком, так и молодым, смотрел в глаза убийце его жены. — Положи оружие на пол и сложи руки на груди. Быстро!
Молодой человек аккуратно положил плащ, вынул из-за спины два пистолета с лазерными прицелами и тоже положил у своих ног.
— Зачем ты её убил? — в голосе противника мелькнула секундная дрожь, тут же исчезнувшая прочь. — Она ничего не знала. Она была простым человеком… Старым человеком!
— Это работа, — пожал плечами Тан. — Она хотела убить моего подопечного. Тебя я не видел, а если бы ты был умнее, то не видел бы до сих пор.
— Ты несёшь только смерть, и я избавлю людей от такого недоноска, как ты. Пусть я не решу всех проблем, но одним козлом станет меньше….
Пожилой мужчина вытянул руку с оружием и приготовился стрелять. В ту же секунду его противник молниеносно выбросил вперёд правую руку, и нечто маленькое и серебристое вырвалось из его рукава. Старик на долю секунды отвёл глаза от убийцы. Этого хватило, чтобы Тан смог прыгнуть в сторону, разбивая в крошку толстый стеклопакет окна и нырнуть в образовавшуюся брешь в стене.
Выстрел лишь косо задел его по лодыжке, помешав, однако, удачно приземлиться на землю под окнами высокого стеклобетонного дома.
Через мгновение после того, как из окна третьего этажа посыпались осколки стекол, и нечто светлое промелькнуло в воздухе, опустившись на мягкий ковёр травы в палисаднике, грянул мощный взрыв. Отсветы пламени, выбивающиеся из разбитого окна, бликами взыграли на растрёпанных коротких волосах молодого человека, как раз поднявшегося с земли и хромая скрывающего в джунглях бетонных построек…
* * *
Рана не была опасной. Но болела так, словно ногу оторвало вовсе. Темноволосый человек стоял перед запотевшим от горячей воды зеркалом в ванной, тщательно сбривая несколько дневную щетину. Последнюю неделю он не вставал с постели, кроме как для того, чтобы удовлетворить естественные потребности организма, в которые входили еда, туалет, сигареты и слабые попытки поддерживать тело в физической норме. Иначе — тренировки.
На третий день после ранения у него начался жар, затем бред, перемежающийся с редкими проблесками сознания. Он видел себя юношей, вечно находящимся на месте кого-то чужого, того, кто был истинно достоин любви своего воспитателя. Он чувствовал себя заменой кому-то. Точной копией ушедшему однажды человеку, для которого существовала нежность, забота и тревога.
Для него же осталась лишь иллюзия родства…
Через пару дней организм победил и пограничное со смертью состояние отступило, оставив после себя чудовищную слабость и разбитость, которые, однако, тоже не задержались надолго, подчиняясь упорным тренировкам раненого.
Десять дней спустя Тан уже вполне нормально двигался, что было весьма немаловажно для человека его профессии, с одинаковой лёгкость дарующего смерть всем, кто вставал на его пути, когда он вел к конечной цели своего клиента.
— Игра, — сказал Тан своему отражению в зеркале. — И моя задача дойти до конечного уровня с той командой, которую я набрал. Довести её и убрать с дороги всех.
Он собирался провести несколько часов в каком-нибудь баре и изрядно напиться, чтобы в поезде уделять внимание только своему предстоящему похмелью, и вовсе не пытаться думать о том, почему такая несерьезная рана принесла ему столько проблем.. Билет у него был куплен заранее, денег на счету после последнего «заказа» изрядно прибавилось, жизнь не готовила перемен, а ближайшее заведение с приличным ассортиментом коктейлей и девочек было почти под боком….
Что ему ещё надо?
Где ему ещё будут так рады, как в баре скромного клуба, где он станет напиваться дорогими коктейлями?
* * *
Девушка была, мягко говоря, неприметной. Серые глаза, серые волосы, чёрная юбка до колен и белая блузка, словно она только что вышла с выпускного бала старших классов. На вид ей было примерно лет семнадцать, не больше, и только усталый взгляд из-под опущенных ресниц выдавал в ней нотку вымученного жизнью реализма — той неотъемлемой черты, что была присуща лишь людям, достаточно пожившим на свете.
Молодой человек с тёмными волосами, одетый в обычные джинсы и футболку, сел рядом с ней. Она улыбнулась ему так, словно знала, что произойдёт дальше. Тан не стал мучить себя догадками и строить гипотезы насчёт этой странной девушки. Если она была согласна провести с ним вечер, то не стоило и думать о каких-то вопросах..
Вообще, выбор у него был и довольно приличный. Сегодня в клубе выступала какая-то местная звезда и помещение было достаточно заполнено различными представителями неформальных обществ, чтобы Тан мог привередничать. Но он остановился на ней…
Не известно, почему. Может, хотел простоты и хоть какой-то искренности, что ещё угадывалась в глазах девушки, а может, не стал испытывать судьбу и пожалел свою раненую ногу.
— Добрый вечер, — поздоровался он. — Меня зовут…— Здесь он осёкся, словно собственное имя было для него отголоском прошлого, которое не стоило вспоминать. — Тан, — сказал он после паузы.
— Бри, — представилась девушка. — У тебя хорошее имя. Ни к чему не обязывает и ничего о тебе не говорит. Оно красивое, но слишком короткое. Ненастоящее?
Тан почувствовал удар в лицо.
— Ненастоящее, — согласился он. — А есть разница?
— Хорошо, что не лжёшь.
— Не научили.
— А у тебя были учителя? — улыбнулась она.
— Был.. один, но не мой. Я просто оказался достаточно близко, чтобы временами замещать ему того, кто действительно был ему учеником и почти сыном, — на этих словах Тан как-то странно усмехнулся и покачал головой, словно что-то вспоминая. — Хочешь выпить?
Девушка покачала головой.
— Я не пью. А ты пей, если тебе это действительно нужно…
Второй удар и опять точно в челюсть.
* * *
Впервые за долгие годы Тан чувствовал себя на том самом месте, где обычно стояли другие. Впервые он понимал, что используют его, а не он. Используют нагло и легко, будто он и не живое существо, а кукла.
Молодой человек смотрел в глаза девушки, которая осталась с ним, согласившись прогуляться до скромного и слегка запущенного номера мотеля, где жил Тан. Временно, конечно.
Бри смотрела на него и он кожей чувствовал, что девушка видит в нём кого-то другого, а сам он — лишь шанс на время забыться в самой себе и почувствовать на теле тепло мужских рук. Родных рук, пусть даже это родство есть только в её грёзах, но девушка, наверное, уже слишком отчаялась, чтобы ждать реального человека и потому предпочла найти ему замену, скопировать облик, использовать мужское тело для своей недолгой радости…
Закрыть глаза и представить, что губы Тана — это губы того, кто был ей действительно нужен.
Тан не смог дать ей желаемого. Будучи всегда лишь заменой кому-то, он седьмым чувством понял, чего Бри хочет от него. И, взяв девушку за плечи, поцеловал в щёку, отпуская.
Какое-то время она так и стояла, не шевелясь, словно с разбегу угодила в ледяное море, а затем крикнула вслед растворяющемуся среди переулков мужчине, чья походка была хромой:
— Почему?! Я не достаточно хороша для тебя? Я похожа на уродца, или мой вил настолько отвратителен? Что со мной можно только так?
Тан обернулся:
— Потому, что я не замена. Я ещё человек… хотя бы в этом.
— Кто ты такой? — Бри сделала несколько шагов к молодому человеку. Он стоял на месте.
— Убийца, — честно ответил Тан.
— Ты играешь со Смертью.
— Я играю с жизнью, потому что не знаю, куда её девать.
— Знаешь, только никак не хочешь вернуться домой, чтобы это понять…
Тан пожал плечами и повернулся, чтобы уйти.
«У меня никогда не было дома…»
— Постой!
* * *
Бри никогда не была особенно смелой. Во всяком случае, таковой её не считали. Вообще, если начистоту, её считали никакой: девушка подходила под категорию «щенок». Не очень длинные, распущенные в вольном стиле волосы, большие серые глаза, в которых всегда таилась надежда на чудо, «собачья» чёлка, потрясающая способность притягивать на себя насмешки и пинки окружающих. Ребёнок — вот кем она была. Так и не научившаяся жить в реальном мире, грезящая о героях из фантастических романов, смотрящая в ночь с надеждой…
И в тоже время было в неё нечто прямо противоположное, то самое, что прочитал в её глазах Тан, когда ещё только увидел девушку в баре. Это были глаза человека, попробовавшего в жизни всё, пытавшегося жить среди себе подобных, не строить иллюзий и получать от мира все сливки. Вряд ли у Бри нашлась бы хоть одна брешь в знаниях древних мудрецов или состава действующего правительства. Слишком старые глаза, слишком усталый взгляд, слишком привычная и почти необъяснимая нежность в их глубине…
Нежность не к нему.
— Почему ты молчишь? — Бри положила ему руки на плечи, стала легонько целовать в шею. Тан не шевелился, лишь закрыл глаза, вспоминая, как было хорошо, когда он не знал, что такое спускать курок, как же всё было просто, как ясно…
А потом ему ясно же дали понять сколько он стоит.
— Бри, — спросил он девушку, — сколько я стою для тебя?
— Что?
— Сколько я стою? За что ты сможешь расстаться со мной без сожаления? Если тебе сейчас предложат за мою голову весьма внушительную сумму, ты продашь меня?
— Да, — подумав, ответила Бри.
— А если я вернусь, чтобы мстить?
— Из могилы не возвращаются. Я рискну….
Молодой человек прошёл в дальний конец комнаты и сел на край разложенной постели, заправленной белоснежными простынями.
— Ты очень похожа на меня, Бри, — сказал Тан. — Я тоже однажды рискнул…. И не жалею об этом. Давно ты занимаешься своей… профессией? — он поднял на неё глаза и не отводил взгляда, пока девушка изучала его, словно решая, стоит ли что-то говорить.
— Давно ли я сплю с мужчинами за деньги? — на её лице появилось ироничное выражение. — Прилично. Но не думай, что я готова предлагать себя каждому: у меня хватает постоянных клиентов, которое по-своему любят меня, чаще всего им не нужно ничего, кроме разговора. Как и тебе, — добавила она, чуть погодя.
Тан кивком предложил собеседнице сесть. Та послушно опустилась рядом на постель. Посмотрела на уставшее лицо мужчины.
— Я не помню своего детства. Говорили, будто я попал в аварию и всё забыл. Мои родители всегда казались мне слегка странными, а потом я узнал, что они приняли меня к себе, как приёмыша государства, за весьма посредственную квартирку и ежемесячные выплаты, которых не хватило бы и одному человеку.
Бри кивнула, словно одобряя его рассказ.
— Я убил в двенадцать. Первый раз. Потом узнал, что я не родной сын своим родителям, узнал цену, которую им платили, чтобы они создавали мне иллюзию дома, заменяли мною свои желания иметь ещё одного ребёнка… Вся моя память о счастливых днях, о подарках на праздники, о теплых руках оказалась лишь подделкой, искусственно введенной мне в мозг. Я — эксперимент одного человека над другим, вечная замена всем и всему. Я могу стать кем угодно, но я так и не смог занять своё место там, где вырос. Потому я ушёл… Нашёл иную реальность и ушёл, оставив тех, кому я хоть кого-то заменял, наедине с самими собой…
— Трудно убивать? — спросила девушка.
— Трудно жить. Убивать легко и умирать. А от кого бежишь ты?
— От себя. Все мы бежим от себя. И ты тоже. Ты не смог стать для кого-то тем, кем хотел. И ушёл. А я потеря человека, для которого я была всем… и стала стремиться быть хоть чем-то для всех.
Бри отвела глаза, посмотрела на пол и продолжила:
— Ни один человек, который провёл со мной ночь за последний год так и не поднял трубки телефона, когда я набирала номер. «Абонент не отвечает…» А мне всего-то и надо было, чтобы хоть кто-то ответил, чтобы сказал… спросил.. как я живу… Мне ничего в те моменты было и не нужно от них. А друзья… какие у меня могут быть друзья? — девушка горько усмехнулась. — Я такая же замена, как и ты. Для всех, кто бежит от себя, от своих глуповатых жён, от жизни, от проблем… .
Тан не стал больше ничего говорить, он обнял Бри за плечи. Он нашёл того, кто понимал его, пусть даже в том, месте, где нет и не могло быть искренности просто по природе своей. На самом дне жизни, где нет места ничему, кроме денег и напускного счастья, на дне между смертью, которую держал в руках Тан, и жизнью, которую дарила Бри, они нашли друг друга, чтобы утром всё начать с начала…
* * *
Тан уехал рано утром. Поезд отправился по расписанию и через час, когда солнце уже полностью встало над теплыми краями, из которых он возвращался домой, молодой человек сидел на своём месте, раскрыв книгу популярного фантаста, перечитывая историю, в которой когда-то сам принимал участие. Или это тоже было ложью?
Куда он ехал? Домой? А что такое дом? Его никто не ждал за дверями того места, где он жил. Всего лишь ещё одно место пребывания, которое он собирался сменить сразу же по возвращении. Такой образ жизни сложился у него очень давно: выполнил работу, убил, нажал на курок и не промахнулся — меняй жильё. Нет, Тан не был суеверным и уж точно не боялся мести, у него была тяга к путешествиям. Уезжать надо раньше, чем успеешь привыкнуть к своему временному пристанищу, иначе потянет остаться, а он не должен терять профессионализма. Слишком жива ещё была в нём история человека, который отнёсся к своему «заданию», работе, как к человеку И потерял ту часть себя, которая позволяла не отвести глаз, когда нажимаешь на спусковой крючок.
И как не стремился Тан не стать похожим на своего временного воспитателя, который так никогда и не смог увидеть в нём никого, кроме похожего на своего ушедшего сына подростка, он с каждым днём приближал это родство.
…Через девять часов тёмноволосый мужчина лет двадцати пяти вышел из вагона поезда, поёжился от порывов холодного ветра и, подхватив только одну небольшую спортивную сумку, пошёл к переходу. Он исчез среди лиц также стремительно, как начался крупный дождь над его головой…
* * *
Хромой человек вывернул из переулка и подошел к дому со двора. Он зашёл в подъезд и поднялся на свой этаж, но едва Тан вышел из второго лифта, как услышал ругань и быстрые шаги, которые, как ему показалось, вели из его двери. Как только шаги удалились по лестнице, он осторожно заглянул за стену, где находились все квартиры. Дверь его жилища была распахнута, на пороге лежал человек. Подойдя ближе, молодой человек узнал в нём хозяина дома, у которого снимал жильё. В руках пожилого грузного мужчины с чертами лица подофила была связка ключей, которой он и открывал дверь, впуская в неё свою смерть. Под трупом растекалась большая лужа крови, а приличное отверстие на спине (судя по всему, выходное, но не от простой пули, а от чего-то очень горячего) всё ещё дымилось.
— Так. Приехали, — спокойно сказал Тан. Он аккуратно, чтобы не оставлять следов, прошёл внутрь, зашёл в спальню и, не снимая с плеча сумки, нагнулся, заглядывая под кровать. Там на дно деревянной конструкции, так, чтобы можно было дотянуться рукой, был прикреплён пистолет весьма странной конструкции, напоминающий мечту любого писателя-фантаста: плазменный бластер, оружие профессионалов…
— Игры кончились.
Тан огляделся. Ему нечего было брать, кроме тех вещей, что были с собой в сумке. Он перешагнул через труп хозяина дома, оглянулся на него, словно размышляя, стоит ли что-то делать, а потом пожал плечами и вышел вон.
Только на вокзале он обнаружил, что где-то оставил телефон. Он редко вспоминал о его наличии, ещё реже — скучал по нему, но сейчас молодой человек внезапно ощутил острую нехватку этого бесполезного предмета…
Бри набрала его номер, прекрасно зная, что услышит в ответ.
«Абонент не отвечает…» — донесся до неё механический голос.
— Так мне и надо, не буду строить воздушных замков….
На улице хлестал проливной дождь, смывая удушливую жару прошедших недель. Бри заперла свою комнату и, подхватив немногочисленный скарб, вышла под дождь.
— Всё равно, куда, — сказала она серому небу. — Лишь подальше от себя. Он оказался таким же, как и все, таким же, а я думала… думала, что хоть один человек… но он такой же…
Бри плакала. Она вновь купилась на яркие краски и они вновь смылись дождём, как и сотни раз до этого.
* * *
Конечно, если Власти узнают о том, что Тан достал из-под кровати, по головке его вряд ли погладят, но те, кто приходил за ним, первыми нарушили запрет на ношение более совершенного оружие, чем производится в том мире, куда ты направляешься. Это касается и засекреченных правительственных разработок, о которых знают все, кто переступает пороги планет. Можно называть это как угодно: коридоры, порталы, галактические полёты, транспортные кабины или гипертоннели. Результат один и тот же — переход в иное измерение, другое место, новый мир.
С плазменным оружие Тану было куда спокойнее и привычнее, нежели с обычным огнестрельным. Изначальные навыки всё же давали о себе знать.
Прибыв на центральный вокзал, убийца понял, что не знает, куда ему ехать. Основная работа здесь была выполнена, охотившиеся за ним люди вряд ли остановятся на полпути, а полноценно разобраться с этой проблемой можно было только там, откуда они прибыли (с таким-то оружием!), а искать жильё в этом мире было просто глупо. К чему оно, если Тан скоро отправится назад. Проблема была в том, что обратный переход не зависел от его желания: точный срок и точное время. Оно было дано Тану при заключении контракта, и до него оставался ещё месяц — Смерть нашла его «заказ» куда раньше, чем рассчитывал дотошный наниматель.
Тан погладил пальцами «Осу» в кармане куртки, которую купил специально для ношения оружия, да и замена утерянному плащу тоже не мешала. Внезапно он понял, куда ему надо.
Тан купил билет и направился к указанному на табло пути — благо, поезд отходил не просто сегодня, а через пару десятков минут.
В какой-то момент он заметил, что его «ведут»…
— Кажется, и мне настало время достучаться до небес, — сказал себе Тан, осторожно осматриваясь по сторонам. — Слишком много людей, — покачал он головой. — Нет места для выстрелов…
Тан свернул в переулок у вокзала. До отправления поезда оставалось ещё пятнадцать минут. Он успеет, должен успеть. Человек, сжимающий в руках плазменное оружие «Оса», прижался спиной к грязной стене, слившись с ней.
Двое крепких мужчин показались в начале переулка через десять минут…
Он «снял» их быстро и чисто. Точными выстрелами в голову. Почти невидимый луч горячей плазмы лишь на несколько мгновений взрезал пустоту, оставив после себя лишь тёплый след и дымящиеся отверстия ран на телах. Никто из неудавшихся убийц даже не успел достать своего оружия, а на их лицах навсегда застыло выражение недоумения и растерянности.
Осталось пять минут.
Тан быстро забрал из карманов мужчин их оружие и побежал прочь.
«Если только кто-то есть дома, я обязательно достучусь» — Думал он набегу.
Бри сидела в кафе. Дома было настолько противно, что она больше не могла там находиться, а потому коротала время до отъезда в маленьком и уютном заведении. На столике стояла чашечка кофе, пепельница и пара тарелок с пирожными. Наконец она могла позволить себе делать то, что ей хотелось: сидеть и не спешить, есть сладости и смотреть на людей, торопливо поедающих свою пищу, боясь опоздать куда-то. Ей было некуда спешить.
Девушка не знала, что ждёт её за гранью, куда она собиралась шагнуть, но и оставаться здесь было для неё уже невыносимо.
— Всё, хватит строить надежды, — Бри смотрела в тёмную жидкость в чашке. — Хватит быть вечным мечтателем, никто и никогда не ответит на мои звонки, никто не постучится в дверь. Правы были те, кто говори мне: «Живи и наслаждайся! Лучшего у тебя не будет».
Девушка подавила подкатившиеся слёзы где-то в глубине себя. Сердце сжималось от мыслей о том, сколько всего она упустила. Кем она могла бы стать? Принцессой, воином, путницей, волшебницей…
— Ничего, Бри, скоро ты всё это увидишь…
Она просидела в кафе до вечера.
Он бежал. Поезд уже тронулся и только двери последнего вагона ещё оставались открытыми, наверное, там были добросовестные проводники, действующие по инструкции. Тан заметил, как в проёме мелькнуло милое женское личико, явно намереваясь захлопнуть тяжёлые железные двери.
— Подождите! — крикнул Тан.
Достучаться до небес. Один раз в жизни…
Девушка-проводник высунулась и помахала рукой: быстрей, мол, быстрей. Состав набирал ход. Молодой человек с усилием бросил в вагон сумку и внезапно понял, что бежать быстрее он не может. Тан и так преодолел приличное расстояние, покрыв его со скоростью, которой мог позавидовать и здоровый человек, а уж с его ранением… Локомотив набирал ход, девушка, смотрящая на него из вагона, испытывала искреннею жалость, но остановить поезд она не могла, или просто боялась.
У него получилось посмотреть на Бога. Когда-то очень давно, когда был только выход в Большую Игру под названием Жизнь…
Что-то оборвалось и сломалось навсегда, когда Тан ухватился за поручень и поставил ногу на ступеньку вагона. Проводница помогла ему подняться…
…Поезд опаздывал. Не намного, но этого хватало, чтобы он несся с огромной скоростью даже днём, хотя и положено нагонять упущенное время ночью. Когда на землю спустились сумерки и общий яркий свет погасили, а все пассажиры, кто не был занят вечерним туалетом, завозились на полках, стараясь уснуть, Тан вышел в тамбур.
Накануне, ещё днём, симпатичная проводница, заметив, что её пассажир хромает, вежливо и немного смущённо осведомилась, не нужно ли ему что-нибудь. Молодой человек усмехнулся, подумав попросить у девушки ещё одну «Осу», но вслух спросил только бинт и что-нибудь для обработки ран. Проводница испуганно взглянула ему в глаза, но ничего не сказала. Бинт она всё же принесла, захватив с собой икакой-то антисептик из дежурной аптечки.
— Больше ничего нет, — смущённо произнесла она, отводя взгляд.
— Спасибо и за это, — убийца смотрел на неё, стараясь угадать, почему она всё же выполнила его просьбу. Испугалась, почуяв, кто он? Или просто добрая? Скорее, второе…
— А вы… — Девушка всё-таки решилась на этот вопрос. — В смысле, у вас есть…
— Разрешение на ношение оружия? — обворожительно улыбнулся Тан. — Вы наблюдательны, — проводница покраснела, — конечно, есть. Вот оно.
Пассажир и впрямь имел разрешение. И, судя по всему, не от простого отделения местных властей, а откуда-то покрупнее, потому как девушка так и не поняла запутанных формулировок и наименований, написанных только для прочтения профессионалами. Она вернула длинный листок зеленоватой бумаги «представителю охранной службы» и, извинившись, быстро исчезла в своём купе.
— Девочка, знала бы ты, кто мне это выдал и что за оружие там упоминалось, — покачал головой Тан вслед проводнице.
До самого вечера он читал книгу. Ту самую, которую читал ещё по дороге домой. Молодой человек никак не мог понять, откуда автор узнал о том, что произошло давным-давно, в иной Галактике, с людьми, сотни раз после сменившими имена и профессии.
Когда свет погасили, он встал и направился в «курилку».
В голову лезли настойчивые воспоминания детства. Фальшивого и короткого. Тан смотрел на пробегающие за стеклом мили дорог, на поля, леса и камни под колёсами. Он думал о том, кто он. Кем был и кем станет. Впервые за многие годы он стал сомневаться, правильно сделай, попрощавшись однажды с человеком, который видел в нём другого — мальчишку, что был лишь отражением своего названого младшего брата. Кажется, он что-то говорил, потм сорвался на крик, а потом…
Дотлевшая сигарета обожгла пальцы и он, ругнувшись, отбросил её прочь. Рана на ноге сочувственно и требовательно заныла.
— Молчишь? — спросил он у неба. — Ну, молчи, молчи. Я тоже долго молчал, уходил, пожимая плечами, потому что носил только смерть. Детство, — убийца усмехнулся своим словам. — А был ли я когда-нибудь ребёнком? Несчастные несколько месяцев, когда я жил в святой уверенности, что у меня есть семья… И даже тогда я не чувствовал себя маленьким, словно знал, что вырос…
Молодой человек с горечью посмотрел на себя.
— А потом я спустил курок. И стал спускать его, не думая о том, кому это нужно и нужно ли это мне. Я хотел стать для него чем-то, хоть чем-то… Другом? Может быть. А вот сыном, приемником, кем-то, для кого он пойдёт хоть на что-то — нет.
Ну что ты молчишь? — вновь обратился он к тёмному вечернему небу, — Открой мне мой Порог, дай хотя бы посмотреть на ту Дверь, за которой я дожжен увидеть себя!
Тан зажмурился, удерживая набежавшие слёзы, осознав, что его вопрос прозвучал совсем по-детски, словно он опять стоял перед ним и спрашивал, что их ждёт впереди… Он нащупал в кармане «Осу», погладил пальцами курок, снял оружие с предохранителя…
— Молодой человек, зажигалки не найдётся? — обратился к нему кто-то. Тан обернулся. В тамбур вышла высокая стройная девушка с тонкой сигаретой в изящных пальцах.
— Конечно, — он протянул ей узкую металлическую зажигалку. «Не местное» оружие так и осталось в кармане.
— А вы один едете? — вопрос девицы, впрочем, как и её взгляд, содержали недвусмысленное предложение. В тот же момент Тан услышал, как по стёклам защёлкали капли крупного дождя.
Ночь и дождь… Всё повторяется…
— Нет.
— А с кем? — девушка вернула ему зажигалку — лениво и неохотно.
— Нас двое: я и дождь.
Тан вышел прочь, оставив недовольную и, видимо, принявшую его за психа, пассажирку в тамбуре одну.
«Хватит, надоело», — подумал он.
Хромая, Тан дошёл до своей полки и лёг. Он уснул быстро и проспал почти до следующего вечера. Его разбудила проводница, сообщив, что поезд пребывает на конечную станцию…
Бри шла под дождём. Медленно и безо всякой цели. В руках у неё не было ничего, кроме небольшой сумочки. Зачем мёртвому вещи? Они и живым-то не слишком нужны.
Вот он, мост, под которым протянулись ленты железнодорожного полотна.
— Наверное, по одной из этих дорог его и увёз поезд, — отрешённо подумала она.
Девушка прошла ещё немного, неосознанно удаляясь от «удобного» места для прыжка самоубийцы, продвигаясь ближе в перронам. На город давно спустился вечер, а из-за затянувших небо туч, его вполне можно было принять за ночь.
— Поезд прибыл, — комментировала Бри ход своих мыслей. — Вон, пассажиры высыпали, со своими родными встречаются. А меня никогда никто не встречал…
Её взгляд скользнул по человеку в серой куртке. Он немного хромал.
— Не может быть…
Бри побежала к лестнице, ведущей с моста на платформы.
Тан вышел из вагона и а мгновение остановился, осматриваясь. Никого не заметив, он одел наушники и включил плеер. Сильный мужской голос тут же ворвался в пустое сознание. Капли дождя падали на голову, на одежду, под ноги, стараясь намочить всё и вся. Люди судорожно разбегались в стороны, едва успев встретиться с теми, кто их встречал, или спрятаться под зонты.
«А меня никто не встретил. Наверное, это к лучшему», — хромой человек иронично усмехнулся, представив, что его встречают ещё двое таких же охотников, что остались лежать в переулке.
Люди недоумённо и безразлично смотрели на молодого человека, неторопливо прогуливавшегося под проливным дождём, и из наушников которого слышалась тяжёлая ритмичная музыка:
I hate myself, because I’m dreaming,
It’s not my fault, it’s not my wish.
The line of my life has not beginning,
It’s not my world, it’s not my wish.
«Как ты угадал, музыкант? — спросил Тан у голоса, словно поющего о той книге, которую он так и не стал дочитывать (слишком тяжело было переживать всё вновь). — Как ты дошёл до того же, что и я, когда шагал за Порог?»
I’m wandering in your mistakes,
You’re my mystery and my sin,
I can’t change an anything,
I must forget your wind and name.
Тан слился с толпой, двигаясь в ней, словно рыба в воде. Никто не смог бы увидеть в нём ничего странного, кроме, пожалуй, хромоты. Но, как было сказано в той самой книге, которую он предпочел не дочитывать до конца, профессионала выдавали движения, а у него были движения и походка смерти…
Don’t say me how you are,
I know your life, I know your love.
Don’t lay me, when I’m looking at the sky,
Don’t laughter when I’m on the floor,
Just tell me, when the God how so?
На припевах Тан от души, но негромко подпевал солисту. Он мог спеть и куплеты, да и сыграть всю песню не составляло для него труда, но слушатель искренне не хотел портить звуки хорошо поставленного голоса своими фальшивыми напевами, хотя, со стороны бы так не показалось. Тан предпочитал слушать слова, а не топить их в ненужном всплеске эмоций. Его голос был спокойным, тихим и живым:
Do you remember my eyes?
They have so many colors.
Do you remember my hands?
They have so mach faults!
Он увидел Бри, случайно подняв глаза на прохожих. Она стояла у стены и смотрела на него. На девушке было тонкое мокрое от дождя платье, облепившее фигуру, с волос стекали струйки воды. Тан улыбнулся ей, выключил плеер и остановился рядом.
— Я телефон потерял, — как-то виновато сказал он.
—А я думала… — Бри отвела глаза. — Хотела уйти, — она виновато пожала плечами.
— Я тоже хотел. Как ты узнала? Что я сегодня вернусь?
Его вопрос был немного наивен, чуть отдающий детством.
— Не знала. Я с моста увидела, как ты вышел из вагона, вот и…
— А у меня какая-то девица прикурить спросила, вот я и доехал.
— Тан, а что мы…
Девушка растерянно посмотрела ему в глаза. Робко сделала шаг навстречу. Он опустил свою сумку на мрамор перехода, сильной рукой обнял Бри и прижал к себе.
— Моё имя не Тан. Это прозвище, от «Танатос»…
— Смерть? Кажется, так переводится с древнего языка?
— Так. Но я не Смерть, я её ношу, вожу за ручку, так сказать. «Смерть» — это другой человек. Я тебе про него как-нибудь расскажу. А зовут меня Томас.
— Бриджит. Моё полное имя.
Они пошли вместе, не договариваясь, куда и зачем.
Конечно, он расскажет ей, что скоро уйдёт.
Конечно, позовёт её с собой.
Конечно, она откажется, и он будет часто навещать эту странную девушку, не пожелавшую увидеть больше, чем есть.
Он прекрасно её понимал: не у каждого хватит сил — сил, а не смелости, которая всегда найдётся, не пойти по той же дороге, что была выбрана однажды. У Бри не хватит сил, она слишком много их потратила. Чтобы не свернуть на тот же путь, на котором она стояла при встрече с ним.
Коридоры, гипертоннели, порталы… Не для неё…
Ну и пусть. Она нравилась ему такая, какой была.
Приятно знать, что хоть где-то у тебя есть дом, дом, где тебя ждут. У Томаса теперь был.
22.07.05.
Прим.: Thanatos — греч. Смерть
Bridge — англ. Мост. Возможное происхождение имени от слова.
В тексте использованы слова песни «Song Without Title» группы Anathomy Of Spirit.
Рассказ посвещается герою, придуманному не мною. Эта вещь была написана под влиянием дилоги Сергея Лукъяненко "Линия Грез" и "Императоры Иллюзий".
@музыка: anatomy of spirit
@темы: Творчество. Рассказы.
-
-
22.04.2011 в 12:13