новость тут
Собственно, вчера умер Задорнов. Тот самый, что потомок историка и сатирик. Тот самый, которого ненавидят многие. Наверное, многие еще и любят.
В любом случае, я привыкла к тому, что Задорнов вечен. Как Дума, Зюганов и Ленин в Мавзолее.
А тут - фигасе, и нету человека. Честно подумала, что надо мной прикольнулись.
Увы...

@темы: Хреновости, Кто все эти люди?, Эмоции, С миру по нитке

---

НГ

В этом году поняла, что оченьхочу подарок. Не то, на что я укажу пальцем, а нечто такое, особенное, что бы подобрали именно для меня. Запарившись, сломав голову, но вот именно для меня.
Дело не в цене, не в форме или в чем-то таком. Дело в том, что я слегка за последние дцать лет подзадолбалась от двух типов подарков: то, что нравится дарящему (цвет, фасон или предназначение), и то, что я получаю просто потому, что надо что-то же подарить.
В первом случае неизбежно ощущаю себя выкидышем природы. Мое мнение, предпочтения и даже цвет роли для дарящего не играют. Нафига тогда? Можно было просто прийти и пожрать, я бы не обиделась ни разу.
Вторая категория иногда даже попадает в цель, но оооооооочень редко.
А третья подкатегория, на что я пальцем укажу, всегда имеет узкие рамки ценового диапазона, несет кучу нервов и уже далеко не торт. В смысле, не сюрприз.
А я люблю сюрпризы. Особенно, если их хоть немного постарались подготовить.
Дело-то не в том, чтобы припереть пафосное и блестящее. Дело в усилиях, затраченных на презент. Да и в обстановке тоже. А то суета и сумбурное сование мне в руки пакетика похоже на старый анекдот:
- Джульета, я тя типа люблю.
- Ага, та же херня.

В общем, надеюсь в этом году получу что-то маленькое, страшненькое и по красной цене из Пятерки, бу гу гугугугу!
Шутка.
Короче, все равно этого не будет, потому я могу хотеть все, от и до. Но как же иногда хочется увидеть старания ради себя, а не ради хвастовства, пафоса, чувства значимости и ожидания благодарности по гроб жизни. Вот чтобы человек подумал, вспомнил, перелистал мозг, вынув его из задницы, подумал бы, что мне подойдет. Может, это будет пищалка для игры со щенком) Необязательно жевпадать в крайности.
Короче, это все сантименты.

@темы: Кто все эти люди?, Эмоции, Душевный чердак, Размышления

---

Мифы и легенды о диабете, или как и кому на Руси жить хорошо

несколько пунктов для интересующихся

Здравствуйте, меня зовут Вася, и у меня диабет. Ха-ха, все поржали. А ваще не смешно.
Хочу сделать эту запись для того, что однажды должно понадобиться, когда у меня будет камера и я буду объяснять, как и почему я ослепла.
1. Все диабетики толстые. Бред, пиздеш и садомия. Я всю жизнь была тощей, мой вес сейчас 57 кг при росте 164. Говорить о том, что все мы жирные, это пугать маньяка голым задом. От веса напрямую зависит количество инсулина или таблеток для повышения всасывания этого инсулина. Вес тут, пожалуй, один из критичных показателей.
2. Все диабетики падают в обморок при повышении\понижении сахара. Господи, рукалицо прям. Да если бы я в обморок падала каждый раз, я бы лицо разбила в кашу еще в детстве. Не падаем мы, не трясемся и не пускаем пену изо рта. Такое бывает, если диабет недавно, человек еще не научился с лушать свое тело, он не может осознать, что ему хреновато становится. Так что, соррян, частично это правда. Про пену неправда.
3. С диабетом долго не живут. Ну вот адский ржач просто. Я им тридцать лет наслаждаюсь. Тридцать лет своей жизни. С самого детства. Задолбал неимоверно, но чо уж.
4. Когда гипа, она же гипогликемия, человек плохо соображает. Не просто плохо, он вообще не соображает. Он в липком холодном поту, у него трясутся руки, он метет в себя все, что не приколочено, особенно, на ранних стадиях болезни, не особо помня про хлебные единицы и углеводы. Организм, как тиранид, требует еды. И ему похрен, какой именно. Если ты прошарен в теме, ты сразу валишь бадяжить чай с сахаром, щедро снабжая тело обилием конфет, печенья или чего-тоо сладкого. Лучше газировки и варенья пока я не нашла. Это правда, гипа - это даже хуже гипер. Кислородное голодание мозга влечет тупизм, дизориентацию, слабость и нарушение координации. В особенно долгих и тяжелых случаях, если это случилось во сне, можно потратить сутки на то, чтобы прийти в себя. Не помогает ничего, только сон. А после этих приступов надо еще обратно выровнять сахар до приемлимых показателей, что отдельный гемор.
5. При сахаре выше 10 мы все впадаем в кому. Не впадаем. И при сахаре 27 не впадаем, у меня было, я проверяла. Не верьте голливудскому кино, бога ради. Чтобы попасть в реанимацию, такой высокий сахар, как под двадцатку, должен держаться довольно долго. Чем больше стаж болезни, тем дольше ты протянешь и не шваркнешься, ибо организм за годы и десятилетия уже привык к повышенной глюкозе в крови. Для новичков, увы, другие правила.
6. Мы всегда и всюду колемся и тыкаем пальцы для глюкометра. Не всегда, но с собой носим инсулин и глюкометры, факт. Если заболевание скомпенсировано, можно спокойно делать две-три проверки в сутки
7. Мы не едим сладкое. Ага, а еще горькое, кислое и соленое. Мы вообще не едим, мы ж диабетики, нам нужно спецпитание на фруктозе. Неправда. Мы едим абсолютно все. Некоторе в малых дозах, некоторое в больших, но все. Зависит от того, сколько там в продукте ХЕ. Считаем их, считаем, сколько у конкретного человека на их переработку нужно единиц инсулина, и просто ставим его. Конечно, бесконтрольно жрать и колоться нельзя, это плохо влияет на течение заболевания.
8. Мы не едим только сладкое. Опять же, люди офигенно умудряются не понимать простой биологии с химией. Глюкоза, как и фруктоза, есть почти везде. А еще углеводы люди обычно не считают. Тот же хлеб, рис, макароны или фрукты народ не воспринимает за содержащие потенциальную угрозу вещи. А вот дело не в сладости продукта, дело в углеводах и только в них. Надо считать углеводы, а не сахар, который тоже углевод, но не он один.
9.Диабет - болезнь сластен. Второй тип, безинсулиновый, вполне возможно. Наследственность, однако, играет тут важнейшую роль, но второй тип диабета чаще возникает в пожилом или среднем возрасте именно из-за отсутствия контроля потребления углеводов, химии и всякого дерьма, влияющего на поджелудочную железу. И вот тут диабет может быть приобретенным, вследствие заболевания самой поджелудки. Первый тип, который мой, возникает с детства чаще, является наследственным и приносит в жизнь момент дисциплины.
10. Режим важен. Режим не просто важен, он критически важен. Спать по ночам, кушать примерно в одно и то же время, обязательно физически себя нагружать и стараться следить за всеми органами.
11. Всем диабетикам отрезают ноги. Не всем. Такое характерно для пожилых, заболевших в начале семидесятых или живших во времена, когда не было так развито электронно-цифровое снабжение гаджетами. Да, в прошлом веке сдавали кровь один раз в месяц в лаборатории при поликлинике, потом назначали дозы лекарств и на месяц ты был свободен. Что ты там ел, как ты себя вел, сколько у тебя был сахар - иди и угадай. Из-за этого мы теряли в первую очередь зрение, почки и нижние конечности. Я стала умной после того, как ослепла, увы.
12. Сахар около 6 еще не повод беспокоиться. Нет, ребят, повод. В кому вы не впадете, на уколы вас не посадят, это точно, а вот годами жить с такими показателями - верный путь угробить зрение и почки. Проверено на множестве знакомых по больницам.
12. "Куда ты жрешь, у тебя же диабет!" Никогда, никогда не говорите этого диабетику. Во-первых, вы не знаете, может у него сахар низкий. И отчитываться он перед вами просто не может, ему плохо. Во-вторых, он мог уже принять повышенную дозу инсулина или таблеток как раз на этот случай. В-третьих, это банально неприятно - чувствовать себя инвалидом и несамостоятельным человеком. Забота, безусловно, важна и нужна, но пусть это делают те, кому этот диабетик отводит этуроль.
13. Диабетики не могут выйти из дома, они привязаны к одному месту и холодильнику. Допустим, я привязана из-за слепоты, которая является следствием диабета. Можно ли сказать, что я привязана диабетом? Никогда не чувствовала по этому пункту ограничений, как и до сих пор умудряюсь куда-то выбираться.
14. Секса нет! Может, в СССР и не было, у нас он есть. У слепых, у диабетиков, у колясников он есть, был и будет. На этом точка, обсуждение как-то не привлекает.
15. Мы не можем рожать. Зачастую, не хотим. Либо не хотим обрекать потомство на возможнуютакую же болезнь, либо не хотим рассыпаться в труху от процесса беременности. Это трудно, для нас особенно трудно. Организм изношен и нездоров, факт. Выносить и родить очень проблематично. Особенно для тех, кто получил диабет еще в СССР, когда не было таких технологий, как сейчас. Но если поставить цель, у нас появляются дети. Здоровые, отличные дети, без зелени и шерсти.

Там еще много, но я не буду вдаваться в дальнейшие подробности. Пост для меня,остальным будет скучновато.

@темы: Кто все эти люди?, Размышления, Без объяснений

---

Заебись просто...

Утро "порадовало" аж до кровавых слез.
Больше мое любимое сообщество по вахе обзоров делать не будет. Зато у нас будут свистеть и пердеть разные вконтачи, фейсбучи и прочая разноцветная лабутЭНЪ, которуюхотят видеть люди на дайри.
И вот чего делать? Тут и так немного было причин сидеть наресурсе, теперь их стало на одну меньше. Пойти и запилить свою страницу с открытымдоступом для поклонников вахи? Мысль хорошая, бесплатных ресурсов много. Дам объяву, что принимаются тексты, картинки и люди. Для слеша сделаю отдельную комнату, чтобы оттуда ни звука не просачивалось. Для хаоситов отдам дырку под разруху, им все равно, на чем свое колесо оттелеги рисовать.
И смех, и грех.
Обидно очень. У меня и так в груди кровавый нож ворочается после последней редакции правил, а тут еще и доставку на дом интересного контента отменили.
Сообщества поисков, площадку для обмена товарами бесплатно, Анонимного Летописца и множество подгрупп по сходным интересам мне!
Ладно, утремся, преодолеем и вырежем к черту все колеса со всех телег. *мрачно*

@темы: Хреновости, Кто все эти люди?, Эмоции, Душевный чердак, Размышления

---

Мы все умрем

Дайри закрываются - мы все умрем. Дайри хотят денег - мы все умрем. Админ сходил на острова в отпуск, ну все, пиздец, теперь мы точно все умрем.
Срачи, выворот бельишка, грубости с двух сторон противостоящих - смерть ресурса неизбежна!
Жеваный же ты крот... И вся вот эта фигня, вроде "разразэтожмоясемья". Да, семья. Да, мне тоже будет грустно, плохо и одиноко. Но истерику-то зачем разводить?
Во-первых, все, что могло быть сказано, уже кем-то сказано и предложено. Во-вторых, админы что могли, то себе отколупали от этих предложений. В-третьих, усиливать эффект постоянным копанием в финансах админов и картинным выгребанием последнего медяка-то зачем? Хочешь спасать - спасай. Заткнись и иди спасать, а не устраивай срачи по сто страниц с постоянным вбросом нового дерьмишка в просторы дайри.
Нету денег, ну и болей молча, поддержи проект, как умеешь. Найди тех, кто умеет, в конце концов.
Вот мне реально интересно, что сделают люди, случись админам молча свалить в закат? Будут их искать в реале, бить нос Носу? Будут в твиттере или фейсбуче продолжать обливаться новыми потоками ненависти? Да хер там. Найдут альтернативу и свалят.
В конце концов, всех нас, если так угодно, тупо бросил любимый человек. Молча нашел себе другую, собрал удочки и только в последний момент сообщил: дорогая, я тебя больше не люблю, я ухожу к другой.
Больно, обидно, тяжко, но жизненно. Да, остаются общие дела, брошенные на половине. Остаются даже общие дети, вроде сообществ или гвардии единомышленников, остаются проекты и задумки.
Вот у меня тоже что-то от прошлого осталось. Каждый раз, натыкаясь на эти вещи, я думаю, как было бы заебись, если бы...
Вот и тут та же фигня. Как было бы заебись, если бы админы вовремя все сказали. Как было бы заебись, спокойно прими они разумные предложения.
Но вот по поводу, кто куда поехал, что кому сказал, соррян, я не проникнусь. Если бы мне вывалили в претензию, куда и к кому ездила я, я бы не просто обозвала, я бы матом покрыла. Просто потому, что...
1. Личная жизнь и ее фотки - это личная жизнь. И пытаться сделать выводы по фоткам, это разгласить иличную информацию, заведомо ее переврав. Закон о клевете пока не отменяли. И потому делать выводы, на чьи деньги и куда там кто ездил, это пытаться выставить свои предположения за правду.
2. Грубить не надо. Админ ты, юзер, хуйня с палками - не надо грубить, тем более, угрожать закрытием днева. Не надо использовать свои рабочие полномочия, чтобы затыкать неугодных критиков.
3. Самоподдерживающаяся истерика хороша только в психушке. И провоцировать все больше и больше нервов, вбрасывая новые факты и "факты" - расковыривать глубокий порез в домашних условиях.
4. И последнее. Как бы там народ не возопил обо всем упомянутом, глупо думать, что вот все взяли и сделали так, как хочет народ. Все равно все будет так, как решат владельцы. Если им понравится ваша идея, они согласятся. Если они по религиозным, этическим, эгоцентрическим или прочим ...ическим причинам не захотят, можно хоть обосраться ядом, толку не будет.
За сим прошу считать мое мнение по поводу дайри высказанным.

@темы: Хреновости, Кто все эти люди?, Эмоции, Чо за нахуй?

---

Церковь Небесного Грешника

Вилар — транспортное средство среднего класса, отличительной чертой которого служит заметный овал, выпирающий снизу, как раздутое брюхо. Управляется исключительно пилотами с подходящими улучшениями физиологии, так как системы виларов слишком старые для перехода на роботонов или автоматонов. Сверху находятся два независимых винта-подъемника, внизу имеется магнитная подушка, что обеспечивает виларам возможность передвигаться на земле. Некоторые модели разработаны для передвижения в воде и в воздухе.
Автоматон — конструкция, созданная инженерами без улучшений, самые первые образцы человекоподобных дронов и роботов, могут программироваться на выполнение нескольких, довольно простых, функций.
Роботоны — второе поколение разработок, улучшенных и доработанных уже инженерами и биотехнологами Совельхейм. Имеют возможность выполнения множества функций, максимально приближенных к разуму человека, но с ограничениями на исполнение действий, способных как-либо влиять на деятельность или жизнь человека. Не признаны искусственным интеллектом.
Солёнка — жаргонное название острого психоза на фоне бурно развивающегося психического расстройства у информационников, имеющего, как правило, экзогенный фактор возникновения. Названа так потому, что заболевшие внезапно начинали видеть инфокристаллы там, где ихбыть не могло. В последствии ранние стадии заболевания диагностировались, когда зараженные информационники поглощали кристаллы соли и сахара, таким образом имитируя вхождение в инфопотоки и взлом ядра информации.
Инфозаряд — части кода или малая часть лоугика, спрессованные в одном предмете так, чтобы противоречить по функционалу и задачам друг другу. При вскрытие оболочки могут серьезно перегрузить системы инфополей.

Глубокое синее небо с осколками льдистых облаков медленно плыло повсюду, куда хватало взгляда. Транспорт Искупителей, представлявший собой отлично бронированный агрегат с винтами на крыше и на длинном, чуть скошенном и наклоненном хвосте быстро набрал скорость, исчезнув за границей видимости оставшихся сектантов. Взбаломученные, разорванные внезапной гибелью источников, инфополя продолжали колебаться и колыхаться далеко внизу, исчезая с течением времени, встраиваясь в окружающие стабильные зоны и оплывая по их контурам новым слоем информации. Перегородка десантного отсека была отключена, и Эрих мог видеть спину пилота в широком кресле впереди. Прочный экран из бронированного кристаллического стекла полиризовался только сверху, где косые солнечные лучи преломлялись и запутывались в сложной структуре обзорного проема.
Рочестер медленно стер со щеки следы копоти, неприятно удивленный тем, что ладонь оказалась влажной. В ушах до сих пор стоял треск пламени и скрип оседающей вниз крыши бара, похоронившей под собой всех сектантов, выживших случайных гостей, и Веронику.
Рочестер с удивлением посмотрел на набухшие костяшки пальцев. Рука плохо слушалась, являя собой смесь синяка и опухшей грязной плоти. Память, подводившая его только после стрессов, отказывалась откликаться на запросы. Вспышки воспоминаний рваными лоскутами ярких картинок жались друг к другу, сращиваясь в некоторых местах в единое полотно.
Нарастающий шум снижающегося транспорта, режущий воздух хвостовой винт, сумевший отогнать ручейки гари и копоти, пока к машине стягивалось отделение Искупителей. Почти два десятка, вместе с их лидером и его выжившими охранниками. Как Эрих узнал чуть позже, только это отделение не досчиталось сегодня тринадцати человек. Остальных должны были забрать другие эвакуационные транспорты, и состояние дел Рочестеру никто не озвучивал.
Но тогда, когда винты заглушали шум крови в ушах, он почти не думал о чем-либо, кроме растущего огненного цветка перед собой. Дикарис отрядил парочку охранников втащить капсулу с Мартино на борт, и теперь громоздкий агрегат кое-как ютился в проходе к крошечной санитарной зоне рядом с кабиной. Датчики саркофага мигали зеленым.
Сам селектор быстро втащил на борт беснующуюся Кейну, Адама дважды уговаривать не пришлось. Он был военным до мозга костей, и хорошо понимал угрозу.
Технис прошел мимо, не замечая никого, Рун тащился позади, что-то бормоча и оглядываясь, а Эрих, постояв несколько секунд на одном месте, бросился обратно.
— Стой! Куда?! — донесся до него полный ужаса крик Джастиса. Удивительно было именно то, что никто другой, даже Технис, не окликнули его. — Крыша вот-вот рухнет, идиот! — в последний раз попытался урезонить его Рун, и, пнув ближайший камень, ринулся следом за Рочестером.
Он поймал его у самых дверей, схватил за плечо и попытался развернуть. С тем же успехом он мог бы попытаться это сделать с булыжником. Коренастый и приземистый Эрих лишь дернул плечом, высвобождаясь из цепкой хватки химеры.
Дальше память зияла рваной черной дырой, а когда Рочестер сумел выудить следующий кусок, в нем уже не было Руна. Тот валялся рядом, кажется, без сознания, а на Эриха навалились сразу двое, Технис и Адам. Рочестер скрипел зубами, матерился и пытался вырваться, раздавая тумаки, но дозорный и биотехнолог держали крепко.
— Вероника! — заорал Эрих, тут же подавившись дымом. В ответ огонь яростно лизнул стропила второго этажа, угрожающе и сыто заурчав при этом. — Ве-ерони-ика! — еще раз крикнул Рочестер, забившись в тисках уже троих мужчин, когда к парочке присоединился один из Искупителей. Второй уже осматривал тело Джастиса, пытаясь утащить его подальше.
— Хватит, — тихо и властно сказал кто-то на ухо Эриху, — прекрати. Ей уже не поможешь.
Рочестер оглянулся. Но тут памятьс нова сумела вымарать кусок яркой сцены, оставив только ледяной провал на этом месте. Лицо Искупителя мелькнуло и исчезло, а Эрих увидел себя среди огня и дыма, у входа в заведение. Со всех сторон трещало, хрустело и обжигающе давило на легкие удушливым запахом сожженных тел и механизмов. На Эриха вывалился еще не до конца оплавленный, но уже существенно поврежденный автоматон, в обязанности которого входило встречать гостей бара при входе. Он протянул к Рочестеру один уцелевший манипулятор, намереваясь принять его пальто или вещи. Картина автоматона среди огня вызвала у Эриха иррациональную волну жалости к созданию. Благо, в этот момент что-то внутри конструкции все же перегрелось, и машина рухнула под ноги, расколовшись на три части.
Чьи-то сильные руки выдернули его из предбанника бара.
Дальше краски памяти становились буро-красными, а остальные картинки обесцвечивались до сумеречных тонов. Опаленные, резко пахнущие гарью и сожженным кератином, волосы Кейны, от роскошных кос которой оставались только спекшиеся бугры. Ее руки, сдавившие нервные узлы на плечах Рочестера и искаженное яростью лицо. Она кричала, толкая Эриха прочь, и едва сама не осталась внутри, но информационник выдернул ее в последний момент, загораживая от волны жара. Рухнувшая крыша выбила фонтаны искр и пламени, вздымавшихся высоко вверх, а Эрих так и стоял, прижимая к себе брыкающуюся Схему, в тщетных попытках осознать, где он находится и что вокруг него происходит.
Он бросил последний взгляд на пожарище рядом, чувствуя, как сквозь волны забытья и адренолина начинает проникать боль отожогов. Чернота в глазах Эриха медленно оседала, как гуща свеже сваренного бодрящего напитка, уступая место пронзительной невыразительности бледной радужки. В последнем всплеске темного вспыхнули и погасли отсветы огня неподалеку, и Рочестер упал навзничь, лишившись сознания.
Теперь он сидел и наблюдал, как мимо него изредка ходят Искупители, навещая закуток медотсека рядом, перевязывая раны и стоически выслушивая нудятину от медицинского роботона на борту. Никого из знакомых видно не было. В какой-то момент перед Эрихом возник совершенно голый человек, без стеснения прошествовавший прочь, и Рочестер против воли задумался, откуда он мог тут взяться. Уже через несколько десятков минут, когда информационник был готов пойти следом и разузнать личность голозадого, он вышел обратно, неуверенно стряхивая какой-то невидимый мусор с простой рубашки. Оправив брюки, явно великоватые для его размеров, человек остановился перед Эрихом и пристально вгляделся в него.
— Эрих Рочестер? — спокойно задал вопрос незнакомец. Информационник против воли вспомнил, как его спросила об этом Вероника. Он медленно кивнул и процедил сквозь зубы:
— Как мне надоело слышать этот вопрос.
Незнакомец улыбнулся холодно и почти незаметно, присаживаясь рядом на откидную кушетку, предварительно с особой аккуратностью расправив брюки и отодвинув вывалившиеся страховочные ремни поблизости.
— Схема Мартино, — представился он. Рочестер уставился на человека рядом. Его голос показался ему смутно знакомым, словно они уже встречались, но так давно, что Рочестер успел забыть обстоятельства встречи.
— Неплохо выглядишь для того, кто провел в виде фарша пару дней, — выдавил из себя Эрих, сообразив, кто валялся в саркофаге все это время. Мартино приподнял бровь, недоумевая, о чем говорит информационник.
— Я? Хммм… вполне возможно. Легкая амнезия после тяжелых ранений вполне оправдана, — его пальцы дернулись, будто поглаживая невидимые струны на колене, взгляд стал задумчивым и рассеянным. — Правда, я не могу припомнить ничего особенного за последние дни.
— Схема Мартино? — послышался голос его напарницы. Она вышла из дальнего прохода, видимо, покинув отведенный для остальных закуток. Взгляд Кейны был радостным и настороженным одновременно. Она высматривала в лице напарника нечто такое, знакомое только ей. Потом она пригладила волосы, привлекая внимание к своей новой короткой стрижке. Мартино поднял взгляд, довольно долго рассматривал Кейну и наконец произнес:
— Ты снова не справилась с программой социализации? — его губы тронула искренняя улыбка. Эрих понял, что кажется, он тут лишний, но уйти, не потревожив Схему Мартино у него бы не вышло. Между двумя людьми за доли секунды протекли такие невероятные потоки информации, что Рочестер усилием воли подавил всплеск Шесть Девять, уже готового выбраться наружу и вклиниться в инфосеть.
Кейна медленно кивнула в ответ, осторожно подходя к напарнику. Тот снова попытался разгладить штаны, досадливо поморщился от неудачной попытки и принялся за джемпер с растянутыми рукавами. Заплаты на рукавах и на горловине явно давали понять, что эта одежда принадлежала кому-то из Искупителей, когда им удавалось избавиться от брони. Неизвестно, решил ли кто-то из них расстаться со сменной одеждой добровольно, или Мартино просто забрал подходящий комплект там, где его отыскал.
— Может, ты предоставишь мне полный отчет о произошедшем? — вежливо и совершенно холодно попросил Мартино. Взгляд Кейны неуловимо изменился, но от информационника это не укрылось. — Ты сумела задержать Рочестера, как я вижу, — небрежный кивок в сторону сидящего рядом Эриха дал понять, как Мартино воспринимает проблему.
— Что ты помнишь? — слишком тихо спросила Кейна и кашлянула, чтобы прочистить горло. Мартино на минуту задумался.
— Моя жизнь принадлежит Совельхейм, — произнес он как-то неуверенно, будто сам сомневался в своих словах. Кейна поменялась в лице так стремительно, что Эрих даже испугался. Она приложила все усилия, чтобы оставаться внешне бесстрастной, но та буря эмоций, которая окружала ее инфополе, готова была ослепить Эриха.
— Как я понимаю, — продолжил Мартино светским тоном, — наши дела завершены и мы движемся к офису Совельхейм. Думаю, я подожду твой отчет где-то поблизости, заодно расспрошу пилота и его нанимателя о том, где мы и что происходит.
Эрих видел ложь так явно, что даже поморщился. Он не сомневался в том, что Мартино прекрасно был осведомлен о том, где он, что происходит и куда все пытаются сбежать, но зачем-то решил лгать своей напарнице. Возможно, дело было именно в присутствие Эриха. Мартино поднялся, немного неуверенно шагнув в сторону, словно приноравливался ходить в своем же теле, и коротко кивнул Кейне.
— Тебе не идет такая прическа, — критически бросил он, проходя мимо.
— Да, Схема Мартино. Ваши замечания будут учтены, — деревянным тоном произнесла ему вслед Кейна, оставшись наедине с Рочестером. Тот не стал делать вид, будто ничего не заметил.
— Он всегда такой? — прямо спросил Эрих, кивая вслед удалившемуся Мартино. Кейна отрицательно покачала головой. В глазах Схемы, к немалому удивлению информационника, блеснули слезы.
— Слышал, что он сказал про Совельхейм? — спросила она тихо, и Эрих кивнул. — Он бы никогда не произнес эту фразу, если бы не стоял перед директорами Совельхейм лично и с пауком на затылке, — в голосе Кейны прорезалось отвращениеи злость. — Когда Мартино еще учился, с этой фразы начинались все его неприятности. Неудивительно, что он старался не повторять ее больше необходимого.
— Паук на затылке? — не понял Эрих. Кейна сморщилась, махнув рукой в сторону.
— Автоматический дрон слежения за поведением Схемы во время личной аудиенции к управляющим холдинга. Отслеживает электрические импульсы мозга, чтобы подавить агрессию, желание уничтожить директорский состав или причинить вред офису в целом. Полезная вещь, в общем-то.
— Заодно и контролирует правдивость доклада?
Кейна неуверенно пожала плечами.
— Ты сказала, что у него бывали неприятности, — начал Эрих, — значит ли это, что вы несовсем лояльны к Совельхейм? С этим связан ваш интерес ко мне?
Рочестер вспомнил, где слышал голос Мартино. В ночь, когда его притащили в медцентр, некто похожий на Схему склонялся над ним и просил не доставлять его в отделение Совельхейм. Дозорные, однако, не послушали, или не поняли приказа, и Эрих оказался там, где его нашла Вероника. Мысли о женщине неприятно резанули свежий шрам от невыполненного долга. Эрих вряд ли бы ответил, если бы кто-то прямо спросил, почему ее гибель так сильно задела его. Но ощущение потери преследовало и давило, как тяжелый камень на шее. Возможно, Рочестер и сам не понимал своего отношения к кофру, но за последние годы ему редко удавалось обзавестись людьми рядом, от которых не пришлось бы скрывать всю правду о себе. Или ее часть. И самое поганое, что Рочестер уже был готов поделиться с кофром тем, что его мучило и почему он так реагировал на любую попытку втянуть его в драку.
Шесть Девять получил травму после задания на орбитальной базе, где служил какой-то родственник сержанта Грохмана. Он не просто сломался, он рассыпался на составные части, которые так и не удалось правильно собрать воедино. И с тех пор каждый раз, когда ему приходилось применять силу, кто-то совершенно иной, не Эрих, вклинивался в его голову, захватывал управление телом и начинал беспощадно и бессмысленно убивать противников. Вероника назвала его однажды трусом, и теперь Эрих склонен был с ней согласиться. Соберись он пять лет назад пройти официальную чистку сознания, послушайся он Робинзона, вся команда «Искателя» осталась бы жива. Да и старик не исчез бы бесследно, бросив съехавшего с катушек информационника.
Перед мысленным взглядом Эриха встал тот момент, когда он впервые пришел в себя после того, как вернулся с базы. Мигающий свет медотсека, измотанный и уставший капитан судна рядом, и четыре койки с телами поблизости, красноречиво накрытые простынями. Два из них принадлежали андроидам, девчонкам из группы прикрытия, занимавшим пост поблизости от базы, пока Шесть Девять работал. Еще одним оказался остроухий наемный убийца, пытавшийся встать между безумным информационником и его жертвами. Последним оказался наемник. Совсем молодой парень, возомнивший себя слишком бессмертным и отчаянным, чтобы оставаться на базе. Он проник на борт челнока в веренице неразберихи, чтобы оказаться случайной жертвой Шесть Девять.
— И как твой напарник решил свои проблемы? — спросил Эрих, раздумывая о своих неприятностях. Кейна пожала плечами.
— Он никогда об этом не говорил, — сказала она. Эрих молча кивнул, нервно перебирая подвески на чудом уцелевшем браслетике у себя на запястье.

Ему снился Пассифик. Первозданная стихия моря в котором бушевала десять месяцев в году, давая краткий и яркий отдых совершенных штилей на короткие три месяца, по двадцать восемь дней каждый. Яркое солнце Пассифика выбеливало отроги скал, торчащих над поверхностью морей и океанов в случайном порядке. Щербатые, заостренные грани вздыбленных к небесам дланей высились тут и там, создавая короткие цепочки архипелагов, рядом с которыми болтались надводные купола поселений. Они уходили вниз до самого дна, тянулись под водой на многие мили, соединяясь толстыми трубопроводами для забора и переработки газа с обширных шельфов поблизости. В сущности, планета была покрыта водой почти на девяносто процентов, но на большей ее части глубина едва ли дотягивала до хорошей морской. Парочка океанов, отделенных от морей лишь редкими цепями скалистых уступов, скрывала под водной гладью настоящие пропасти, дна которых так и не достигли за многие годы колонизации.
Первозданные яростные шторма, погубившие не одну сотню людей, грохотали черными грозами повсюду, куда хватало взгляда. Острые белые молнии, пробивавшие темноту туч, длинными полосами трещали от горизонта до горизонта, как могло показаться. Иногда электрические разряды били вертикально вниз, раскалывая несчастные камни и трещали на системах громоотводов обжитых куполов. Магнитные и электрические поля вокруг сводили на ноль все инфополя поблизости, ослепляя и оглушая Шесть Девять, являясь превосходной защитой, придуманной самой природой.
На мгновение в его сне небо прояснилось, нереально быстро сменив цвет из иссиня-черного на прозрачный голубой оттенок. Лучи огромного яркого солнца ударили прямо в глаза, заставляя зажмуриться, и Рочестер против воли положил ладонь на браслет, пытаясь нащупать там крошечного синего дельфинчика — очередной подарок из прошлого. И когда его пальцы сомкнулись на предмете, рядом появился Като. Мария дель Торес аль Като, если бытьточным. Невысокий, полноватый, смуглый почти до черноты, с аккуратными усиками и бородкой клинышком, он с хитрым взглядом уставился вдаль, поглаживая выпирающий под рабочей формой топливника животик.
— Проблемы, друг? — добродушно спросил он. Рочестер уныло кивнул. Вдали особенно толстый разряд молнии расколол небо надвое, и громом пронесся где-то поблизости, ударив по ушам. Като сочувственно вздохнул.
— Не знаю, куда идти, — сказал Эрих, имея в виду водную гладь вокруг. Он сидел на выпирающем скальном уступе, единственном насколько можно было увидеть, не считая гребня коралловых рифов вдалеке.
— Хе-хе, — подкрутил усики Като, — если бы знать наперед, разве мы бы с тобой вообще встретились? — он широко улыбнулся Эриху, и тот почувствовал злость и раздражение.
— Не надо мне твоей философии, Като, никогдаона на меня не действовала.
— Правда? — искренне заинтересовался смуглый человек, расширив темные глаза и уставившись на Рочестера. — Мы с тобой добирались до жилого купола почти пять месяцев. Ты был ранен, и я едва не скормил тебя кракенам, чтобы ты своей отвратительной вонючей раной не привлек кого похуже. Однако, моя философия не дала мне так поступить.
— Ты заставил меня купаться в чертовом море и указывать тебе, где рыбные косяки, — праведно возмутился Рочестер. Като тихо засмеялся.
— Отличная вода, правда? Целебная, содержит столько солей, что любую рану высушит. Да и кушать хотелось. Взаимопомощь и взаимовыручка, амиго.
— Я с тех пор ненавижу море и рыбу, — признался Эрих, — до сих пор не выношу даже запах.
Мария дель Торес снова захихикал, поглаживая живот.
— А я ем. И часто тебя вспоминаю. Если бы не ты, я бы остался в том складе. Помнишь? Он еще так некстати взорвался, — на лице Като появилась чрезмерная для одного человека грусть. Казалось, еще немного, и он заплачет, начав перечислять всю родню и друзей, не сумевших выбраться со склада на одной из газовых станций. — Ты был послан нам самой Девой-Проматерью, амиго, — сердечно сказал Като. — Если бы ты не прибыл с рутинной проверкой систем, взорвался бы не только склад и хозяйственное крыло, но и вся платформа.
— И чем это помогло лично нам с тобой? — уныло спросил Эрих.
— Мы подружились, — белозубо улыбнулся Като, — обменялись подарками, — он продемонстрировал помятый и сильно потрепанный круглый жетон проверяющего, который смотрелся на его волосатой груди проблеском неуместного металлического клапана. Эрих поймал себя на желании вскрыть этот клапан и посмотреть, сдуется ли шарик живота Като. Тот, словно прочитав его мысли, хитровато усмехнулся.
— Конечно, нас выбросило вместе со спасательной нишей гораздо дальше, чем я рассчитывал… — примирительно согласился Като, и Эрих не сдержался:
— Дальше? — сощурился он. — Да нас, к чертям, унесло за пятьдесят миль от платформы! Без навигационного оборудования и запасов воды. Мы едва не подохли, болтаясь по этой господней срани.
— Не бунтуй, амиго. Рецеркулятор воды же был исправен, — с толикой вины признал Като. Эрих вспомнил каждодневные ритуалы «попади струей во время шторма в бак рецеркулятора», и скрипнул зубами.
— Что толку ты злишься, амиго? — неожиданно спросил Като. — Мы выжили, мои друзья нет. Все, что могло случиться, уже случилось. Какая польза от твоей злости? Ты хочешь наказать обидчиков? В нашем с тобой случае можно было бы винить управляющего, но он тоже погиб, и винить стало некого. Если разобраться в любой ситуации, ты неизменно приходишь к выводу, что виновных нет. Или все понемногу внесли свой вклад, что тоже уровновешивает части вины.
Эрих промолчал. Как бы он не желал сейчас перестать слушать философские пассажи Като, он начал находить в них смысл и утешение. Винить было некого. Все, что могло, уже произошло. И гибель части платформы на Пассифике, и смерть Вероники, и авария на станции горнодобывающего комплекса, и пустыни Кадахии, и его травма, лишившая сна и покоя на последние пять лет.
Прошлого не вернешь. Да и если бы можно было это сделать, разве Эрих поступил бы иначе? Смог бы вовремя выдернуть питание из ядра управления складом? Или вытащить Веронику? Оказаться подальше от разрушенного ядра геологоразведовательной базы?
— Так не может быть, чтобы никто не виноват, — сказал он. И словно в подтверждение, молния у горизонта снова разрезала темное грозовое небо пополам. Звука грома, однако, не было. Возможно, электрический разряд пролетел так далеко, что звуковая волна рассеялась, не добравшись до Эриха и его мокрого, холодного места отдыха. Като беспечно пожал плечами.
— Тебе нужно обязательно найти виноватых? А что дальше? — прищурился он. — Наказать их?
Рочестер неопределенно передернул плечами.
— Или ты ищешь их только для того, чтобы сказать, мол, они слишком сильны, чтобы мне с ними тягаться. Отгородиться привычной слабостью, до конца дней сетуя на великих обидчиков, по чьей воле у тебя проблемы. Лишь бы не винить себя. Кстати, амиго. Если тебе так нужны виноватые, обвини себя во всем. Себя проще наказывать, ты сам у себя всегда рядом, и точно знаешь, до какой степени можешь продвинуться в изощренных порках по мягкому месту, — Като снова заулыбался. Эрих посмотрел на друга с некоей долей недоверия.
— Я и так постоянно себя виню. Это не помогает.
— Думаешь, если найдешь и накажешь других виновных, поможет? — вкрадчиво поинтересовался Като. Шесть Девять задумался, а потом задал вопрос, который стоило задать сразу:
— И что ты предлагаешь? Вообще ничего не делать? Оставить все, как есть, и продолжить жить с этим?
Мария дель Торес отрицательно покачал головой, и его смешная бородка задергалась на массивном подбородке, задрожав и защекотав Като шею. Он почесал ее с видимым удовольствием, задумчиво поглядывая на ползущую к ним грозу, а потом сказал:
— Делай то, что ты считаешь нужным. Делай свою работу, и делай ее хорошо. Если бы управляющий станции делал свою работу хорошо, склад бы не взорвался. Если бы ты делал свою работу плохо, мы с тобой погибли бы оба. Человек никогда не знает, в какой момент его призовет Мать-Прородительница, и он предстанет перед ее сыном, чтобы тот решил, достоин ли человек новой формы жизни, или ему позволят остаться в общем Ничто, пополняя массивы данных и участвуя в их обработке до скончания ноосферы. Как ты можешь поступать правильно или неправильно, если цель и конечная точка не известны? Ты хочешь, чтобы жизнь представляла собой огромное ядро информации, знакомое и простое, в котором ты будешь чувствовать себя уверенно и свободно, зная начало и конец системы. К счастью, или к несчастью, пока не родился такой человек, способный видеть все возможные погрешности кода, от момента рождения до смерти, учитывая ежесекундные перемены и выбор из подспорных путей развития.
— Я не понимаю тебя, — признался Эрих, — как я могу делать так, как ты советуешь, если я не понимаю?
Като заулыбался так широко, как только мог.
Я сам нихрена не понимаю в том, что несу тебе. В конце концов, я же только образ в твоем подсознании, пока ты спишь и грезишь о Пассифике. Но я могу открыть тебе один секрет, Като поманил Эриха пальцем поближе, нагнулся к нему и прошептал: Делай так, как знаешь ты. Понимать надо не меня, а себя.

Пробуждение было безрадостным. Голые каменные стены узкой и холодной кельи, отведенной Эриху, напомнили карцер в академии информационников, который он видел чаще, чем ему бы хотелось. За мелкие шалости туда не сажали, но Рочестер всегда был способным учеником, и потому его инфозаряды, выжигающие сразу три контура защиты академического ядра информации, особенно «ценились» комитетом по вынесению приговоров в его учебном заведении.
Рочестер встал, с удивлением обнаружив на теле свежие повязки с противоожоговой мазью, надел штаны и влез в старый свитер. Одежду тоже предоставили новые хозяева, и теперь она сидела на нем не по размеру. Рукава свитера пришлось немного закатать, а брюки прилично стягивали пояс. В Церкви явно не поощрялось чревоугодие и наращивание мышечной массы ее служителями. Информационник хмыкнул, вспоминая рваные картинки увиденного накануне. Если у этих воцерковленных имеются такие отряды поддержки, остальным можно просто пинать балду и плевать в потолок, находясь под надежной защитой.
В крошечное окошко, забранное зачем-то мелкой сеткой без стекла, задували порывы ледяного ветра. Рочестер примостился рядом и выглянул, пытаясь понять, где он находится. От первого глотка воздуха он закашлялся, глаза заслезились, а дыхание перехватило.
Одна из башен Церкви стояла на скалистом уступе, обрывающемся в невероятно глубокую пропасть. Кое-где рядом, на природных каменных карнизах, лежали пригоршни сверкающего снега, ослепительно отражая яркие солнечные лучи. Воздух был разряженным, чистым и леденяще обжигающим. Эрих тут же порадовался заботе неизвестного служки, позаботившегося о том, чтобы выдать ему плотные брюки и толстый свитер. Краем глаза информационник заметил заходящие на посадку, чуть левее угла обзора, тяжелые транспортные машины. Рядом с ними стайкой вились десятки дронов-помощников, сопровождая прибытие очередной группы Искупителей. Или новых гостей Церкви. Завороженный чистотой и неизменной слабостью от вдыхаемого горного воздуха, он не сразу понял, что позади отворилась прочная деревянная дверь.
Эрих обернулся, встретившись взглядом с высокой скуластой женщиной, одетой в длинные шерстяные одежды снежно-белого цвета. В чертах прибывшей было нечто такое, заставляющее задерживать взгляд подольше. Красота и безукоризненная простота элегантности вряд ли бы вызвали у Рочестера такой эффект, и ему потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что его так привлекло и отвратило одновременно. Когда он понял это, во взгляде информационника мелькнул ужас, смешанный с отвращением. Слабое, явно контролируемое самой женщиной, инфополе пестрело красными трехзначными рунами инфополей. Точно такими же, похожими на клинопись или отпечатки куриных лапок, какие Эрих видел у омерзительных мутантов на Чертовой Палице. Особенно это бросалось в глаза потому, что вокруг, куда бы он не взглянул, царила почти невыносимая стерильность. Даже крошечного обрывка лоугика не попадалось, чтобы хоть выяснить место положения помещений церкви. Он инстинктивно отступил на шаг и уперся лопатками в холодную каменную кладку.
Заметив его реакцию, женщина улыбнулась, переступив порог комнаты. Деваться Рочестеру было некуда, и потому он приготовился драться.
— Здравствуй, Эрих, — удивительно приятным голосом поздоровалась вошедшая, — мое имя Малика, я управитель и приемник первого создателя Церкви Небесного Грешника. Ты мой гость, — ее улыбка стала шире, а в роскосых темных глазах мелькнуло озорство, — не стоит огорчать меня попытками прервать мою жизнь раньше срока.
Руки Малика держала спрятанными в широких рукавах одежды, а из-под длинного подола выглядывали мыски прочных темных сапог. Присмотревшись, Рочестер заметил, что женщина не так молода, как ему показалось в начале. Сквозь маску вечного покоя и юности проглядывали морщины и усталость. Светлые волосы оказались существенно тронутыми сединой, искрящейся в редких лучиках солнца, падающих сквозь зарешеченное окошечко.
— Какого хрена тут происходит? — грубо спросил Рочестер. Игры в недосказанность уже порядком утомляли его, и если Вероники больше нет, то и соглашений, пусть и придуманных самим Эрихом, между ними тоже больше нет. Он подписался помочь кофру, для начала заглянув в хранилище архива Беннингтона, чтобы убедить себя в правдивости ее слов. На остальные миссии и работы он не соглашался. И теперь этой Малике придется чертовски сильно постараться, чтобы это произошло. Одного ядра архива тут будет точно недостаточно.
— Я слышала этот вопрос уже несколько раз за одно только это утро, — кивнула Малика. — Каждый из вас задал его сегодня. Кроме одного человека, но у него есть причины самому тебе все объяснить, — кивнула она на открытую дверь. За ее спиной показался Технис. Мрачнее обычного, но в неизменной красной бондане на голове. Эрих хотел было высказать все старому приятелю, но осекся, встретившись с ним взглядом.
— Спасибо, Малика, дальше я сам, — произнес биотехнолог каким-то другим, непривычным голосом. Рочестер почувствовал, как по лопаткам бегут мурашки, и сильно надеялся, что это от холода. Он отлепился от каменной стены, едва не проморозившись до костей за столь короткое время, и шагнул к Технису.
— Да уж потрудись, будь так любезен, — картинно склонив голову в поклоне, произнес Рочестер, — сделай милость, великий жрец технологии и правитель роботонов, расскажи заблудшей душе, какого…
Технис громко кашлянул, в попытке заглушить поток слов, способных унизить и оскорбить даже статую. Обычно Рочестеру хватало немногочисленных запасов брани, дабы в полной мере отразить ситуацию или свое состояние, но сегодня все пошло не так. Он ощущал себя тем самым, забытым и заживо похороненным Шесть Девять, который никогда не упускал случая вскипятить внутри свою злую кровь.
— Приведи его потом в общий зал, — сделав вид, будто не заметила нетерпеливого взгляда Эриха, произнесла Малика. Технис кивнул. Женщина вышла, оставив старых друзей наедине.
— Очень внимательно тебя слушаю, — выделяя голосом каждое слово, медленно, словно смакуя слоги, произнес Эрих, глядя в глаза Технису. — Просто вот сгораю от нетерпения услышать, что же такого знаешь ты, чего не знаю я, или остальные?
В словах Рочестера просквозило столько яда и желчи, что в них легко можно было бы утопить Искупителя. Технис отреагировал на эту тираду довольно прохладно. Он поскреб в бороде, почесал голову под красным платком и просто сказал:
— Ты у нас ошибка Совельхейм. Бесспорно, талантливый подонок, да и везунчик, каких поискать, но нежизнеспособный после амнезии.
Эрих почувствовал, как у него отвисла челюсть. Технис прошелся рядом со входом, насколько позволяло узкое и тесное пространство, потом раздраженно мотнул головой.
— Здравству, Шесть Девять, меня зовут Робинзон. У нас было судно, «Искатель», и однажды мы дружной компанией отправились за большие деньги делать маленькую работу. Ты вернулся, Ооми и Айвако тоже. А вот еще парочка незадачливых пиратов сгинула во вспышке звуковой волны невероятной силы. И вот не надо мне про то, что в вакууме звук не распространяется! — внезапно повысил он голос. — Не распространяется, конечно, но и дело было не в вакууме, а внутри периметра геологоразведовательной орбитальной базы. Помнишь такую? По глазам твоим вижу, что помнишь, — неожиданно зло процедил Технис. — А что было дальше, ты помнишь? Ладно, не утруждай свой мозг, я тебе расскажу. Ты вернулся на «Взломщике», вывалился прямо в шлюзе из кабины. Глаза дикие, полностью черные. Нес какой-то бред про встречу со стеклянными пришельцами, про незримую войну между ними и искинами Периметра, про какие-то данные, которые ты все же успел вытащить из ядра базы. Полный бред! Но это бы и ладно. Повредил мозг, мы тебе его починим. Все же, я не даром биотехнологом и криоинженером отработал на холдинг почти тридцать лет. А вот когда ты изнутри открыл медицинский саркофаг, выбрался оттуда в чем мать родила, и перебил почти всю команду… вот тогда, мил человек, ты меня достал окончательно. Я как думал? Присяду тебе на хвост, дождусь, пока ты мозги вправишь, да и сверну тебе шею тихонько. За свое судно, за Ами, Ооми, гребаного андроида, гореть ей в цифровом аду сотни лет. А ты — оп-па! Инвалид, склеротик и алкаш пополам с наркоманом. Жалкий тип, с какого и монету взять — с души противно станет. Вот и ушел я, бар открыл, ремонт сделал, дела пошли. Но ты опять приперся, дерьма ты цифрового кусок. И снова с подарками.
Технис едва ли не брызгал слюной в сторону Эриха, которому было настолько дико услышать все это, что он даже не пытался спорить. Да, он сам рассказывал Технису о том, что с ним произошло пять лет назад, но такого не было. Того, о чем говорил старый биотехнолог, не могло быть! У Эриха не укладывалось в голове, что он мог забыть о своем поступке и просто начать жизнь заново. Должно же было остаться хоть что-то. Обрывки, сны, дежа вю, в конце концов! Да и лицо Техниса никогда не казалось знакомым. Так, внешнее сходство с Робинзоном, но не более. Вроде бы, капитан даже однажды проговорился, что у него есть брат где-то в Совельхейм, подшучивая над командой и ссылаясь на неуязвимость. Мол, братик вытащит, чего ему стоит.
— И чего же тогда не грохнул меня? — только и выдавил ошеломленный Рочестер. Технис досадливо махнул рукой, посмотрел на Эриха совсем другим, спокойным, жалостливым взглядом и сказал:
— Жалко стало тебя, идиота. Чего с калеки взять, какие счета? Я же видел, как ты сам себя наказал, как сам мучил. Вот и начал понемногу помогать. Там заказ подкину, тут подлатаю. А потом, знаешь, втянулся. У меня же, кроме вас, сопляков, и семьи толком не было. Самая долгая вахта на одном судне получилась. Ты последний выживший. Да, упорол ты косяков, не сосчитать и Совельхейм. Багов столько после себя оставил, что вообще не сосчитать. Но что же теперь, повинную голову сечь? Или злость свою на тебе, убогом, вымещать? Ребят не вернешь, да и ты с задачей куда лучше меня справился.
Эрих чуть согнул ноги в коленях, присел и прыгнул на Техниса. Парный удар кулаками вышиб из старого технолога воздух, повалив его на пол, прямо в открытую дверь. Рочестер тут же отскочил, разрывая дистанцию, добавил пинок по ребрам, но тут же был перехвачен рукой Техниса. Мгновение — и Эрих уже лежит на полу, чувствуя вкус крови из разбитого носа, а Технис наваливается всем весом, выкручивая кисть и причиняя страшную боль.
— Уймись, покалечишься, — сбивчиво просипел Технис, пытаясь восстановить дыхание. Рочестер шипел и извивался, пытаясь скинуть с себя технолога, но лишь сильнее нарывался на болевой захват.
— Да пошел ты… учитель, блядь, нашелся, — прохрипел он с пола, — наставник сраный…
Внутри Шесть Девять кипела злоба. Жгучая, черная, липкая, как дерьмо древних чаек. Она варилась в нем все эти годы, но теперь поднялась вонючим потоком, готовая выплеснуться через край и забрызгать всех на пути. Технис перехватил запястье противника, и что-то треснуло, раскатилось по каменному полу комнаты. Эрих забился сильнее, а потом внезапно обмяк. Технис какое-то время подождал, прислушиваясь и оглядываясь. Рядом с его ногой поблескивала маленькая вещичка, и он, присмотревшись, узнал в ней синего дельфинчика, одну из подвесок Рочестера на его глупом браслете.
Технис тут же отпустил Эриха, молча отряхнулся и вышел, дожидаясь его поблизости, чтобы исполнить поручение Малики. Эрих до сих пор не поднимался с пола, и Технис с изумлением отметил, что плечи информационника едва заметно сотрясаются.
Рочестер смеялся. Возможно, не так красиво и картинно, как описывается в книгах, зато по-настоящему и от души, переживая свалившиеся на него новости о нем самом же. Не каждый день узнаешь, что ты убийца, психопат и конченный наркозависимый придурок, лично спустивший жизнь в сортир. И когда Технис случайно порвал старый браслет, только чудом продержавшийся последние дни, некая невидимая связь внутри Эриха лопнула, с едва слышным стуком раскатившись по каменным плитам пола рядом.
Через минуту Технис шагнул обратно. Он уже не злился, скорее, испытывал странное смущение и неловкость. Выставив себя эдаким спасителем, обиженным и до крайне степени души оскорбленным, он скрыл истинные чувства: растерянность, уязвимость и сожаление.
— Послушай, я… — начал Технис и осекся. С пола, медленно поднимаясь и придерживаясь за стену, вставал человек, только внешне похожий на Эриха. Он словно бы стал выше и шире в плечах, расправляясь в пространстве, как трехмерный шар с газовой смесью. Информационник склонил голову, оглядывая замешкавшегося Техниса, и медленно растянул кровавые губы в ухмылке. В черных, как бездонное небо за атмосферой, глазах не было видно ничего, кроме того, как эта темнота поглощала любой свет падавший из окна.
— Эрих? — стараясь оставить голос спокойным, спросил Технис. Рочестер непонимающе приподнял бровь.
— Шесть Девять? — пронзенный догадкой, повторил попытку старый технолог. Эрих удовлетворенно кивнул, легко перешагивая через раскатившиеся частицы браслета. Он сумел пройти мимо стоящего в дверях Техниса, даже не задев его, хотя в узком проходе едва хватало места для одного человека.
— Как ты..? — резко крутанулся на месте Технис. Рочестер пожал плечами.
— Легко, — сказал он, сунув руки в карманы и начав насвистывать старую мелодию. — Теперь — легко, — уточнил Эрих тихо, почти не разжимая губ. Технис развернулся и, махнув ему рукой, быстро зашагал прочь, куда-то внутрь комплекса башни. Эрих собрался за ним, но его остановило деликатное покашливание. Из тени рядом с дверью вышел Схема Мартино. Он уже был одет в какой-то неброский, но удобный костюм, безупречно сидящий на нем, словно был сшит по его меркам.
— Случайно слышал ваш разговор, — сказал он вежливо, но таким тоном, что в неслучайности можно было не сомневаться, — это твой учитель и наставник?
Эрих пожал плечами.
— Признаюсь, он меня не удивил, — флегматично произнес Шесть Девять.
— У меня тоже когда-то был наставник, — сказал Мартино с некоей долей теплоты в голосе, которая заинтересовала Шесть Девять. — Каждый раз, когда он выбивал из меня потроха на глазах у всех остальных учеников, он приговаривал, что я однажды буду ему благодарен за это.
— И как, ты благодарен? — с живейшим интересом спросил информационник. Мартино стал похожим на довольного жизнью снежного барса после сытного обеда.
— О да! — горячо сказал он, стряхнув с плеча невидимую пылинку. — Я однажды вернулся и отблагодарил его за все, что он для меня сделал.
— Правда? — Шесть Девять даже перестал пинать ближайшую стенку.
— Для меня — да. Остальные назвали это особо жестоким убийством, — сухо закончил Мартино и легко зашагал прочь. Эрих удивленно присвистнул и пошел следом.

За оконцем медленно и неторопливо стыковался пассажирский вилар. Раздутое брюхо наползало на снежную шапку, пытаясь протиснуться в скальный док, чтобы разместиться там в уютных стыковочных захватах, как в люльке. Лопасти вилара постепенно замедлялись, и гонимые ими потоки воздуха сбивали намерзшие белые сливки с темных уступов. Рядом с виларом кружились страховочные дроны, готовые перехватить управление, подпереть собой неповоротливую машину и втащить ее вдок, если придется. В разряженном воздухе кое-как трассировались отзвуки шумов от вилара, рывками ударяя по барабанным перепонкам Эриха.
Он отлип от оконца, моргнул, сглотнул ставшую горькой слюну и осторожно повернулся к двери. Та оставалась закрытой только несколько секунд. Потом створки распахнулись, и через порог шагнул уже знакомый силуэт селектора Диариса.
— Где Малика? — без обиняков спросил Эрих, сам до конца не понимая, почему его так смутило отсутствие женщины. Селектор взамешательстве оглянулся за спину.
— Кто? — не понял он вопроса. Рочестер сощурился, между лопаток пробежал неприятный холодок.
— Малика, ваша настоятельница. Или как тут у вас называются командующие? — настороженно пояснил информационник. Диарис мотнул головой, пожав плечами. Он уже успел избавиться от громоздких пластин брони и нагрудника, оставшись в легком кожаном доспехе с пустыми портами подключений оружейных систем. Темные глаза под нависающими надбровными дугами смотрели жестко и обеспокоенно.
— Так и называются. Командующими, — сказал он, вопросительно глянув на Эриха. Тот смущенно потер переносицу двумя пальцами, неопределенно передернув плечами.
— Я был уверен, что зайдет Малика, — пробормотал он. Диарис казался пораженным не меньше Рочестера.
— Ладно, опустим пока этот вопрос, — произнес он. — Тебя и остальных ждут в храмовом зале, мне приказано проводить тебя.
Селектор вышел, и Эриху ничего не оставалось, как последовать за ним. Он все еще чувствовал себя неуютно, стараясь разобраться в своих ощущениях. Увиденное им казалось настолько реальным, что он дернул руку к браслету на запястье. Его там не оказалось. Рочестер встал, как вкопанный. Затем быстро вернулся к себе, обыскал клочок пола в помещении, но ничего не нашел. Обескураженный и сбитый с толку, он вышел обратно в коридор, где нос к носу столкнулся с Технисом. Биотехнолог выглядел раздраженным, и это напомнило Эриху о том, что он слышал от своего друга в том, неслучившемся инфопотоке несколько минут назад. Поровнявшись с Технисом, Рочестер тихо произнес:
— Ничего не хочешь мне объяснить, капитан?
Реакция Техниса превзошла все ожидания Эриха. Он стремительно побледнел, изменился в лице, отшатнулся и едва не сбил с ног подкравшегося сзади Мартино. Рочестер поймал взгляд Техниса, со злой улыбкой наблюдая смущение, злость и страх, сменявшие друг друга на лице приятеля. Технис открыл было рот,чтобы ответить Эриху, но его прервал вернувшийся селектор:
— Я бы попросил вас не заставлять ждать Триумвират, — холодно произнес он, кивая на проход впереди. — Ждут только вас троих. И в этих переходах легко можно потеряться, на весьма долгое время, если не идти за проводником, знакомым со всеми здешними переходами, — добавил он со странной смесью эмоций в голосе. Было совершенно непонятно, предупреждает ли селектор о возможных проблемах, или открыто обещает их в ближайшее время, если гости продолжат испытывать его терпение.
Технис порывисто выдвинулся вперед и пошел на полшага позади селектора. Эрих хмыкнул и последовал за ними, Мартино не замедлил присоединиться.
— Думаю, сейчас не совсем подходящее время для беседы, — вежливо и издалека начал Схема, привлекая внимание информационника, — но другой возможности может не случиться.
Рочестер бросил на него косой взгляд, пытаясь отыскать в лице собеседника намек на истинные мотивы начала разговора. Выражение лица Мартино оставалось раздражающе нейтральным и до скрипа зубов вежливым.
— Будешь интересоваться, кто я такой? — тихо спросил Рочестер. Мартино непонимающе приподнял брови. Жест вышел слишком картинным и наигранным, но тут же сменился цепким взглядом и заинтересованностью.
— Мы познакомились по дороге сюда. У меня, конечно, присутствуют пробелы в памяти, но не настолько критичные, чтобы не запомнить такой детали. На самом деле, именно об этом я и хотел спросить. Насколько я знаю, моей работой было отыскать тебя. Остальные инструкции куратор должен был дать только после подтверждения твоей личности и захвата цели. Потому, предупреждая твой вопрос, — вежливо улыбнулся Мартино, не потрудившись сделать свой взгляд хоть немного менее ледяным, — я понятия не имею, для каких целей я должен был найти твою персону.
— Ну и чего ты тогда от меня хочешь? — столь же недружелюбно, как и всегда, осведомился Эрих.
— Схема Кейна говорила о том, какие между нами были отношения? — прямо спросил Мартино. — Кроме работы, — пояснил он. Эрих впал в прострацию от такого вопроса. Для него было вдвойне сложно ответить Схеме потому, что он и сам уже начал задумываться, а не сходит ли он с ума в прямом смысле слова? Не задел ли его одиниз грязных инфоножей сектантов еще в комплексе гедонистов, и не имеет ли он теперь дело с последствиями? Начавшиеся галлюцинации, отсутствие привычных инфополей вокруг, странные картины, ложная память, яркие эпизоды из несуществующего прошлого — — все это могло быть второй стадией развития солёнки, как ее называли на жаргоне сами информационники. Первую, характеризующуюся безрассудностью и неадекватным поведением, он, в виду последних горячих деньков, мог легко не заметить.
К тому же, Эриху было трудно представить себе, как Кейна откровенничает о чем-толичном с одним из них, кроме самого Мартино. Впрочем, он на этой роли тоже слабо представлялся Эриху.
— А тебя это почему так тревожит? Схемам запрещено заниматься сексом и употреблять стимуляторы? — желчно сказал Рочестер, желая потянуть время и обдумать ответ. Мартино пожал плечами, потом чуть подумал и смахнул с рукава мелкую пушинку. Его одежда весьма походила на ту, в которой шел Рочестер, но сидела на Мартино лучше. Во всяком случае, он где-то раздобыл высокие сапоги, куда запихал скрученные брючины, чтобы те не мешались и не бросались в глаза несоответствием размера. Свитер, такой же потертый и обесцвеченный, как у Эриха, сидел так, словно Мартино всю жизнь носил только такую одежду. И, надо отдать ему должное, носил он ее с потрясающим достоинством. Эриху стало неуютно от таких мыслей.
— Секс? — переспросил Схема, явно пытаясь тоже потянуть время. — Нет, почему же. Если Схема найдет достаточно времени, он может использовать его в любом понравившемся месте и на свое усмотрение. Это же касается и второй части вопроса, — вежливо пояснил Мартино, не давая собеседнику шанса продолжить подколы. — Кейна задает странные вопросы, ничего не говоря прямо, словно ядолжен знать какой-то шифр или код, известный нам двоим, но я не могу уловить смысла. Должен признаться, что после пробуждения в медицинском саркофаге у меня почти полностью исчезли воспоминания о моих взаимоотношениях с кем-либо, кроме непосредственного куратора. Кажется, это беспокоит Кейну.
— Она называла тебя напарником, остальное стоит спросить у сержанта Грохмана, — коротко ответил Эрих. — Они вместе тебя притащили. Может, она и поделилась с соучастником своими переживаниями, но уж точно не со мной или кем-то другим, — поддавшись внезапному порыву, продолжил он.
— Просто… напарник? — старательно выбрав нейтральный тон и умело скрывая раздражение, спросил Мартино. — Странно. Хотя, если у вас всегда такие проблемы со взаимоотношениями, как я успел заметить, то меня не удивляет скрытность Кейны, — добавил он с тем видом, с которым обычно захлопывают неинтересную книгу.
— Ты о чем?
— О твоем старшем товарище. Проблемы? — кивнул вперед Мартино. Эрих перевел взгляд туда, куда смотрел Схема, чтобы увидеть, как селектор и биотехнолог останавливаются у ниши в стене, в которой что-то засияло, распространяя вокруг низкий гудящий звук.
— Я его хотя бы не убил, в отличие от тебя, — не подумав, бросил Эрих. Мартино взглянул на него жестко, быстро и тяжело.
— Кейна рассказала? — с нажимом произнес он. — А говорил, что она не откровенничала. Весьма, надо сказать, личная тема для случайных попутчиков.
Эрих снова почувствовал холодок между лопаток. Кажется, о том, что он видел, знал действительно только он. Каким-то образом он сумел не просто считать информацию из внешних источников, а трансформировать ее в полностью реалистичные графические и звуковые образы с элементами тактильных ощущений. Во всяком случае. Удары Техниса были ощутимыми и болезненными.
— Нет, — покачал головой Эрих, — не она. Но это долгая история, для нее сейчас не время.
Они действительно подошли к светящейся нише, у которой их ждали Технис и селектор Диарис. Оба нетерпеливо поглядывали на приближающихся людей, выразительно посматривая на нишу, в которой их всех ждало транспортное устройство.

@темы: Я и мои создания, Интэрлайн

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Проблема глазами народа, или снова о дайри

01.11.2017 в 22:15

Пишет  Arrkat:

Последняя осень
Идея витает в воздухе, как уже было сказано в чате.

Без шапки и с ашипками, потому что с телефона. Персонажи: Дамблдор, педколлектив Хогвартса.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны.

Альбус Дамблдор всегда был сторонником мягкой подачи дурных новостей. Строго говоря, рассказывать дурные новости он вообще не любил, старался как можно дольше оттягивать неприятную обязанность, да и прямо в лоб сообщать было не в его вкусе. Но откладывать было больше нельзя.

Он обвел взглядом ставших совсем родными за долгое время преподавателей. Даже Трелони удалось урвать кусочек его большого сердца, что уж говорить о верной Минерве, дорогом Филиусе... Для каждого в его душе нашлись бы тёплые слова. Родные люди тихо перешептывались, и Альбус, наконец, откашлялся.

- Дорогие мои, - начал он. - Добро пожаловать на последний осенний педсовет Хогвартса!

Вот, мягкий подход, он сам не слишком любил обязательные собрания. Их отмена должна подсластить горькое зелье.

Все как по команде замолчали и уставились на него. Альбус печально улыбнулся и решил выждать паузу. На всякий случай.

- Последний? - первым не выдержал ожидаемо Северус. - Ты наконец решил избавиться от педсоветов? Свежо и оригинально, но несколько подозрительно.

- И не надейся, Северус, - велела Минерва. - Педсоветы - часть работы профессором и педагогом. Альбус, поясни, что именно ты имел в виду? У нас очередное загадочное требование от Министерства?

- Боюсь, что нет, дорогая моя. Видите ли... - Альбус снял очки, протер их и снова надел. - Увы, но у нас кончились деньги. Эту осень еще протянем, возможно, удастся сэкономить и закончить учебный год, но Хогвартсу наступает конец.

Наступившая звенящая тишина заставила его поерзать на месте.

- Альбус, мне кажется, я плохо тебя расслышала, - сказала Помона. - Повтори?

- Хогвартс закрывается, - послушно повторил Альбус. И тут же начал пояснять, не дожидаясь шквала вопросов. - Мы уже давно, лет двадцать, с трудом сводим баланс. У нас очень много расходов, а доходов... Сами понимаете.

- Понимаем? - ошарашенно воскликнул Филиус. - Понимаем?! Но...

Альбус поднял ладонь.

- Я все это время делал что мог. Мы уже лет двадцать экономим на отоплении, думаю, вы замечали.

- Я-то точно, - проворчала Поппи.

- Были предприняты разные меры, но факт остается фактом - Хогвартс в том виде, который мы все знаем и любим, не успевает за современным миром. И, к сожалению, это касается галлеонов тоже.

- Меры? - Минерва с силой хлопнула ладонью по столешнице. - Перестань юлить, Альбус! Какие именно меры ты принял?

Альбус укоризненно посмотрел на нее поверх очков.

- Один пример я уже привел. Я сократил расходы на отопление. Помимо этого я тщательно провел анализ возможных статей расходов. Например, смерть профессора Биннса и его героическая педагогическая деятельность в посмертном существовании позволила нам зарплату профессора Истории Магии пустить на другие нужды. Присутствующий здесь Северус варит зелья для Больничного крыла на волонтерской основе, так что я упразднил ставку школьного зельевара...

- Судя по лицу Северуса, - сухо сказал Флитвик, - он впервые слышит, что должен был за это деньги получать. Но позволь, а как же Министерство?

Альбус отечески покачал головой.

- Я давно уже отказался от финансовой поддержки Министерства. Вы же знаете Фаджа, он руку готов отрезать, лишь бы влиять на школу, а деньги ему преподнесли бы такую возможность на блюдечке. Хогвартс же испокон веков был самостоятелен.

- Отказался? - поразилась Минерва. - Но разве это рационально? Альбус?!

- Я не пущу Министерство в Хогвартс, - твердо сказал он. - Потому что в таком случае одной Амбридж мы не отделаемся.

- А Совет попечителей? - напряженно спросила Помона. - Разумеется, они участвуют в финансировании, это их прямая обязанность еще с основания школы. Может, попросить об увеличении бюджета, привлечь новых инвесторов?

Альбус мельком подумал, что и не подозревал, что Помона Спраут знает такие слова.

- Совет попечителей тоже не решение. Вы хотя бы представляете, что потребовал бы тот же Малфой в обмен на свои галлеоны? Нет, дорогая моя, я еще до первого падения Волдеморта отказался от денег Совета, этот риск я не готов был брать на свою душу.

- Этот риск не готов был, а риск обанкротиться взял? - взорвалась Синистра.

- У меня была подушка безопасности, - оправдываться Альбусу начинало надоедать. - Я вкладывал собственные деньги в Хогвартс, но мои карманы, увы, не бездонны. Как я сказал, на эту осень еще хватит, но с зимой и весной надо что-то придумать...

Северус вышел из ступора и хрипло откашлялся.

- А заработать ты пытался?

- Ну разумеется, мальчик мой! Вы же отметили увеличение магических портретов и картин? Это дало необходимый приток денег на какое-то время. Во-первых, позволило волшебникам реализовать свое право на посмертную социальную жизнь, а во-вторых, их наследники платят за размещение портретов предков в Хогвартсе. Это престижно. Поэтому я повесил портреты в коридораз, в кабинетах, в гостиных факультетов, а недавно пришлось даже в ванных и туалетах. Правда, студенты не оценили. То постоянно перевешивали, то закидывали портреты полотенцами и мантиями, а ведь каждая завешенная картина - это удар по кошельку Хогвартса! В последнее время пришлось даже на крайние меры пойти, использовать чары вечного приклеивания.

- Так вот из-за кого в преподавательской ванной появился этот извращенец?! - взвыла нашедшая, наконец, дар речи Хуч. - Альбус, ты с ума сошел? Ладно, коридоры, но личная жизнь-то как?

- Личная жизнь интереснее и прибыльнее всего, - пожал плечами Альбус. Возмущения своей идеей он искренне не понимал. - Что я могу тут поделать?

- Мыслить логически! - рявкнул Снейп и махнул рукой в сторону окна. - У тебя под боком Запретный лес. Кладезь ингредиентов, причем редких и дорогих. Разве Хагрид отказался бы помочь? Да и я каждый месяц хожу по своим нуждам, мог бы и для школы что-то приносить!

- Дык я, это... - пробасил Хагрид. - Всегда готов.

- Северус, как ты можешь такое предлагать? - теперь уже возмутился Альбус. - Хогвартс - храм знаний, мы тут студентов обучаем и взращиваем юные умы, как я могу привнести сюда коммерцию? Это убило бы сам дух Хогвартса.

- Пока это все убивает здравый смысл, - Филиус вскочил на стол и упер руки в бока. - Это ненормальное объяснение, Альбус, ты же должен понимать. Ты директор! Хорошо, не Запретный лес - ну так можно же было привлечь самих студентов. У нас полная школа, как ты выразился, юных умов, я уверен, что хоть кто-то бы придумал прибыльный проект.

- И это я пробовал. Близнецы Уизли поразили меня своей коммерческой жилкой, я был даже готов предоставить им свободу действий, но вы помните, к чему это привело?

- К беспрецедентному объединению студентов и преподавателей, - сухо сказал Филиус. - Уизли, Альбус? Серьезно?

- Тогда я понял, что студентам самим не нужна никакая самодеятельность. И решил не трогать больше это бесперспективное направление.

- Так, - приказала Минерва. - Картина мне в целом ясна. Хорошо, Альбус, сколько сейчас не хватает школе?

- Минерва...

- Не надо мне тут. Сколько? Хочу конкретные цифры.

Альбус укоризненно вздохнул и попытался найти поддержку у остальных, но все взирали на него с угрюмым интересом.

- На данный момент у нас долг порядка тысячи галлеонов.

- В год? - уточнила Вектор.

- В месяц. И сумма эта будет только расти.

- Весь этот бедлам из-за тысячи галлеонов в месяц? - неверяще спросила Минерва. - Но это же смешно. Раз так, я лично займусь рассылкой письмам родителей, уж по галлеону-два каждая семья пожертвует. В конце концом, многие учились тут, для волшебников Британии Хогвартс - дом. Уверена, мало кто откажется.

- Не жертвуют. Я уже давно пишу в летних письмах о возможности каждого поддержать Alma Mater. Вот, сама смотри.

Пока Минерва пристально изучала шаблон письма, Альбус расстроенно нахохлился. Не такого он ожидал, совсем не такого.

- Вот это? - Минерва устало потерла лоб. - "По желанию можете прислать галлеон на развитие нашего дорогого дома"? Мелким шрифтом? На обратной стороне? Альбус!

- Так, я хочу выпить, - проворчал Северус.

- Это потом. Так... - Минерва начала постукивать свернутым в свиток письмом по столу. - Предлагаю план действий. Для начала, Альбус, хочу увидеть книги прихода и расхода.

- Но...

- Помолчи, пожалуйста, мы спасаем школу. Тысяча галлеонов? Коллеги, у всех есть возможность скинуться и закрыть этот месяц?

Получив согласные кивки, Минерва наконец улыбнулась первый раз за весь педсовет.

- Вот и отлично. К утру жду от каждого предложений по улучшению финансового положения школы. Если считаете нужным привлекать перспективных студентов - привлекайте, юные умы могут подкинуть любопытные идеи. Завтра собираемся в это же время, и нет, Альбус, это не обсуждается. Еще что-то?

- Нам нужен бухгалтер.

- Отличная идея, Чарити. На этом пока все? Тогда до завтра.

- Ну, - пробурчал себе под нос Северус Снейп, - по крайней мере этот педсовет был нескучным.

@темы: Смех да и только, Малость, а приятно, Не ворую, а заимствую, Литература, С миру по нитке

---

Флешмоб

правила

1. Нужно публиковать все правила!
2. Каждый человек должен рассказать 15 фактов о себе, ответив на вопросы.
3. И придумать 15 собственных вопросов.
4. Тегнуть 13 человек.
5. Тегнуть обязательно.
6. Можно тегать обратно (т.е того, кто тегнул тебя)
7. Будьте изобретательны с вопросами! Но можно и копировать, в общем-то, если вопрос помогает шире раскрыть какой-либо аспект.

От  Алый Дракон

вопросы и ответы

1. Что вам больше всего нравится в танцах?
То, что я ими не занимаюсь. Выносливость и фанатизм танцующих людей меня поражают, но я никогда не сомгла бы выдержать такую нагрузку и так напрягаться. )
2. Считаете ли вы себя вправе решать за других?
Нет. И другим за себя решать не позволяю даже в мелочах. Есть моменты, когда мне нужно чужое решение, и тогда я прихожу и прямо говорю: бро, реши за меня, дай совет, помоги или сделай это, пока я сижу и пинаю балду. Но решать за других я не просто не в праве, я даже не желаю это право затрагивать.
3. Есть ли кто-то, на кого вы бы больше всего на свете хотели походить - неважно, настоящий он или нет?
Оооооооо! Майн либер!Я за свою карьеру притворщика и трусишки сменила столько этих ролей, что ими можно подавиться. Теперь хочу быть самой собой, очень вштырило узнавать себя, я оказалась весьма интересной личностью. Не отрицаю, что многие черты понадерганы за целую жизнь из книг, фильмов и других личностей. Пока что лидирует Warhammer 40K
4. Что, по-вашему, важнее: форма или содержание?
Баланс между формой и содержанием. Иначе это вопрос, что важнее: курица или яйцо.
5. Какими словами вы предпочитаете ругаться?
Отборным боцманским матом!
6. Всегда ли вы честны с самим собой?
Я стараюсь, получается неплохо, но, естественно, не всегда.
7. Есть ли у вас неосознанно перенятые у других людей слова/жесты?
Не замечала такого. Пара слов из южных регионов проявляются, но довольно редко. Я там часто бывала просто.
8. Как вы относитесь к морю?
Совершенно равнодушно. Мне нравится морской климат теплого моря, он мне подходит по здоровью, но адских страданий от отсутствия моря не испытываю, да и плавать не умею.
9. На что вы обращаете внимание в первую очередь, когда знакомитесь с человеком? При условии, что этот человек вам чем-то интересен.
Голос, манера общения, есть или нет давление на меня, попытка знать лучше и категоричность в суждениях. Узколобые, узконаправленные и излишне громкие люди меня напрягают. Иногда до желания втащить им оглоблей.
10. Что вы предпочтёте: общение с человеком, который понимает вас с полунамека (и это взаимно) или того, с кем можно быть абсолютно взаимно абслоютно честным?
Первый вариант. Если человек меня понимает с полуслова, мне не нужно трудиться быть или не быть с ним честной, он и так все поймет лучше меня.
11. Что вы делаете, если не можете заснуть, а очень-очень надо?
Тупо пью снотворное, варианты с арифметикой копытных меня заставляют нервничать еще больше.
12. Когда вы в последний раз делали что-то руками (шили/плели/рисовали etc), что это было?
С месяц назад, это была вышивка рунического амулета металлизированным мулине по куску джинсовой ткани. А, ну и буквы в слова тут регулярно складываю. Типа, творчество, ага.
13. Если бы ваша жизнь была историей, а вы - главным героем, что это было бы - книга, манга, фильм - и в каком жанре?
Фильм по серии книг, жанр - космическая фантастика, без вариантов.)
14. Представьте себе, что вас начинает неумолимо раздражать кто-то из ваших близких друзей. Ваши действия?
Пошлется нахрен до лучших времен, пока его не отпустит. Ну я для проформы даже попытаюсь узнать, что и как, есть ли причина. Если человек пыжится и все равно льет дерьмо, он отправляется во временный игнор с односложными отговорками. Когда сообразит, что ему нужен диалог и его отпустят черти, с удовольствием поучаствую в решении его проблем. В меру своих возможностей, разумеется.
15. Нет ли у вас ощущения, что я только что самым наглым образом залезла вам в душу?
Вообще ни разу. Для того, чтобы залезть в мою душу, ее для начала надо найти. Это не так-то просто, хочу я вам сказать!))

Вопросы от  El Guason

1. Какой момент в жизни навсегда врезался в память, и почему?
На самом деле их много, от детства до сих дней. Но я приведу несколько самых разных. Первый момент - мы идем с дедушкой за малиной. У меня пластиковое лукошко с длинными ручками, вроде корзинки, такого же малинового цвета, и в него влезает ровно один стакан ягоды. Второй момент - первое знакомство со смертью. Умер мой одноклассник, и весь класс в принудительном порядке погнали к нему домой прощаться. Было жутко неудобно и страшно. Третий момент - первое безумие в моей жизни, от которого не горела жопа после наказания Я пошла к совершенно левому и незнакомому парню, чтобы сказать ему, как сильно по нему сохнет моя одноклассница. Было пиздец стремно, как на тиранидов идти. Одно из последних ярких воспоминаний - нереальное чувство счастья в одной из гостиниц Воронежа. )
2. Можете ли вы убить человека, и что для этого ему нужно сделать?
Не знаю, если честно. Зарекаться не стану, что, дескать, никогда и никого. Думаю, он должен причинить вред моему ребенку, родне или близкому. Сознательно, скорее всего, убить не смогу, только в состоянии аффекта. Если на моих глазах обидят животное особенно мерзким способом.
3. Как долго можете обходиться без воздуха? А если при этом нырнуть?
Ох, да пару минут бы выдержать. Нырять я не умею, но пробую при случае. Болят уши. Хотя, я проплывала с опущенным в воду лицом как раз около полутора минут. Потом просто ебанулась головой в берег, ахахахахах
4. Испытываете ли вы ненависть к другим жизненным формам?
Ненависть? хммм... Мне знакомо это чувство, как состояние. Оно приходило и уходило, но сказать, будто я постоянно ненавижу одну из форм, желаю ее гнусненько размазать или сжить со света, это вряд ли.
5. Вы находитесь на орбите Луны, а космический корабль, из шлюза которого вы выпали, удаляется по направлению к Земле. На вас скафандр, кислорода хватит на несколько часов, но показаниям счетчика дыхательной смеси доверять нельзя. Ваши действия? Ограничений нет.
Включу аварийный маяк и буду махать ссаными портками для привлечения внимания, старательно подгребая к Луне, ибо сгореть в атмосфере Земли не хочу. Найду на спутнике свободный купол, заползу туда, разобью огородик и буду ходить голой под искусственным освещением, пожирая бананы и клубнику, пока не покроюсь сыпью даже на жопе. А если честно, для начала я, пожалуй, обосрусь, потом помолюсь на всякий случай, а дальше реально включу маячок и погребу к куполам на Луне. Когда, и если, я закончу покрывать матом вся и всех, я составлю подробный отчет, какого варпа я вывалилась из шлюза, и буду передавать С.О.С. на всех доступных частотах.
6. Вам доверили планировать наступательную операцию на планете земного типа. Ваши первые действия?
Получение максимально свежих разведданных о наличие форм жизни, установление наибольшего скопления этих форм, выяснение ситуации, географическое положение места высадки и прилегающих территорий, а так же, подробный перечень потенциально опасных вирусно-бактериальных форм жизни и флоры с фауной. Ну и шлепнуться о воду или в скалу хорошо бы избежать, бгггг.
7. Что может заставить вас испытать разочарование?
Переоценка умственных способностей человека, понты, напыщенность и завышенное самомнение.
8. Если бы у вас был выбор, каким образом уничтожить вашу родную планету, какой способ бы вы выбрали? Почему именно этот способ?
Быстрый. Падение огромного астероида, срыв всей атмосферы разом, перегревание ядра планеты до взрыва. Или сон. Чтобы все уснули и тихо умерли.
9. Снятся ли вам кошмары, и как часто?
Снятся, еще как снятся. Довольно часто, на самом деле. Сегодня снова не могла разглядеть уровнение на доске. Ненавижу сны про алгебру! Отдельно ссыкотно от невидимок и полутемных домов со всякими гибридами генокрадов.
10. Ваше любимое животное?
Ирбис, снежный барс. Но за отсутствием оных, кошки.
11. Представим, что вы - Бог. Внезапно. Любой. Длина бороды и наличие Света/Тьмы в очах опционально. Но какими будут ваша первая мысль, первое слово и первое действие на этом ответственном посту?
Первое слово: пиздец, попала... Первая мысль: ебт, а мои слова автоматически сбываются где-то, и чего я наделала-то? действие: отмените к черту то, что было выше, я все переделаю!
12. Если честно, вы правда думаете, что это - опросник для выявления психически уравновешенных кандидатов в космодесантники, или -- что автор свихнулся?
Была и та, и другая мысль, но я предположу, что ебанца автора приятно оттеняет опросник для космодесанта.)
13. О. Кстати. Вы суеверны? Какой ритуал вы соблюдаете неукоснительно?
Скорее, я отдаю дань обществу. Сказали присесть на дорожку, присядем. Сказали глянуть в зеркало, глянем. Все ритуалы, которые я соблюдаю, относятся только к режиму дня.
14. Как вы относитесь к ответственности? И когда в последний раз приходилось ее проявлять?
Терпеть я не могу ответственности, вот чтоб меня комиссаром драли! Да и какая у меня ответственность. Так, по мелочи, если уж совсем некому, то и я могу сгодиться на что-то.
15. Каково ваше самое сильное и глубинное желание?
Каждому вшивому по баньке! Посмотреть на Млечный Путь своимиглазами, пожалуй. Хотя, на самом деле, увидеть множество планет иразных форм жизни, путешествовать среди звезд, жить в постколониальную эпоху благоустроенного космомира.

мои вопросы

1. Вы проснулись на пустом космическом корабле, вся команда исчезла, судно в дрейфе. Ваши первые действия?
2. Если бы у вас была такая возможность, какое качество вы бы встраивали в людей?
3. Самое невыносимое поведение окружающих, с которым вы никак не можете мириться, даже при условии, что эти люди – ваша ближайшая родня?
4.У вас есть одно желание, представим себе такое, которое вы можете потратить только на себя. Какое оно бы было?
5. Признайтесь честно, вы испытывали жгучую зависть к кому-то из своих друзей, родных, близких?
6. Только одна книга, фильм, манга, комикс, который возьмете с собой, случись вам покинуть планету навсегда?
7. Без чего, на ваш взгляд, прожить жизнь – значит потратить ее впустую?
8. Ваши худшие кошмары – это..?
9. Вы верите в любовь?
10. Поставьте автору один из ваших самых любимых треков. Что это будет в данный момент?
11. Место, страна, эпоха, пусть даже вымышленный мир, где бы вам хотелось жить и почему?
12. И снова к дрейфу судна! Ваше второе действие, после того, как вы предприняли первое?
13. Фатум или свобода личности, и почему?
14. Если бы вам требовалось проявить внимание к тому, кто вам нравится, что бы вы выбрали – поступки, слова, вещи, ситуации?
15. Сюжет вашего идеального фильма, книги, хроники?


Намеченные жертвы:
 Dara Ludwig  El Guason  Faery  Kemet  Norne_Werdandy  Shajnar  state.of.silence  Veterrad  Алый Дракон  Анна Геннадиевна  Арджи Линсе  Лин Тень  Сэр Сов

запись создана: 30.10.2017 в 15:47

@темы: Кто все эти люди?

---

Дайри-паника продолжается

Прошу прощения за простыню перепостов, но люди очень любят закрывать дневники отшпионов и подонков. Включая и полезные записи. Потому только так.

01.11.2017 в 11:23

Пишет  печальный забытый сон:

01.11.2017 в 08:34

Пишет  Эллеонор:

Как не потеряться при переезде с дайри и найти своих знакомых.

01.11.2017 в 08:21

Пишет  Зелджина:

Дайри-перепись
Извините, у меня тут зашкаливающее количество репостов в последнее время..)) Но мне кажется, что подобными штуками сейчас стоит поделиться.

Пишет  Katherine Shep.:

01.11.2017 в 02:30

Есть вариант не потерять друг друга, если "поддержки будет недостаточно", и, главное, найти друг друга на новых ресурсах по старым никам - создать каталог пользователей Дайри:

1. Оставляем свои ник/адрес дневника и контакты в гуглформе по ссылке "Опрос" (объяснение, что к чему, написано на первой же страничке):

>>>ОПРОС<<<

2. Если нам нужно кого-то найти, идём по ссылке "Каталог" и ищем людей в открывшемся гуглдоке по нику/адресу дневника, как в самом обычном Экселе:

>>>КАТАЛОГ<<<

Каталог требует заполнения каждым из юзеров, кто хотел бы не потеряться. Потому что иначе мы все разбежимся кто куда навсегда. Это способ остаться вместе хоть как-нибудь централизованно.

URL комментария

@темы: Не ворую, а заимствую, Чо за нахуй?, С миру по нитке

---

Дневники закрываются

Вот и зашибись, только этого не хватало. Инфа разная, с разных источников, по ссылкам ниже.
http://diary-spirit.diary.ru/p212362335.htm?from=0
пояснения к предыдущей записи

тут кто-то делает нам всем альтернативу

Раз уж все тут постят контакты, тогда и я сдуваю пыль со страниц, которым не одна тсяча лет... бггг Или как-то так. В общем, вот еще мой контакт, хз, кому оно надо, но мало ли. страница ВК

@темы: Хреновости, Кто все эти люди?, Чо за нахуй?

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Пикник "Искры и канкан"

Я дождалась диск группы с автографом!
Альбом тут же пошел в комп, безумно порадовав меня содержимым. Вот лучше бы и не желала, если честно. Вдвойне приятно, что и проекту помогла, и лицензию (как я на это надеюсь) приобрела, и содержимое привело в безумный восторг.
Вот одна из вещиц оттуда, подходит мне под писанину по Интэрлайн.

@темы: Малость, а приятно, Музыка души

---

Высшее благо

Секта Высшего Блага — радикальная группировка, возникшая, как самостоятельное движение после кратковременного, но кровавого раскола Церкви Небесного Грешника в 52 году после закрытия Периметра. В последствии к секте присоединились бывшие участники аппозиционных ячеек за Периметром. Психопаты, внушаемые личности, садисты и фанатики, не нашедшие себе пристанища в лоне противников Совельхейм, они сливались тонкими ручейками в новую группу, проповедуя стремление к смерти, как к наивысшей точке блаженства после освобождения от мук физического тела. Девизом секты стали слова «жизнь — есть наказание, наслаждение ею — есть грех».
Раскаявшиеся, или Падшие Ангелы, — элитные силовые подразделения Церкви Небесного Грешника, существующие нелегально, и поддерживающие строгий порядок в своих рядах. Сформировались для защиты и охраны от любых попыток Совельхейм взять под контроль Церковь Грешника, а так же, чтобы позволить ей свободно жить по тем законам, которые существовали внутри общины. В первые же годы существования были прозваны выжившими очевидцами Искупителями, из-за тех слов, что говорили приговоренным к смерти: «Искупить свои грехи ты не можешь, но я послан для этой цели тебе, заблудший брат». Цитата из свода правил общины. Расцвет Искупителей начался в 55 году после закрытия Периметра из-за участившихся безнаказанных актов насилия со стороны Высшего Блага.
Селектор — командир роты из ста человек, не считая личной охраны порядка от пяти до десяти воинов.
Медиатор — командир взвода из двадцати пяти человек.
Секарий — двадцать пятый воин в каждом взводе, последнее звено командной цепочки.
Расцветка доспехов Искупителей — варьируется от плавного гардиента светло-алого до охряного. Чаще всего представляет собой перетекающую текстуру рисованных красных тонов, делающих доспехи похожими на стекающие каплями и струйками кровавые мазки. Селектор имеет полный доспех с герметичным шлемом, буро-охряный от подошв и перетекающий в карминово-красный к грудной пластине. Медиаторы облачены в более сдержанные расцветки, гардиент которых представляет собой смесь ржаво-красного и темно-красного цветов. Секари обладают самым ярким доспехом, так как поставлены, наряду с простыми солдатами, на линию огня рядом с ними. Их цвета ярко-алый и цвета венозной крови. Рядовые пехотинцы облачены в темные кольчужные рубашки и обычно экипированы легче медиаторов и секариев.
Отдельные горные монастыри Церквей Небесного Грешника обладают личными боевыми отрядами и небольшими армиями, чья форма так же содержит достаточно кровавых оттенков, но обладает своими отличительными особенностями, вроде кроя, нашивок или вооружения.

Штаб-квартира секты Высшего Блага, подземные уровни городских коммуникаций, 6 часов утра.

Семиокий никак не мог унять часотки, поразившей все его тело от нервного возбуждения, которым он был охвачен сразу же, как до него дошел приказ Настоятеля. Тот передал свои слова через посыльный одноразовый пакет данных, который Семиокий тут же исчертил грязным информножом, начисто уничтожая данные и само устройство. Все еще дымящиеся детали пакета дотлевали у ног сектанта, пока он расхаживал по крошечной клетке своей кельи в ожидании своих самых верных братьев, Пятипалого и Циклопа. Те должны были собрать несколько отрядов длял предстоящего похода на гнездо разврата, которое и просил уничтожить его Наставник. Семиокий, прозванный так за сверхъестественную интуицию, граничащую с колдовством или психическим расстройством, никак не мог избавиться от чувства возбуждения, охватившего его при мыслях о настоящем боевом задании. После того, как его филиал Высшего Блага лишился трети прихожан в битве за жилой комплекс гедонистов, Семиокий провел сутки в самоистязании и унижении, прося своих подручных хлестать его солеными ремнями и выкручивать суставы. Но теперь он получил долгожданное помилование от Наставника. Теперь можно все исправить, стереть с лица планеты нечистых, смеющих радоваться этому невыносимому существованию в изнеженной белковой форме. Вместо того, чтобы освободиться от нее и соединиться с высшей цифровой формой жизни, управляющей всем вокруг, от букашек до людей. Семиокий истово верил в высший разум, чье сознание настолько велико, насколько может себе представить скудный разум обычного служителя его воли. Необъятные просторы информации хранились в потоках этого высшего разума. Невероятные по сложности алгоритмического вычисления потоки протекали каждые доли секунды по его синапсам. Непредставимые цели и задачи ставил перед собой тот, который желал всем только Высшего Блага — сути за гранью жалкого человеческого понимания.
Еще немного и Семиокий сможет ринуться в схватку, кровью и потом искупая свой провал и даря заблудшим долгожданное успокоение. Он снова яростно почесался, становясь похожим на шелудивого пса. Шрамы и гноящиеся порезы по всему телу источали мерзейший аромат вокруг, но Семиокий давно потерял чувствительность к запахам, как и к боли и наслаждению. Только осознание принадлежности к чему-то непостяжимо великому и всеобъемлющему заставляло его сердце биться быстрее, а кровь бежать по венам активней.
— Брат, мы пришли, — заявил глубоким басом Циклоп, едва протискиваясь в узкие и низкие двери каморки своего начальника. Семиокий перестал чесаться и посмотрел на брата по оружию красными воспаленными глазами. Синяки и ссадины от недавних истязаний должны были причинять нестерпимую боль при каждом движении, но он уже перестал обращать внимание на стягивающие кожу кровавые корочки на теле, которые с хрустом расползались при ходьбе, роняя на пол капли сукровицы. Семиокий подошел ближе, смахнул со лба сальную челку, щуря воспаленные глаза, и коротко мотнул головой.
— Пятипалый просил передать, что ждет за дверью, — пробасил Циклоп. Семиокий быстро высунулся за дверь и увидел стоящего в полумраке человека. Невероятно широкоплечий и низкорослый, он напоминал крепко сбитый шкаф, а не живого человека. Семиокий коротко кивнул соратнику, оставшемуся на посту, и вернулся в каморку.
— Слушай меня и запоминай, брат, — лихорадочным тоном заговорил Семиокий, чей голос срывался от волнения и возбуждения, — сегодня мы пойдем и уничтожим целый выводок разврата и богохульства! Наставник поручил нам эту великую миссию лично, и потому мне нужны все твои люди, как и люди брата Пятипалого. В свою очередь они должны собрать отряды обреченных, чтобы те своими жизнями, оставленными им Наставником на такой случай, сумели искупить свои грехи соблазнения в прошлом, и умереть, прорывая линию обороны врагов.
Циклоп кивал, попутно делая пометки в своем устройстве связи, дублирующим эти данные на такое же в руках Пятипалого. Коренастый брат за дверями кельи своего руководителя присматривал за пустым коридором рядом и вникал в суть предстоящего дела. Он не ходил к Семиокому лично, предпочитая оставаться там, где его панические атаки и клаустрофобия не так сильно давили на сознание. Оказавшись же в каморке Семиокого, он рисковал впасть в берсеркерство или кататонию, что не было хорошо в любом случае.
Семиокий уже развернул план городских окраин, на котором они с подручным выставляли разноцветные флажки предполагаемого налета. Бывшие мусорные свалки, теперь активно должные превращаться в новые кварталы рабочих и заключенных трудовой колонии, неравномерными бурыми линиями змеились по трехмерной карте.
— Первыми пойдут дроны-распылители, — нервно почесывая гноящийся рубец на щеке, продолжал быстро говорить Семиокий, — они выжгут все в радиусе нескольких десятков метров, чтобы никто не помешал свершиться правосудию. Наш бог, он смотрит на нас, он видит нас и он будет нами гордиться! — сорвался на пафосную речь Семиокий. — А потом ты и твои группы подчистят всех оставшихся. Там множество нор и дырок, куда могут забиться крысы. Запомни и передай остальным, вот это место, — он ткнул грязным пальцем в середину карты, — самое сосредоточение разврата и богохульства. Наставник лично передал мне эти координаты, особо пометив, что его нужно зачистить любой ценой. Ты понял? Любой ценой!
В глазах распорядителя горел безумный огонек, что, вкупе с пылающими лихорадочным румянцем щеками, производило впечатление крайней степени истощения. Бледная кожа, исчерченная новыми и старыми рубцами шрамов, яркие пятна на лице, блестящие глаза под опухшими веками и усилившаяся дрожь в руках. Семиокий огляделся, поискав взглядом свою фляжку. Напиток, который давал ему Наставник, присылая с дронами в их убежище, снимал дрожь, успокаивал нервы, заставлял мысли становиться чище и спокойней. К тому же, после первого же глотка Семиокий мог справляться с колоссальным объемом информации, не затрудняя себя сном и не тратя время на такие глупости, как прием пищи.
Циклоп согласно кивал, делая пометки в своем планшете и получая подтверждения от Пятипалого. Семиокий закончил свою вдохновляющую речь стандартным напутствием о греховности наслаждением жизни и пожелал подопечным удачи. Сам он собирался взять с собой два длинных изогнутых ножа, не забыв надеть под рванье прочную нательную защиту, и отправиться в первых рядах на штурм указанного Наставником объекта.
Когда Циклоп вышел, его брат вопросительно глянул на него, тыкая пальцем в планшет с новыми данными.
— Семиокий совсем сдал, — вполголоса буркнул Циклоп. — Собрался зачищать целый квартал вокруг сраного питейного заведения.
— Пора? — блеснул вставной челюстью Пятипалый, кивая на свой пояс, где висели короткие метательные ножи. Циклоп согласно кивнул, но в последний момент придержал напарника за рукав и шепнул ему:
— Пусть начнет зачистку. Большая вылазка, случиться может всякое, — он выразительно посмотрел на штатного чистильщика организации Высшего Блага. Пятипалый, крутанув в искалеченной руке один из своих ножей, понимающе кивнул. Он получил свое прозвище за то, что на двух его руках было в общей сложности всего пять пальцев, но то, как он виртуозно управлялся со своими ножами, сделало его карьеру быстрой, легкой и хорошо оплачиваемой. Каждый из них, что Циклоп, что киллер, получили от Наставника свои инструкции, которые давали понять одно: Семиокий должен быть мученечески убит на следующей операции. Наставник не прощал промахов, а неудачный налет на комплекс гедонистов оставался темным пятном дерьма на репутации наркомана и психопата Семиокого. Пусть другие, орущие про высшее благо и неистово бьющиеся в экстатическом катарсисе рядовые фанатично рвут на части неверных. Любая организация нуждалась в трезвом руководстве, в пастухах и их верных псах, чтобы кучка фанатиков и идиотов не была вырезана дозорными, Схемами или Падшими на очередной вылазке.
Циклоп и Пятипалый молча пошли прочь по полупустым и темным проходам линий коммуникаций. Им предстояло подготовить несколько десятков сектантов для очередной вылазки. Пришло время посмотреть в бою на пополнение, избавиться от совсем съехавших с катушек и немного подчистить ряды верных подопечных, кто задавал слишком много вопросов или оказался умнее, чем предполагалось изначально.

Технис смотрел на панель саркофага, где появилась одна надпись, заставившая его глубоко задуматься.
«Файл «Мартино» не отвечает. При перезапуске программы она может попытаться восстановить файл. Что вы хотите сделать? Перезапустить, отменить, дождаться ответа от файла».
Технис хмурился, и из его привычно расслабленного и спокойного взгляда исчезла та извечная безмятежность и спокойствие, которым он отличался от всех остальных. Подкравшаяся сзади Кейна молча ждала вердикта Техниса, замершего с занесенной над панелью рукой. Когда он отключил управляющие контуры саркофага, тот, вопреки уверениям Схемы Кейны, не стал податливо исполнять приказы на реанимацию Мартино, а выдал в окошке надпись, заставившую бы любого человека непонимающе пожать плечами. Но по всему было видно, что Технис прекрасно понимает, чего от него хочет глупая громоздкая машина.
Тем временем надпись немного изменилась и выдала в окне еще кое-что: «При перезапуске программа попытается восстановить файл». Технис решительно ткнул в кнопку перезапуска, и саркофаг тихо зазвенел, запуская программу перезагрузки. Кейна, наблюдавшая за действиями биотехнолога, в один прыжок оказалась рядом и остановила процесс, едва шкала дошла до половины загрузки. Сооружение протестующе взвыло, затряслось и начало нагреваться. Технис резко развернулся и уперся взглядом в наставленное на него оружие. Кейна смотрела прямо в глаза биотехнологу, держа палец на той же клавише остановки системы.
— Что ты делаешь? — спокойно спросил Технис, не пытаясь делать резких движений.
— Я хочу оставить его в этой оболочке. Единственный кофр поблизости выглядит немного умирающим, — сказала Кейна.
— Ты понимаешь, что мы можем потерять и его тело, и его сознание? — с явным раздражением спросил Технис. Кейна растянула губы в улыбке, задорно блеснув глазами.
— А ты не слишком ли много знаешь про сознание, биотехнолог, выковыривающий железки из барных автоматонов? — спросила она. Технис изменился в лице, а Кейна продолжила: — Мне сразу показалось странным, что ты был единственным в округе, кто не спросил меня, какого хрена тут творится. Да и саркофаг Совельхейм не вызвал у тебя особого удивления. Впрочем, как и я. Ты видел Схемы, видел подобное оборудование и знал, как с ним обращаться.
— Ты специально просила меня выключить питание, — догадался Технис. Кейна коротко кивнула.
— Я знала, что выдаст машина. Как и знала, что после этого ты сможешь реанимировать человека из саркофага с минимальными потерями для его состояния. Мне кажется, сейчас самое время этим заняться, — скосила она взгляд на шкалу загрузки саркофага. Тот уже перестал вибрировать и звенеть, начав остывать так стремительно, что сначала от крышки повалил густой пар, а затем она покрылась потрескивающим слоем тонкого льда. Технис сделал шаг к машине, не обращая внимания на ствол серебристого пистолета в руках Кейны. Женщина опустила оружие, скрывая дрожь в руках, когда Технис повернулся к ней спиной. Он активировал экстренный режим открытия крышки прибора, и тут же, быстро крутанувшись на пятках, ударил Кейну наотмашь по лицу. Женщина дернулась, выпуская из рук пистолет, и отлетела к стене. Не давая ей возможности подняться на ноги, Технис в два прыжка оказался рядом, в его ладони сверкнул пистолет Схемы, а палец уже плавно нажимал на курок.

Дроны появились с востока, прячась за лучами медленно выползающего на небо светила. Ленивый шар раскаленного света, попирая тревожные сумерки, теснил неопределенный полумрак, высвечивая все темные уголки, до каких только мог дотянуться. Впрочем, темноты всегда оставалось достаточно, чтобы скрыться в ней. Еще недавно воняющие смрадом и разложением мусорные кучи наокраинах заводского района теперь представлялись людям лишь временным неудобством, появившимся здесь недавно. Каждый проходивший мимо, случайно или по некоему наитию, бросал на отбросы, со следами выжженных пятен среди них, неодобрительные взгляды, или пытался осознать, зачем ноги принесли его именно сюда. Некоторые бестолково топтались у края мусора, будто вспоминая нечто важное, но безвозвратно потерянное, покуда солнце с фаталистической неторопливостью взбиралось на свое место, стремясь подальше от поднимающегося вверх аромата гниения. Дрожащее марево редких пятен разложения покачивалось врассветной дымке столбиками невыносимой вони, распугивая прохожих и надежно защищая периметр, за которым не было ничего, кроме останков некогда процветающей жизни.
Басовито жужжащие дроны, нырнув поближе к поверхности земли, сбросили смертоносный груз и снова набрали высоту. Щелочные ожоги, появившиеся на поверхности загаженного участка мусорных лабиринтов, начали расползаться все шире, захватывая с собой новые территории. А дроны продолжили путь к центру точки рандеву, периодически снижаясь, чтобы скинуть очередную порцию отравы. Следом за первой партией машинок уже поспевали другие, несущие в длинных, подвернутых под брюхо в полете, лапках бритвенные мины. Соприкосаясь с твердой поверхностью, они мгновенно взрывались, выпуская с невероятной скоростью сотни мельчайших осколков ультротонких лезвий, способных прорезать броню гвардейцев Периметра. Редкие прохожие, не успевшие убраться подальше от зоны зачистки, коротко вскрикивали и тут же оседали на дорожное покрытие кусками окровавленной плоти, лишаясь пальцев и солидных кусков срезанного мяса. Стекла в домах взрывались мелкими осколками, брызгая во все стороны и причиняя столько же ущерба, как и сами мины, а дроны продолжали насыщать район смертоносными игрушками.
Третья волна несла на себе людей. Солидные, овальной формы машины с прочными крепежами для захватов под корпусом, они могли за один раз поднять десяток человек в полной боевой броне. Но теперь каждый дрон нес двадцать сектантов, увешанных всевозможным холодным оружием, от простых ножей до длинных тяжелых мачете. Некоторые дроны были окрашены в непроглядно-черный цвет, и под ними так же молча и сосредоточенно, будто набухшие гнойники, висели всего пять или шесть сектантов, полностью задрапированных в такие же похоронные тона. Элитная гвардия общества высшихблагодетелей, куда входили талантливые подрывники, бывшие наемники и прирожденные следопыты и убийцы. Все они имели множество неучтенных модификаций или мутаций, являя собой, скорее, химер, чем обычных людей. Темные силуэты расцепили пальцы синхронно, едва дроны оказались достаточно низко, и бесшумно спрыгнули на землю, тут же втекая в невидимые щели и трещины в стенах, исчезая под нагромождениями старых остовов машин или разрушенных, брошенных домов. Чернильные отряды впитывались в краски местности, исчезая с полотна, словно их и не было тут никогда.
Радиус действия составил два километра, и в центре стоял неприметный бар «Вырождение», вокруг которого уже стягивалось кольцо прибывших сектантов. С неизменными проповедями о благе скорой смерти уничтожавших всех, кого только встречали на дороге. Изогнутые ножи одинаково легко взрезали сталь и плоть, а смазанным ядовитыми растворами лезвиям достаточно было оставить неприметную царапину, чтобы противник получил паралич нервной системы и умер от удушья в течение первого часа.
Волны организованных сектантов, вскрикивая при виде жертв, катились к центру отмеченной зоны, похожие на пары тяжелых металлов, убивая и проникая в каждую щель по дороге.
И сам Семиокий вел свою паству в бой, лихорадочно блестя глазами и твердо направляя руку с длинными зазубренными клинками в пальцах, пока его не вырвал из боевого транса настойчивый вызов по внутренней связи.
— Что? — коротко спросил он, надавив за ухом и активируя передатчик, вшитый под кожу.
— Брат мой, нам нужна помощь. Юго-восток, нас крепко прижали! — послышался голос какого-то истерического собрата. Судя по всему, адепт высшего блага уже готовился отдать плоть во имя освобождения, но пока что не был к этому полностью готов. Семиокий брезгливо стряхнул часть налипшей на один из ножей кусочек плоти последней жертвы. Совсем еще юная девушка в форме работника погрузочной станции лежала у ног Семиокого, глядя в небо широко открытыми глазами. В груди у нее зияла кровавая дыра, из которой еще вытекала кровь, образуя под телом яркое пятно.
— Бог смотрит на вас, а вы скулите! — разозлился Семиокий. Вызов помешал ему сосредоточиться и проделать работу чисто. Пришлось изрядно выпачкаться, а этого Семиокий не любил. Он вытер ножи о штанину и переступил через тело мертвой девушки.
— Это Искупители, брат! — уже срываясь на откровенную панику, проорал его соратник в устройстве связи. После этого передача оборвалась треском помех и пронзительным треском оружия поблизости, от которого заломило кости черепа. Семиокий взвыл от боли, рванувшись, чтобы выключить связь, когда услышал другой голос:
— Собирай людей и уходи, иначе вы все умрете.
После этого звук исчез, как понял Семиокий, вместе с уничтоженным коммуникатором. Он видел то, что произошло, настолько ясно, насколько позволяли его врожденные способности. Искупитель стоял над телом его брата, держа в руке вырванный с мясом передатчик, и диктовал свой ультиматум. И свежая алая кровь стекала по такой же кроваво-красной перчатке воина Церкви Грешника, размывая гардиент алого на жаропрочной ткани защиты. Затем Падший раздавил в кулаке вырезанный из-за уха передатчик, и направился к следующей жертве, тут же забыв об искалеченном брате Семиокого.
— Я тебя найду, — пообещал Семиокий чуть слышно. — Всем отрядам, у нас в тылу Падшие. Не дайте им прорвать линию обороны, — приказал он на общей частоте через секунду. — Пятипалый и Циклоп, выдвигайтесь со своими группами на помощь братьям на юго-востоке, я закончу дело с Синезубым и Длинноруким.
Названные им командиры отрядов тут же подтвердили готовность и получение приказов.

— Селектор Диарис, — приложив сжатый кулак к грудной пластине, быстро кивнул подоспевший медиатор Радир, — южный коридор очищен, враги отступают по всем направлениям, стягиваясь к центровой точке. Разрешите прорыв?
Селектор Диарис молча окинул взглядом подчиненного. Медиатор Радир выглядел весьма скверно, но, казалось, просто не замечал этого. Карминово-красный доспех селектора, выполненный в виде пластинчатой брони в цветах защитников Небесного Грешника, смотрелся на селекторе не в пример чище, чем на его подчиненном. Кираса с пластинами брони была помята, кое-где пробита насквозь, и гардиент от алого до карминово-красного едва угадывался под слоями копоти и запекшейся крови. Тонкие струйки Искупителей, стекавшиеся по улочкам заводских кварталов к месту удара сектантов, на экранах селектора напоминали кровеносную систему, прорастающую к темному, лишенному питания и кислорода, органу в центре. Темные, почти бурые цвета рядовых пехотинцев, облаченных в кольчужные рубашки и легкую кожаную броню со вшитыми оружейными портами, стремительно вспарывали тонкие пленки защитных кардонов сектантов на своем пути, пробираясь дальше к центру и стараясь не ввязываться в длительные схватки. Селектор, управляющий сотней воинов под своим началом, распределил свои силы таким образом, чтобы каждый из четырех медиаторов сумел прорваться самостоятельно, с минимальным привлечением остальных групп. Диарис контролировал первую группу секариев, лично принимая участие в боевых действиях и столкновениях с сектантами на первых этапах, но его задачей было скрытое и быстрое достижение центра всей операции,бара на окраине. Потому он и его восемь лучших колоссов-охранников должны были отделиться от первой ударной волны и пройти подземными коммуникациями до самого бара «Вырождение», почти не встречая сопротивления. Однако, военная тактика сектантов претерпела существенные измнения, и селектор столкнулся с заминированными входами по всему периметру означенной зоны, и ему пришлось прорываться вместе с первым медиатором Радиром и его пятью группами. Двадцать пять Падших, включая Радира, разбитые на пятерки, во главе с секарием-архангелом каждая, завязли в жестоких и кровавых схватках уже в первые минуты после высадки.
Сектанты Высшего Блага оказались далеко не такими рьяными приверженцами исключительно холодного оружия, как представлялось братству Падших ранее. Первые отряды зачистки безжалостно уничтожали любые объекты, встреченные ими на прямом пути к нужной точке. Люди, транспорт и здания превращались в руины и кровавые лужи после яростного обстрела из тяжелого оружия. Щелочные мины, дроны-автоматы, несущие под брюхом отряды химически и биологически улучшенных убийц, а так же, группы самоубийц, бросающихся в неистовые и безрассудные атаки, все это привело к большим потерям среди Искупителей. Сектанты просто пробивали себе дорогу через любые преграды, не заботясьо случайных жертвах.
Селектор подавил внутри волну сочувствия, поднявшуюся при взгляде на измученное лицо Радира.
— Рассредоточьтесь, возьмите в помощь две группы Архов. Митралис и Лайра подойдут. Обойдете с флангов и ударите одновременно, а я и мои люди пойдем под землей.
— Я понимаю важность вашей миссии, селектор, — снова приложил сжатый кулак к груди медиатор, — мы сделаем все возможное, чтобы дать вам время.
Он развернулся и махнул рукой кому-то, ожидавшему его чуть в стороне, и его фигура исчезла в тени развалин неподалеку. Селектор проводил взглядом своего подчиненного, снова вернувшись к изучению плана этого района. Оставалось совсем немного, всего лишь обойти расчищенную от свалки площадку, где не было никаких укрытий, под поверхностью, и он окажется под самым подвалом нужного здания.
Но сказать это было проще, чем выполнить. Неожиданно неистовое и отчаянное сопротивление сектантов выбивало из колеи. Никакие данные разведки, сводки или любая информация не позволяли до последнего понять, насколько секта Высшего Блага подготовлена к подобного рода операциям. И Искупители столкнулись с самым жестоким сопротивлением, на какое только были способны фанатики-сектанты. Дело осложнялось наличием гражданских вокруг, и несколькими отрядами дозорных, уже спешивших на вызов к этой точке. Если к ним присоединятся еще и Схемы, придется уничтожить и их, чего бы селектору вовсе не хотелось. Вежливый нейтралитет Церкви Небесного Грешника держался именно на том, чтобы ни при каких обстоятельствах не переходить дорогу Совельхейм. Вов сяком случае, открыто. А нападение и причинение вреда Схемам нарушало договор.
Впрочем, дело, для которого сам селектор был привлечен из далекого места последних лет службы, само по себе за квартал воняло нарушением условий договора, но здесь кто успеет первым, тот и прав.
Он позволил оружейным складкам брони раскрыться, приподнимая пластины достаточно, чтобы выпустить мелкие детали частей оружия, и с наслаждением вслушался в сочные щелчки соединения отдельных деталей в единое целое. Через полминуты к его предплечьям, плечам и спине уже крепились несколько разнообразных устройств, способных выплескивать узконаправленные пучки фотонов одной длины, взрезающие яркими лазерными лучами среднюю броню и стальные пластины. Тяжелый и старомодный пулевой комплект, выставленный на автоматическую стрельбу разрывными патронами, угнездился на левом плече, поворачивая короткое дуло из стороны в сторону в поисках цели. Селектор опустил забрало шлема, и изнутри на нем поползли данные окружающих объектов, подававшиеся в разном спектре, от теплодатчиков до ультразвука. Оружие сразу синхронизировалось с прицельной сеткой, по внутреннему экрану чуть слева поползли тактические данные.
Отталкивающее поле тихо загудело вокруг доспеха, обеспечивая надежную защиту от грязных инфоножей и мелких энергетических зарядов, способных проникнуть между пластинами доспеха.
В устройстве связи шлема послышались краткие приказы. Медиатор Радир и два секария, Митралис и Лайра, выдвигали свои группы на ударные позиции, чтобы обеспечить селектору и его архам время для прорыва.

Семиокий выдернул длинный нож из тела Падшего, с удовольствием наблюдая, как по лезвию стекает алая кровь. Такой же алый доспех, который он пробил только что, приятно оттенял сверкающие на солнце капли, заставляя Семиокого улыбаться безумной улыбкой. Он и несколько его подручных, прорвав оборону возникших ниоткуда Искупителей, оказались перед зданием из серого камня. Склепанное кое-как, несколько раз перестроенное и дополненное, оно казалось опухолью на теле заводского квартала, такими же неровными краями расползаясь во все стороны. Верхний этаж, где, видимо, располагались жилые комнаты, уже был охвачен пожаром — результат меткого выстрела ударной группы кого-то из сектантов. Положенные в одну точку, сразу два снаряда разворотили крышу и выбили ударной волной все окна. Даже прочные стеклокристаллы не выдержали разрушительной мощи двойного удара. Из пожарища доносились крики ужаса, в оконных проемах метались охваченные огнем фигурки и все еще продолжали сновать с ленивой неторопливостью автоматоны обслуги, не обращая внимания на плавящийся корпус своих конструкций.
Семиокий слышал крики своихбратьев, и они наполняли его странной смесью отвращения и удовольствия. Он отправил своих людей зачищать периметр вокруг заведения, намереваясь лично войти с парадного входа, когда перед ним возник новый противник. Падший держал в руке изогнутый узкий меч, слабо светившийся белым полем вокруг клинка, делая лезвие похожим на узкую полоску молока, затвердевшего в ладони Искупителя.
Смерть есть освобождение? Вопросительно склонил голову к плечу Падший, не поднимая оружия. Семиокий осклабился, показывая ряды темных заостренных зубов.
Безусловно. Я дарую тебе освобождение, Падший.
А ты сам готов освободиться? С едва заметной долей иронии в голосе спросил медиатор Радир. Семиокий лениво бросил взгляд в сторону, где к нему уже подбирались остальные братья, покончившие с неотложными делами. Солнце ярко вспыхивало на золотистых заклепках брони Искупителя, радостно купаясь в каплях крови, которыми они были выпачканы. Семиокий, под чьей рваной и неопрятной одеждой скрывалась надежная силовая броня, только растянул покрытые коркой губы в улыбке. Его длинные ножи замелькали вокруг секария с такой виртуозностью, что Падший вынужден был отступить на шаг, едва не ввалившись спиной в полуоткрытые двери бара.
Предатель! Взвыл усиленный ретранслятором голос Искупителя, когда он узнал школу меча Церкви Небесного Грешника. Секарию попался один из перебезчиков, соблазненных речами таинственного управляющего сектой уже многие десятки лет. Этот неуловимый лидер сумел сплотить вокруг себя всех отверженных и изгнанников, первоначально сколотив из них небольшую мобильную группу грабителей и преступников, которых не пожелали терпеть у себя даже легендарные штрафные роты гвардии Периметра. Ежедневные напутствия и новая религия сплотили отребье в целостную массу обученных и подготовленных людей, склеенных новой религией не хуже, чем молекулярным клеем. После того, как верность лидеру секты была доказана, первые его адепты пошли дальше, начав формировать все новые и новые отряды послушников, обучая их искусству боя и вытесняя из головы любые попытки логического мышления, если то шло вразрез с философией Высшего Блага.
К 62 году после закрытия Периметра, через десять лет после основания секты, внутри Периметра, как и за его внешними пределами, высшие благодетели укоренились так прочно, как могли прорости спорами только космические растения, выведенные специально для жестких условий обитания на далеких орбитальных базах или каменистых астероидах.
Зараза новой религии подкупала простотой, свободой и вседозволенностью, а оправдание почти любых извращенийи желаний необходимостью Высшего Блага, которое не способен осознать простой смертный, позволяла творить любые мерзости. Плесень секты затронула и Падших, вырвав из их рядов способных, обученных, но, увы, морально и психически сломленных воинов из числа ветеранов.
Семиокий провел серию ударов, выбивая снопы искр из пластин доспеха медиатора. Часть оружейных подключений утратила эффективность, и несколько слаженных механизированных приспособлений отвалились под ноги Падшему, обнажая пустые зевы темных отверстий, в которых недавно держались сложные устройства энергетического оружия. Радир не оставался в долгу, распоров драную хламиду на теле Семиокого и добравшись до нательной защиты под ней. Глубокие порезы от молочно-белого клинка задели плоть сектанта, но ярость и самозабвенный экстаз битвы не давали ему в полной мере ощутить боль или страх от ранений.
— Смерть предателю! — крикнул Падший, рассекая бок сектанта, наискось проводя удар снизу вверх.
— Смерть есть высшее благо, — отчетливо произнес Семиокий, изворачиваясь на клинке противника и вгоняя свой длинный нож ему в бок почти по самую рукоять. Радир охнул, оседая на одно колено, но все еще сжимая свое оружие. Кровь хлынула потоком, заливая карминово-красные доспехи. Семиокий наградил врага снисходительной улыбкой, резко вырывая клинок из плоти, и занося его для последнего удара по шее Падшего.
Звук, прорезавший воздух, походил на тихий свист или приглушенный шелест, и Семиокий схватился за горло, увлекаемый прочь наброшенной удавкой. Два тяжелых противовеса на концах прочной веревки заставили ее обмотаться вокруг горла сектанта, сбивая его с ног и проволакивая по дороге прочь от входа в бар. Искупитель все еще стоял на одном колене, зажимая рукой глубокую рану в боку, когда к нему сзади подошел кто-то и положил на плечо ладонь.
Падший хотел подняться и посмотреть на спасителя, но потеря крови свалила его с ног, заставив ткнуться лицом в землю.
Эрих чувствовал, как дрожь в ногах усиливается, и привалился к дверному проему, чтобы не упасть. С удивлением он заметил, что вибрация не стала меньше, а только усилилась. Одновременно с этим скрепы входа застонали, вылезая из пазов и рассыпаясь под ногами, и Эриху пришлось отвлечься от созерцания странного доспеха на мертвеце неподалеку. Через мгновение, выворачивая с хрустом доски и пластиковые переборки, на поверхность из технического люка вылетел другой человек в похожей броне. Не тратя времени на условности, он шагнул мимо обалдевшего информационника, ослепленного полной блокировкой инфополей незнакомца, и подошел к телу своего собрата.
— Говорит селектор Диарис, — произнес он так, чтобы Эрих тоже его слышал, — медиатор Радир ранен. Секарий Планка, выдвигайтесь и обеспечьте транспортировку медиатора Радира обратно на базу.
Получив подтверждение приказа, Диарис повернул голову к Эриху, смерив его долгим взглядом. После чего в два шага преодолел расстояние до обездвиженного и полузадушенного сектанта и наступил ему на горло тяжелым сапогом с магнитными набойками на подошве.
— Ты не можешь искупить свои грехи, но тебебыл послан для этого я, брат, — печально произнес селектор, не обращая внимания на грязные ругательства пополам с хрипами сектанта. В ладони карминово-красного воина быстро блеснуло лезвие, и тут же исчезло в шее поверженного Эрихом человека. Хрипы стихли, тело обмякло.
Селектор повернулся всем телом к Рочестеру и сказал:
— Идем, времени почти нет.
Он шагнул мимо информационника в здание бара, и Рочестеру не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним.

На дисплее саркофага уже несколько минут мигала одна и та же надпись, призывая ответственного за процесс реанимации обратить на себя внимание. Но рядом никого не оказалось. Когда Кейна застала биотехнолога врасплох, не прошло и минуты, как пол и стены начали ходить ходуном. С потолка посыпались осколки диодных ламп, оборудование взвыло сигналами тревоги, а сверху начали доноситься пробившиеся даже сквозь перекрытия крики ужаса. Громоподобные звуки ударов расползлись в окружающей обстановке чуть позже. Вибрация и гудение поползли по стенам, эхом осколочных звуков отскакивая от предметов. Технис, не обращая внимания на угрозу Схемы, бросился прочь, но лишь для того, чтобы с ходу влететь в стену огня, ревущего сразу за дверями выхода в основной коридор. Из пожара доносились слабеющие оклики, паника и бестолковые метания не позволяли посетителям покинуть заведение, и Технису оставалось только порадоваться, что после ночной смены к утру в баре было не так много народу.
«Файл «Мартино» перезагружен и ожидает в буфере обмена, — мигала надпись на экране саркофага, — файл будет перенесен в новое хранилище данных. Подтвердите или отмените процедуру. Для изменения параметров требуются коды допуска!»
Технис, матерясь и кашляя от вползающего в помещение густого дыма, подхватил Схему Кейну, взвалил ее на плечо и потащил через запасной выход прочь. кейна что-то говорила, пыталась вырваться, но Технис держал крепко. Где-то сбоку взорвалось нечто огромное, заставив соседнюю стену пойти глубокими трещинами. Технис слышал только гомон голосов, треск пламени и резкие взвизги оружейных залпов неподалеку. На середине пути прямо на Техниса вывалились Грохман и Джастис, такие же перемазанные копотью, как и сам Технис, прошедший сквозь огненную стену, чтобы добраться до выхода.
— Какого хрена тут происходит? М рыкнул дозорный. Рун старался держаться за его спиной. Парень был на взводе, и все его тело покрывали плотные налеты спаянных воедино прочных волосков, затвердевших не то от жара, не то от нервов. Технис, чье лицо скрывала намотанная на него красная бондана, только покачал головой, махнув рукой в сторону выхода. Адам и Джастис не стали спорить.

Вероника 11\23, пошатываясь и придерживаясь за стенку рядом, выползла из своего закутка. Она поминутно стерала кровь под носом тыльной стороной ладони, но упрямо шла к медицинскому саркофагу с Мартино. За полшага до него женщина все же упала, больно ударившись лбом о край сооружения. В глазах потемнело, но Вероника снова поднялась на ноги, ухватившись за саркофаг, и занесла руку над темной панелью управления, для которой требовались коды допуска. За спиной послышалось движение, но она не обратила на это внимания. Возникший в помещении сектант занес над ней руку с толстым кривым лезвием и прогнусавил нечто про освобождение. В тот же момент датчики саркофага блеснули на чем-то стеклянистом, тонкой иглой протянувшимся к горлу нападавшего, и из шеи сектанта хлынула алая кровь. Он упал, булькая и хрипя, пытаясь зажать рваную рану на шее. Впрочем, его мучения были милосердно краткими. Вероника же даже не повернулась, прекрасно зная, кто стоит за ее плечом. Она приложила ладонь к пластине управления, и та радостно залилась всполохами всех цветов радуги. Вероника выбрала режим переноса файла в старое хранилище, предварительно запустив процесс пересборки утративших функционал элементов. Вся процедура должна была занять некоторое время, которого у Вероники уже не оставалось. Она счастливо улыбнулась, осела на пол и прикрыла глаза. Рядом возник колеблющийся стеклянистый сгусток, с прозрачного оружия которого до сих пор стекали последние капли чужой крови. Невидимый гость вдавил на рукояти оружия небольшую кнопку, и то окуталось пламенем бело-голубого цвета, выжигая следы удара и испаряя их. Через секунду ничто уже не давало понять, где находится присутствующий объект. Датчики саркофага мучительно медленно меняли цвет на обнадеживающе-зеленый, отражаясь от высокой тонкой фигуры, плавные грани доспеха которой едва уловимо искажали потоки отсветов от своей странной, похожей на прозрачный кусок льда, защиты.
Существо легко подняло саркофаг и потащило его к выходу, задержавшись на пороге, чтобы бросить последний взгляд на Веронику. Та только безмятежно растянула губы в улыбке, выуживая откуда-то из карманов помятую пачку сигарет. Стеклянистое существо протолкнуло саркофаг в проем двери, исчезая вместе с ним, а по комнате поплыл чудесный запах ванили с горьким шоколадом, сумевший ненадолго перебить мерзкую вонь пожара.

@темы: Я и мои создания, Интэрлайн

---

Оптимизм. Беспощадный и всепроникающий

25.10.2017 в 22:15

Пишет  Анна Геннадиевна:

Коллега ххххххххххххххххххх
Однажды во время дальнего автопутешествия мы с приятелем остановились перекусить в придорожном кафе. Приятель заказал хот–дог. Я воздержался, хотя страшно проголодался. В рейтинге Мишлена это кафе получило бы минус три звезды, и я опасался, что хот–доги тут понимают буквально и подают разогретых собак.

"Как ты можешь это есть, — пошутил я, — зоозащитников не боишься?"

"Мистера Эндорфина на тебя нет", — ответил приятель.

"Кого — кого?" — переспросил я.

Так я узнал про Мистера Эндорфина.

Приятелю готовили его хот–дог, а он рассказывал. Хот–дог готовили довольно долго, видимо, сначала им все–таки пришлось ловить собаку.

"У меня на первой работе был мужичок. Бухгалтер. Ну, такой, как сказать, в розыск его не объявишь — без особых примет. Моль средних лет. Когда я его впервые увидел, подумал, фу, какой плоский, неинтересный дядька. Пока однажды не услышал его тихий комариный смех. Он сидел перед своим монитором и хихикал. Я проходил мимо и из любопытства заглянул в экран. А там какой–то бухгалтерский отчёт в экселе. И он над ним ржёт. А ты не прост, чувак, сказал я себе тогда. И ещё прикинул, а может, уже пора из той конторы валить, раз бухгалтер хохочет над финансовыми документами.

Короче, персонаж оказался, что надо. У него всегда все было превосходно. Это его фишка. Понимаешь? Всегда. И все. Даже осенью. Когда любому порядочному человеку хочется, чтобы дворник закопал его поглубже в листву. "Превосходно". Не "нормально". Не "хорошо". И даже не "отлично". Именно — "превосходно".

Погода у него — только прекрасная. Иду как–то раз на работу, дождь как из ведра, ветер, зонтик надо мной сложился, отбиваюсь спицами от капель, настроение паршивое. Вижу, перед входом в контору стоит этот перец по колено в воде, смотрит себе под ноги. Сливные стоки забились, вода хлещет по мостовой ручьями по его ботинкам. Гляди, кричит он мне, как будто горная река, и лыбится.

Машина у него — самая лучшая. Однажды он меня подвозил. Едем на его перпетум мобиле. С виду вроде "копейка", но зад подозрительно напоминает Москвич–412. Франкенштейн какой–то. Послушай, как двигатель работает, говорит он мне. Песня, да? Я послушал. Если и песня, то этакий Стас Михайлов в старости — кашель и спорадические попукиванья. А он не унимается: и ведь не скажешь, что девочке тридцать лет. Узнав про возраст девочки, я попросил остановить, так как мне отсюда до дома рукой подать. Вышел на каком–то пустыре и потом час брёл пешком до ближайшего метро.

Курорты у него — все как на подбор невероятные. Я как–то поехал по его наводке в Турцию. Он мне полдня ворковал про лучший отдых в жизни, про космический отель, про вкуснейший шведский стол. У него даже слюна из уголка рта стекала. Я и купился. Из самолета нас выкинули чуть ли не с парашютом над какой–то долиной смерти. Посреди лунного пейзажа — три колючки и один отель (так что про космический — не обманул). До моря можно добраться только в мечтах, отель в кукуево. Шведский стол — для рабочих и крестьян: сосиски, макароны и таз кетчупа. Я взял у них книгу отзывов. Там после десятка надписей на русском про "горите в аду" и "по возвращении на Родину передам ваши координаты ракетным войскам", выделялась одна, размашистая, на пол–страницы: "ВОСТОРГ!!!" Не с одним, не с двумя, а именно с тремя восклицательными знаками, и всеми большими буквами. И знакомое имя в подписи.

У нас в то время вокруг офиса приличных заведений не было. Приходилось испытывать судьбу в общепите. Я всегда брал его с собой на обед. Какой потрясающий суп, как крупно порезали морковь, сколько отборной картошки, а приправа, приправа, причитал он в гастрономическом полуобмороке, над тарелкой с пойлом из половой тряпки. Ну, что же это за беляш, это же чудо, а не беляш, нежнейшая телятина (каждый раз в ответ на это нежнейшая телятина внутри удивленно мяукала), тесто воздушное, сок, сок ручьями, и так далее. Послушаешь его, послушаешь, и глядь — и суп вроде уже мылом не отдаёт, и беляш провалился и не расцарапал когтями пищевод. А, главное, после обедов с ним я ни разу не отравился — видимо, организм в его присутствии выделял какие–то защитные вещества.

И это была не маска, вот что интересно. Сто процентов — не маска. Все естественно и органично. Его вштыривало от жизни, как годовалого ребёнка. Возможно, в детстве он упал в чан со слезами восторга, наплаканный поклонницами Валерия Ободзинского, как Астерикс — в котёл с волшебным зельем.

Мы в конторе прозвали его "Мистер Эндорфин". В курилке часто можно было услышать: чего–то сегодня хреново, пойду с Эндорфином поговорю. Мистер Эндорфин сверкал лысиной, как маяк.

Знаешь, что самое забавное? У него и семейка такая же, под вечным феназепамом. Он как–то раз пригласил меня в гости. Я впопыхах купил какой–то неприлично дешевый торт, вафельный, ну, с таким ещё первоклашки на свидание к девочкам ходят. Мы сели за стол, с ним, его женой и сыном, разрезали этот деревянный торт, затупив два ножа и погнув один, разложили по тарелкам и понеслась. Какое потрясающее чудо, застонал ребёнок. Какое чудесное потрясение, подхватила жена. Вот суки, издеваются, подумал я. А потом пригляделся: нет, у людей натуральный экстаз. При прощании чуть ли руки мне не целовали, все трое".

В этом месте приятелю принесли хот–дог, и он закончил рассказ.

"Вот ты спросил, как я это буду есть, — сказал он, — очень просто: включу Мистера Эндорфина".

Приятель взял хот–дог, поднёс его ко рту и зашептал:

"Какая румяная сосиска, с пылу с жару, с пряностями. О, да тут не только кетчуп, из отборнейших томатов, да ещё и горчица, пикантная, сладковатая. Пышная, свежайшая булочка..."

"Девушка! — крикнул я через все кафе хозяйке заведения, — можно мне тоже хот–дог!"

(с) Олег Батлук

@темы: Смех да и только, Кто все эти люди?, Малость, а приятно, Не ворую, а заимствую

---

Высшая форма жизни

Что вот этоза высшая форма жизни, существующая рядом с каждым из нас? Я думала, мифы илегенды, это мифы илегенды. Ну, там высшая раса, исчезнувшая Атлантида.
Каждый раз убеждаюсь, что телепаты рядом, но мой адаптер чот выключен на прием. Или с генетикой не повезло, и я сигналы из космоса не принимаю.
Высшая форма, конечно же, выше плебейских речевых конструкций, они только молча смотрят и ждут, что ты примешь их телепатический сигнал. А потом устраивают скандал, что ты не догадался, не прочел мысли и не выключил суп на плите, не высосал из пальца молчаливый комплимент или такое же молчаливое осуждение.
Возьмешь так вот тряпку, вытрешь лужу, а тебе тут же: не та тряпка, другую надо было. Ага, догадайся, прочти мысли. В чем разница тряпок, откройте секрет? Обе грязные, обе висят где попало, обеими все вытирали всегда.
Или не сообразишь возгордиться, что на тебя обратили внимание, выделили тебя из толпы серой массы. И тут же получаешь обиженное: как, ты не поняла, что ты особенная?
Да вот, представьте себе. Я слушаю речь - пиздец, какое открытие. И если мне не сказали чего-либо, с какой стати я должна придумывать несуществующее?
Чтобы потом брать на себя ответственность за выводы? Чтобы получать уже по шапке за домысливание?
Всегда же можно будет сказать, что я этого не говорил, ты сама придумала, а я вообще мимокрокодил.
Зачем людям рот, если они в него едят? Почему так сложно открыть его и произнести слова?
А потом общественность воет белугой на могилках, убиваясь о надгробия с опломбом, что так многого не сказали. Так, вашу машу, открывали бы рты почаще и говорили.
Сложно, страшно и опасливо? А ждать, пока поймают сигналы из космоса не сложно и не опасно? Сигналы могут искажаться, теряться и не доходить вообще-то.
Но кого это, в самом деле, волнует. Главное - свою сраку прикрыть, а остальные проживут с выражением потерянности на лице в очередной раз, когда снова пропустили сигнал телепата.
И вот мое любимое: а что, из моего поведения не понятно?
Не понятно. Блин, как оббъяснить некоторым людям, что видеть невидимое и придумывать общение, если все молчали, это ненормально. Ненормально, когда с тобой перебросились парой дежурных фраз, а ты уже сделал вывод, будто вы друзья навеки, пара или знакомые из прошлой жизни. Ненормально делать выводы без словесного подтверждения с другой стороны, что ты понял правильно посыл.
Ну, в самом желе, мы же не верим на слово на работе, когда туда устраиваемся, что у нас будут горы воооооот такой высоты, а зарплата - вооооот такой ширины.
Так зачем вынуждать верить домыслам окружающих? Может, я однажды догадаюсь, когда надо домыслить и не сломать тонкий момент, а когда стоит уточнить и, желательно, в писменной форме, что имелось в виду.
Не хочется видеть несуществующее в каждом унитазе, но и быть героем песни "Что ты имела в виду?" тоже не хочется.
Это, конечно, мои личные тараканы, но как же неудобно порой жить среди молчунов из рядов высшей расы.

@темы: Кто все эти люди?, Размышления, Чо за нахуй?

---

Если...

При Звереве я буду стреляться из плюшевого пистолета, изучая на литре джигурдизм. Да, сначала чтение стихов с надрывным хрипом, а потом выстрел в висок из плюшевого пм, факт.
Кстати, а министр иностранных дел, пожалуй, наладит наши отношения с партнерами, у него в этом опыт есть.

23.10.2017 в 23:39

Пишет  El Guason:

Найдено на просторах инета
Я просто оставлю это здесь

Расшифровка: если президентом РФ станет Собчак, то министром обороны будет Сергей Зверев, премьером - Алексей Панин, пост министра иностранных дел достанется Борису Моисееву, ну а министром культуры, так уж и быть, побудет Джигурда...
Грустный такой юмор, да...

@темы: Не ворую, а заимствую, С миру по нитке

---

Белая лилия

Ты предлагаешь мне выбор, толкая шагнуть за грань,
Перешагнуть наугад тонкую белую линию.
А я не умею верить в судьбы нерушимую длань,
И я смотрю, как вянет хрупкая белая лилия.

Гонит меня, толкая в лопатки, твоя вороненая сталь,
И я безучастно смотрю, как кончается серое время.
А за белой чертой ничего, безоглядная темная даль,
И мы ошибаемся вместе, не зная, не веря.

Все слова уже сказаны нами, и горло от них саднит,
И теперь за тебя говорит твое же оружие.
Ты не знаешь, и я не скажу, что сильнее удара болит
Осознание правды: никто никому тут ненужен.

Ты не хочешь меня убивать, но всего-то откроешь окно,
И я снова шагаю за грань, прилагая усилия,
А когда я вернусь, я скажу тебе только одно:
Я не помню тебя, я помню белую лилию.

22.10.2017

@темы: Творчество. Стихи., Душевный чердак, Я и мои создания

---

Музыка Мартино

Кадахия — отдаленный мир на границе Периметра. Две трети планеты покрыты жаркими засушливыми пустынями, одна треть покрыта океаном. Считается памятником истории после того, как за семь лет до закрытия Периметра на Кадахии были обнаружены множественные следы древних рас, чьи могильники и гробницы прекрасно сохранились в соленых провалах под песчаными дюнами. В настоящее время признан бесперспективным в плане разработки полезных ископаемых, но так и не был исключен из лоций и списков Лиги Защитников Палеоконтактов.
Лига Защитников Палеоконтактов — изначально ветвь общественных деятелей и историков, организовавших свою лигу, как общество защиты исторических памятников новых планет. В последствие была признана условно нейтральной по отношению к власти Совельхейм. Отдельные ячейки входят в вертикаль аппозиционных формирований, ведущих борьбу с диктатурой холдинга.
Кидрас — мелкая птичка, водящаяся на холодных каменистых островах, преимущественно, водных миров. Привезена в Периметр в одну из первых экспедиций с целью налаживания контактов с дружественными расами. Питается мелкими рачками и моллюсками, выковыривая их длинным тонким клювом из-под мокрых камней после отлива. Удар такого клюва может легко пробить кость человека. В последние годы широко распространена на архипелагах цепочки интернатов для сирот, расположенных в северных широтах разных миров Периметра.

«Зачеркнуть проект» — выражение употребляется в узких кругах профессионалов, так или иначе связанных с биоинженерией и проектировкой новых устойчивых форм жизни. Изначально означал жирную поперечную линию, которой перечеркивался проект на экране или на бумаге, снизу вверх под углом в сорок пять градусов. В последствие стал использоваться всеми, кто желал выразить на сленге нерентабильность затрачиваемых на предприятие средств, сил или материалов. Эквивалент выражению «проще разобрать, чем собрать обратно».

Бар «Вырождение», подземный уровень, сорок минут спустя

Эрих открыл глаза, пытаясь рассмотреть что-то в мутной круговерти пространства. Ему было совершенно непонятно, где он и что с ним. Белесое марево никак не желало оформляться во что-то осмысленное, продолжая сжимать голову тисками боли. Очень хотелось пить. Жажда казалась такой нестерпимой, что Рочестер подумал было, будто невероятным образом снова оказался в жарких пустынях Кадахии.
Богом забытая местность, плавящаяся под лучами двойного светила, стала той самой отправной точкой и поворотом, на котором информационник решил свернуть с дороги своей профессии. Если в самом начале он еще пробовал, стиснув зубы и проявляя силу воли, работать наемным специалистом по своей профессии, то Кадахия уничтожила его попытки, стерла их, как пласт лоугика.
Тогда было трудно всем, не только ему. В первые же часы после высадки отряд военных кретинов умудрился попасть под обстрел местных аборигенов, чьи отравленные стрелы ранили несколько человек. Но самым отвратительным стало отравление запасов воды. Пищу они не тронули, но этого и не требовалось. Совершенно непостижимым образом вода стала непригодной для питья даже в закупоренных флягах военных. Да и сам Рочестер лишился запаса жидкости. Аппарат для рецеркуляции мочи, притащенный для резерва, остался невредим. По крайней мере, на следующие несколько дней, пока все добирались до ангара в пустыне, где военным требовалось что-то забрать. Обнаруженный объект в виде неучтенного ни в одной описи здоровенного ангара заставил гвардию Периметра расчесать укус блохи и выслать на Кадахию небольшую группу для проверки и зачистки ячеек ЛЗП. Оставаясь условно ни при чем, Лига Защитников то и дело выплевывала в Периметр новую радикально настроенную ячейку своих горячих последователей, и военным приходилось таскать свои кости от обжитых казарм до мерзких рассадников аппозиционеров.
Едва в раскаленном, дрожащем от жары, воздухе появились засыпанные песком главные ворота ангара, окруженного частоколом из орбитальных антенн связи, безликий и молчаливый капитан подсчитал первые потери личного состава. Их оказалось на удивление немного, всего лишь два человека.
Однако, Кадахия жестока и не прощает ошибок и гордыни. Как выяснил их врач, отправившийся в путь с военными, в песках пустыни содержались вредные микроорганизмы, которые, проникая мельчайшими частицами с рук, когда люди отвинчивали крышки фляжек, делали воду похожей на тягучий желтый клейстер, не пригодный к употреблению. В последствии то же самое происходило и с кровью, и с остальными жидкостями в телах гостей. Кадахианцы, сформировавшись и прожив в этой местности много веков, выработали иммунитет к этой бактерии. Но так как небольшая база противников режима Совельхейм, до которой они должны были добраться, никому не спешила сообщать свои координаты и делиться полезными сведениями, это стало сюрпризом для военных и для нанятого ими информационника. Впрочем, капитан Смитт с уверенностью в голосе заверил выживших, что в точке рандеву должно быть противоядие. Это показалось логичным, если учесть, что в ангаре обосновались не местные, а залетные радикалы, у которых не могло быть врожденной защиты от пакостного микроорганизма.
В тот раз, обезумев от жажды и жары, Эрих потерял сознание уже на базе. Перестрелка была жестокой и долгой, обессиленные вояки рвались внутрь, в прохладу, поближе к воде, на которую рассчитывали, а Эрих шел рядом, облаченный в ту же форму, что и остальные.
Им не хватило совсем немного до того момента, когда интоксикация была еще обратима. В гермитичных и надежно закрытых холодильных установках ждали своего часа рядки розоватых ампул с противоядием, семидневный курс которого вызывал стойкий иммунитет к бактериальной инфекции этого мира. Галлюцинации, бред и высокая температура вызвали у одного из рядовых приступ паники, и он открыл огонь по ближайшим людям. Остальные, чье сознание и так было расшатано токсинами, выделяемыми микроорганизмами внутри, разом опустили заслонки критического восприятия мира, втянувшись в перестрелку. Рочестер видел происходящее сквозь смешение информполей ангара и исходящих от соратников потоков данных, и темнота его мыслей смешалась с зеленым болотом информпластов, заставляя убивать, чтобы не умирать.
Именно тогда, произведя, как ему казалось, акт милосердия, уничтожив половину своего безумного отряда, он и встретил маленькую девочку, подарившую ему браслет с одной висюлькой.
— Давай, ты возьмешь его, а меня не тронешь? — сказал ребенок, и уничтожил черный туман в голове Эриха. Тот пришел в себя, дрожащей рукой забрал детское украшение, повернулся и пошел прочь, особо не рассчитывая на спасение. С тех пор он старался не показывать спину при отступлении и не выносил даже тени жажды.
— Проснулся? — послышался довольный голос Техниса рядом. Рочестер попытался сфокусировать взгляд, но не смог. — Не старайся, — добродушно сказал биотехнолог и сунул в руку другу стакан с холодной водой. Эрих выпил его так быстро, что по подбородку стекли две струйки. Он собрался тут же потребовать еще, когда внезапно приступ жажды отступил. Зрение стало четким, головная боль пропала. Он сидел на стуле рядом с Технисом. Чуть поодаль расслаблялся в больших наушниках Рун, держа на прицеле привязанную к другому стулу женщину. По другую руку от Эриха грузно сопел сержант дозорных, сверля всех присутствующих недобрым взглядом.
— Что ты вытворил на этот раз? — осипшим голосом поинтересовался информационник. Технис лукаво усмехнулся в усы.
— Все благодаря моему юному другу, — кивнул он на Джастиса, — модификация его природных талантов подарила мне отличный усыпляющий газ.
— Который не действует на тебя? — с сомнением оглядел его Рочестер. Технис пожал широкими плечами.
— Почему же? Действует. Но я, перед тем, как к вам присоединиться, распылил на лицо защитную пленку. Пара вдохов, и связавшиеся с тканями моих слизистых, молекулы пленки предохранили меня от сего досадного происшествия.
Эрих захотел потрясти головой, слыша столь нехарактерные слова от своего старого друга. Кажется, тот понял сомнения Рочестера.
— Увы, не без последствий, — уже куда менее дружелюбно продолжил Технис, — после применения у меня какое-то время наблюдаются странные и несвойственные всплески когнитивных реакций. Не волнуйся, скоро пройдет, — заверил он его. Технис встал, пройдя мимо всех присутствующих, и подошел к изящному, пусть и несколько громоздкому, сооружению. Верхняя часть его была выполнена в темных тонах, словно бы поглощающих свет вокруг. Нижняя платформа представляла собой просторный поддон с углублением для человеческого тела. Анатомическая форма сооружения не оставляла сомнений, для чего он служил. Технис, который, видимо, уже потратил некоторое время на изучение этого прибора, уверенно потыкал в дисплей пальцем, выводя на дрожащий разноцветными плоскостями голоэкран новые данные.
— судя по вашей настойчивости, — обратился он к Схеме Кейне, когда ту привели в чувство, — это и есть причина вашего визита?
Женщина кивнула. Технис снова потыкал в экран, бормоча себе под нос какие-то термины.
— Это стандартная хирургическая капсула Схем Совельхейм, адаптированная на показания и нормативы модифицированных служащих холдинга, — сказала она на удивление спокойно.
— Я заметил, — задумчиво произнес Технис. — И чего вы хотите от меня? Чуда? По сравнению с такой технологией, я едва ли смогу предложить вам больше, чем умеет эта машина.
— Отключите предохранители капсулы, — произнесла Кейна. Сержант перевел на нее странный взгляд. В его памяти еще были свежи воспоминания неконтролируемых эмоций, увиденных им в транспортном средстве Схемы.
— Отключить питание? — уточнил Технис. Кейна отрицательно качнула головой, раздраженно передернув плечами.
— Отключи предохранители, чтобы система не выносила решения о целесообразности попыток реанимации объекта.
Технис, кажется, начал что-то понимать. Он хмыкнул, совершенно не обращая внимания на Эриха, крайне удивленного происходящим, и на Адама, чье понимание ситуации уже вышло за грань разумного. Во всяком случае того разумного, что сам Грохман считал таковым.

Совещательный зал холдинга Совельхейм, примерно в то же время.

— Вы решили проблему, директор? — повернув голову к своему брату-близнецу, спросило его отражение. — На мой взгляд, времени было достаточно для устранения любых причин для беспокойства.
Его собеседник, один из шести одноликих и однообразных директоров холдинга, ответил почти сразу:
— Я, как распорядитель всех внешних структур, предпринял все, что должно было быть предпринято в подобной ситуации. Схемы ликвидированы. Стандартный протокол зачистки.
Сидевшие полукругом в совершенной серости клубящихся очистительных систем, директоры представляли собой только плавающие в густой серой жиже лица. С неотличимыми друг отд руга выражениями на них. Свет оставался приглушенным, его спектр показался бы странным любому, кто мог бы оказаться в этот час за закрытыми дверями святая святых. На самом деле само обиталище управляющих директоров находилось много ниже, под такими слоями твердых пород этой местности, что туда последний раз спускались, наверное, на заре формирования холдинга. Обслуживающие системы, которыми управляли специальные конструкты — детища одного из директоров — могли обеспечивать полную автономность существования подземного уровня без вмешательства других людей.
— У меня есть сведения, что ваша стратегия не увенчалась успехом, — снова произнес первый директор. Его собеседник на секунду прикрыл глаза, потом снова взглянул на свое отражение в лице первого директора и произнес:
— Вынужден согласиться под давлением новых фактов. Ликвидация прошла успешно только в пятидесяти процентах заданного объема. Но тут следует передать слово ответственному за корректировки элементов случайностей.
Оба директора уставились на третье лицо, плавающее чуть поодаль от первых двух.
— Коэффициент случайности был определен, как незначительный. Две десятитысячных процента. Это допустимая норма для подтверждения намеченного алгоритма проведения операции, — поспешил оправдаться тот, на кого посмотрели первые два управленца.
— Вы не учитываете плавающий элемент, господа, — вклинился в разговор четвертый директор. Все присутствующие обратили на него внимание. Обычно эта часть директорского состава выступала только в общем голосовании и никогда не проявляла инициативы. Тем более, не оспаривала выводы и расчеты остальной пятерки.
— Поясните, господин директор по сбору неликвидных данных? — взял голос первый директор. Четвертый участник брифинга подплыл ближе, раздвигая невидимой структурой клубы жирного серого вещества, заполнявшего комнату в это время.
— Личные отношения, эмоции, не поддающиеся контролю действия, — охотно начал перечислять директор. — Так называемая человечность. Все то, что не вписывается в стандартные схемы, моя основная обязанность.
— Ваша обязанность заключалась в том, чтобы предоставить расчеты с учетом подобного в данной паре объектов, — врезался в совещание пятый участник, бывший директором по силовым операциям за Периметром. — Человечность признана ошибочной, протоколы и настройки алгоритмов никогда не учитывают ее с момента закрытия Периметра.
— Данные были предоставлены вовремя, — высказался ответственный за процентарные сведения эмоционального спектра. — Исходя из них, Схема Мартино обязан был открыть дверь транспортного средства и попасть под ликвидацию.
— Данные неполные, — категорично заявил пятый участник. В его голосе слышалась едва уловимая нотка раздражения и злости. Остальные вопросительно уставились на него, и тот пояснил:
— Объект запустил реакцию химического взрывателя, отперев соседнюю дверь транспортного средства, как сделал бы это только в случае наличия рядом напарницы. Которой, смею напомнить, не присутствовало на прошлом заседании. Почему операция не была отменена, если объем планируемых действий сократился вдвое?
Какое-то время все директоры молчали. Вернее, молча смотрели друг надруга, не пытаясь произносить слова вслух. Между лицами директоров задрожало внезапно расчистившееся серое пространство, когда квантовые потоки передачи данных сплелись в единую сеть. Они обменивались невероятно сложными конструкциями, для произношения которых в реальном времени потребовались бы часы. Последним взял слово директор по расчету процентарного соотношения человечности, уточнив, что совет холдинга не посчитал нужным приглашать Схему Кейна на заседание, что помешало убедиться в ее наличие внутри служебного транспортного средства. Совет исходил из стандартных протоколов, регламентирующих количество Схем в конкретной связке, и отмел вариант проверки возможных изменений. Хотя, и директор мог предоставить данные лично, вертикали и переплетения нараставших потоков эмоциональных отношений в этой паре росли с каждым новым делом.
Иными словами говоря, директор предъявил претензию остальным в том, что они отказались учитывать крепнущую личную связь между Мартино и его напарницей, не принимая эти потоки и обмен информацией за переменную, способную хоть на что-то повлиять в расчетах.
— Если мы выяснили все вопросы за несколько долей секунды, зачем совет холдинга до сих пор поддерживает связь с помощью голосового аппарата? — задал вопрос ответственный за силовые операции внутри Периметра.
— Мы должны поддерживать этот вид связи, чтобы удачно коммуницировать с нашими представителями, — резонно высказался первый директор, управляющий внутренними делами.
— Логично, — согласились остальные, и этот вопрос был перенесен в базу отложенных до неопределенного срока. — В таком случае, я подведу итоги, — продолжил он. — Уничтожение заданных объектов прошло только на пятьдесят процентов. Исходя из тех данных, которые только что предоставили остальные, я склонен заключить несколько вещей. Кураторы всех Схем должны быть ликвидированы в ближайшее время. Мы должны отыскать Схему Кейна и уничтожить, убедившись, что она именно мертва, как биологический объект. После этого должна быть проведена общая зачистка всех элементов, имеющих отношение к обсуждаемому делу.
— Невозможно исполнить на сто процентов, — снова вклинился ответственный за неликвидные элементы поведения директор. — В нашей системе зафиксировано присутствие представителей внешнего мира, которые ведут свою игру. И, исходя из этого, решение о зачистке оправдано. Но в нашей системе имеются неоспоримые сведения наличия представителей иной, нераспозноваемой формы жизни, которые имеют троичный код информации. Системы безопасности либо принимают их за один из дружественных объектов, либо уничтожаются ими до того, как распознают угрозу. Это высший приоритет безопасности холдинга. Советую отложить операцию зачистки, оговоренную выше.
Какое-то время все снова молчали, обменимаясь мнениями и расчетами по квантовым каналам связи. Марево дрожало все сильнее, расчищая себе пространство от серой дымки. Когда ее почти не осталось в помещении, первый директор снова взялся подводить итог:
— Директор по безопасности внутренних дел займется поиском и уничтожением сломанных частей Периметра, — произнес он, имея в виду Кейну и остальную компанию во главе с Рочестером, — а мы займемся анализом новой ситуации с неизвестными переменными и выработаем алгоритм защиты против них.
Остальные согласно кивнули. Директор по безопасности внутренних дел озвучил уже сформировавшееся решение задачи, пропустив через себя невероятное количество данных и потоковых алгоритмов, чтобы выбрать наиболее подходящий:
— Самым оптимальным будет привлечение внешних ресурсов, которые неоднократно зарекомендовали себя, как удачное решение в зачистках.
На этом совещание было окончено, и серая темнота скрыла лица участников, отправившихся заниматься своими обязанностями.

Истерзанная память Мартино снова выплюнула его прочь из событийного ряда, вернув в интернат. Удушающие кошмары, преследовавшие его всю сознательную жизнь, вернулись с новой силой, навалившись на плечи и сдавив жалкое сознание в кулаках. Вещи и люди обрели объем, будто все происходящее было реальней тех моментов, за которые он еще пытался цепляться в периоды облегчения.
— В чем заключается твоя задача в этой жизни? — монотонным голосом спрашивал его наставник, прохаживаясь мимо и постукивая длинной гибкой палкой по ладони. Мартино смотрел на целый класс подростков, всех, как один, уставившихся на него в ответном молчании. — В чем заключается твоя основная задача, ученик? — меряя шагами класс, повторял наставник, не поднимая на Мартино взгляда. Он стоял, не в силах сдвинуться с места, и не в силах даже осмотреть себя, чтобы понять, что с ним и как он сюда попал. Смутное ощущение неправильности преследовало его изнутри, но голос наставника, заставлявший вздрагивать всякий раз, едва разносился монотонным гулом по холодным коридорам, сковывал льдом изнутри. Вгруди Мартино расползались кристаллики льда, вытесняя воздух из легких, словно он оказался выброшенным в открытый космос, и кровь начинала вскипать внутри, в доли секунды превращаясь в бурую массу. Еще мгновение, и вены лопнут, а все внутренности потрескаются с противным хрустом, обернувшись мерзлыми снежными комками.
— Твоя задача, ученик, приносить пользу обществу и быть достойным вложенных в тебя средств! — внезапно рявкнул наставник,. — Твоя жизнь, твое тело, твои возможности принадлежат холдингу Совельхейм. Тебя выбрали для работы в этой структуре, и отныне ты не имеешь права ни на что, кроме достойного исполнения любых приказов холдинга. Тебя нет, ты не существуешь вне Совельхейм. Ты его часть, его плоть и кровь. В прямом и переносном смысле. И все, в чем заключается твоя жизнь, любой ценой оправдать возложенное на тебя доверие холдинга.
Наставник остановился, покрутил в руке тонкую гибкую палку и сжал ее в ладони. На конце импровизированной указки, которой этот предмет был до личной модификации наставника, затрещал электрический разряд. Мартино понял, что у него по спине бегут мурашки. Забыть этот звук он не сумел бы никогда. Как и то, что обычно следовало за ним. Треск усилися как раз в тот момент, когда наставник, легко размахнувшись, ударил Мартино по ногам. Этого человека не даром сравнивали с птичкой кидрасом, с неимоверной точностью умевшей добывать себе пропитание. Удар ее тонкого длинного клюва, похожего на веточку, пробивал насквозь панцири морских крабов и оставлял трещину в кости взрослого человека. Взрослые особи, прожившие достаточно долго, умелираскалывать даже тонкие камни.
Судорога боли, которой свело конечности, заставила Мартино упасть на колени. Электрический разряд указки вызвал спазм мышечной ткани, причиняя нестерпимые муки.
— И потому, исходя из выше изложенного, — продолжил, как ни в чем не бывало, наставник, — ты не имеешь права выбирать себе увлечения. Твои будущие коллеги, — он коротко кивнул на замерший класс, —достойно принимают это правило. И только ты имеешь наглость спорить с налаженной системой.
Второй удар был похож на укус ядовитого электрического ската, пробежав по рукам и выбив дыхание из груди. Мартино стиснул зубы, чтобы не застонать. Он как раз пытался встать на ноги, опираясь на ладони, когда наставник заметил это и нанес второй воспитательный удар электрической указкой.
— Запомни, Мартино, — занеся палку для третьего и последнего удара, размеренно заговорил наставник, — у тебя нет прав, кроме тех, которые холдинг назовет твоими полномочиями в конце пребывания в этих стенах. И потому никакая музыка, как и прочие занятия вне программы обучения, не должны занимать твои мысли и снижать эффективность разработанной схемы получения необходимых навыков.
Следующий скользящий удар пришелся точно в грудь, и Мартино завалился на спину, сотрясаясь от мелких судорог по всему телу, и пытаясь впустить в легкие хоть немного воздуха. Он почти физически чувствовал, как спазматически сжимается внутри сердечная мышца, перегруженная электроразрядами. Ритм сбоил, дыхание пропало, а тело все дергалось и корчилось на пыльном полу в классе интерната.
— Ты понял, в чем твоя основная задача, ученик? — доносился до Мартино размеренный голос наставника. — Ты понял свою задачу?
Ему очень хотелось ответить, но сил на это не было. В ушах шумела кровь и отголоски ярости, поднявшиеся из самых тайных глубин души. Электрические заряды прекратили терзать его тело, оставив только микросудороги в пальцах и мышцах, но челюсти оставались так плотно сжаты, что выдавить в ответ хоть слово не представлялось возможным.
Легкая чудесная музыка, разлившаяся по классу, выбила из сознания боль и страх. Звуки сплетались, поднимаясь к сводчатому потолку, сходящемуся куполом высоко над головой, отражаясь от него и отдаваясь внутри приятным чувством.
— Запомни эти звуки, ученик. Отныне они будут вызывать у тебя только отвращение. И я помогу тебе запомнить эту связь. Связь между ударом и звуком. Однажды ты скажешь мне спасибо, — впервые за долгое время растянул губы в подобие улыбки наставник. Его бледные водянистые глаза впились в лицо Мартино. Красные ободки слизистых подчеркивали остальную невзрачность внешности этого человека. Вытянутое лицо и излишне длинный нос придавали ему сходство с глупой птичкой, чья порода буквально перенаселила все пустоши прибрежной зоны интерната. Остальные ученики все так же сидели молча, не смея отвести взглядов от показательного наказания своего товарища. И если у кого-то из них до этого момента еще сохранялась надежда оставитьв тайне свои увлечения или желания, то после такой выволочки надежды ребят рухнули окончательно.
Как ни странно, но Мартино действительно сказал своему наставнику спасибо за этот урок. Правда, Кидрас не оценил благодарности бывшего ученика…

Мелкие разногласия, как назвал их Грохман, уладились достаточно быстро. И пусть Эрих склонен был воспринимать попытку захвата заложников далеко не так дипломатично, как сержант дозорных, но он согласился с такой мягкой формулировкой, чтобы не нервировать женщину с красными волосами, представившуюся Схемой Кейна. Адам слонялся по комплексу под баром, не находя себе занятий. Он то и дело пытался оказаться подальше ото всех, чтобы, улучив момент, сбежать до ближайшего участка сил правопорядка и заявитьо случившемся. Но то ли по стечению обстоятельств, то ли по четкому приказу Техниса, его всегда ловили в последний момент и находили ему пустяковое дело, чтобы занять мысли и руки.
Таким образом Адам уже успел прибраться на верхней площадке, уладить мелкую стычку в баре наверху, перетаскать громоздкое оборудование поближе к саркофагу Схемы, подтереть полы после короткой потасовки между Руном и Кейной, переброситься парой слов с Рочестером и обессилено усесться в продавленное кресло рядом с занятым Технисом, чтобы оставаться на подхвате снова.
Адам осторожно следил за информационником, мигрирующим из комнаты в комнату, и становившимся все более мрачным. Он тер воспаленные от недосыпа глаза, меняя пустые чашки с бодрящим напитком на полные, но Адам ни разу не видел в руках Эриха алкоголь.
— Может, пора бы уже чего покрепче? — сказал он, снова завидев Рочестера с кружкой дымящегося напитка в руках. Информационник сначала не понял, что имеет в виду дозорный, настороженно покосившись на него. Адам выразительно посмотрел на кружку.
— Обойдусь, — односложно отозвался Эрих. Дозорный пожал плечами.
— Как знаешь. А я бы вот не отказался. Старость, чтоб ее… — примирительно сказал он. Рочестер взглянул на свой напиток так, словно эта мысль не приходила ему в голову вообще. Потом, брезгливо сморщившись, отрицательно покачал головой.
— За последние пять лет мне хватило стимуляторов, до сих пор еще не все вышли, — сказал он. Адам стал похож на собаку, которой удалось взят генетический след преступника.
— Проблемы? — осведомился он. Эрих прошелся рядом, отпивая горячую бурду, должную хоть как-то взбодрить его и прояснить сознание.
— Из-за проблем, скорее, — неохотно признался он. — Несколько лет назад кое-что произошло, и я потерял работу. Вот и понеслось все с тех пор. Как-то до недавнего времени даже не замечал, насколько сильно увяз в этом, пока не встретил… — он осекся, подбирая эпитет, которым можно было бы верно охарактеризовать их с Вероникой отношения, — одну женщину, — закончил он. Грохман понимающе закивал.
— Да, женщины меняют все, — сказал он, вспоминая свою жену. — Моя жена умерла, дети кое-как сводят концы с концами. Да еще пять лет назад муж дочери лишился заработка после странного инцидента на орбитальной базе… — Адам горько махнул рукой.
— Это не моя женщина, и уж точно не жена. Просто… знакомая. Временный деловой партнер, — сухо сказал Эрих, пока его сознание зацепилось за что-то в словах Грохмана и начало настойчиво разворачивать лоугики памяти.
— Ну да, ну да, я понял, — покивал Грохман с таким выражением лица, которое не оставляло сомнений, что он не поверил ни единому слову Эриха.
— А что за инцидент? — спросил Рочестер просто так, чтобы был повод остаться и не возвращаться блуждать под закрытыми дверями палаты Вероники. В последние часы Рочестер напоминал себе брошенную собаку, чей хозяин скоро умрет, но все остальные люди почему-то упорно делают вид, будто в этом нет ничего страшного. Чувство одиночества и отсутствия каких-либо занятий впервые за многие месяцы начало угнетать информационника. Долгое время он жил от заказа к заказу, забивая промежуточный эфир барами, сексом или опасными увлечениями на окраинах городов, где можно было попытать счастья в игре на выбывание. Стрелял Рочестер неплохо, пусть и не слишком хорошо, зато в роли дичи редко уступал самым продвинутым игрокам. Лысый и коренастый, с заметными следами несколько раз сломанного носа, он легко вписывался в любую плохую компанию, играя на стереотипах общественных масс. Конечно, прознай охотники, что перед ними информационник, они пристрелили бы его раньше, чем он сумел бы подумать об этом, но роль бездомного наркомана ему удавалась отлично.
— Геологоразведовательная база где-то в жопе Периметра. До сих пор нет точной информации, что там произошло. Сначала писали про нападение каких-то залетных соседей по галактике, потом все свалили на радикальные ячейки сопротивления, а дальше вообще объявили об утечке топлива. Но разве есть такое топливо, которое может превратить всю базу в пыль и взвесь? — со злостью выпалил Адам. — Ладно, — нехотя признал он, — пусть не всю, пусть только часть. Там вроде похитили что-то, а муж моей дочери как раз был на смене. В общем, доступ получили через его карту, ему и навесили отвечать, когда собрали то, что уцелело.
— А свидетели? — слишком спокойно спросил Рочестер. — Выжившие?
— А выживших не было, — махнул рукой Адам. — Пустое это, — подвел он итог своему внезапному порыву откровенности.
— Выжившие были. Много, — произнес Эрих. — Неужели, ты не нашел никого? А как же твой муж дочери? — мотнул головой информационник. — Что он рассказал?
— Он слегка умом поехал. Все твердил о каком-то человеке, которому помог, или он ему, я так и не понял. Да про стеклянных пришельцев. Бред, одним лсовом. Его и сняли с должности за эти россказни. Свидетелей инцидента не нашли, никого живыми, я имею в виду. Так, обслуживающий персонал, горстка перепуганных и тронутых людей, как мой родич.
— Но кто-то же должен был остаться… — не веря своим ушам, произнесРочестер, — хоть кто-то…
— А тебе вообще какое дело? Ты с чего взял, как оно там должно быть? — подозрительно сощурился Адам.
— Я тот, кто украл информацию ядра той базы пять лет назад. И после этого я лишился работы, имени и возможности хоть что-то доказать. Ты говоришь с человеком, признанным виновным в разрушении орбитальной базы.
Адам не стал тратить время на ответные аргументы.

— Ты, сволочь, это был ты, мразь! — Грохман сделал подсечку, и Эрих кубарем покатился по полу, расплескивая коричневую жижу из стакана. Адам налетел на него так быстро, что у информационника вообще не было шансов уклониться. Попытавшись схватить Рочестера за горло, Адам только скользнул пальцами по выбритому черепу противника, оставив следы ногтей на коже. Шесть Девять, в чьем взгляде уже поднималась черная метель, уклонился от прямого удара, коротко всадив сжатый кулак в брюхо дозорного. Увы, плотная нательная рубаха смягчила удар, и Грохман злорадно оскалился. Он снял громоздкую броню еще в транспорте Схемы, но по старой привычке решил не торопиться разоблачаться окончательно. Удар был сильным и жестоким, но Адам даже не поморщился от него. Тут же перехватив кисть Эриха, он собирался выкрутить ее и сломать кости, но информационник предвидел такое развитие событий, наподдав Грохману предплечьем снизу вверх под подбородок. Дозорный дернулся, едва не расставшись с жизнью, когда позвонки в шее заныли от боли, но драку не прекратил.
— Отвали, я не знал тогда ничего! — яростно провел двойной удар в живот Эрих, больше пытаясь разорвать дистанцию, чем повредить противнику. Адам, в свою очередь, не собирался сдаваться так просто. Вся его жизнь пошла под откос после того случая на базе. Он лишился всего, чего только мог в этой жизни, и, встретив виновника, не собирался просто так впадать в сантименты и брататься за давностью лет.
— Сука, я твои кишки на рынке продам! — прошипел он, стирая кровь с разбитой губы. Клубок дерущихся снова сцепился, покатившись по полу и нанося друг другу удары все ощутимее. Каждый дрался за право выжить, и потому пощады никто не ждал. Будучи ниже на голову, чем дозорный, Эрих был легче и маневренней, и потому желал скорее разорвать дистанцию, чтобы сыграть на своих преимуществах, но сержант прекрасно знал, что у него не будет шансов, если противнику это удастся. Стоило Адаму только упустить жертву из тисков, как та измотает его выпадами и короткими сериями быстрых тычков, заставив уже немолодого и потрепанного жизнью Грохмана сдаться без борьбы.
— Я делал свою работу, — шипел Эрих, когда Адам поймал его шею в захват и начал медленно душить, выжимая воздух из легких. Рочестер захрипел, чувствуя, как кислород прекращает поступать в ткани. Перед глазами уже вертелась темнота, но была ли она следствием очередного приступа или нехватки воздуха, этого он не знал.
— Удавлю, тварь, — пообещал Грохман и сильнее сдавил шею Эриха, прижимая его к полу всем своим весом. Рочестер перестал сопротивляться. Если человеку хочется умереть в крови и дерьме, не стоит мешать естественному отбору. Грохман неожиданно почувствовал, как сопротивление резко пропало. От удивления он инстинктивно ослабил хватку, и тут Рочестер буквально отшвырнул его к стене. Адам сполз по ней, чувствуя, как в пояснице что-то предательски хрустнуло. Тупая ноющая боль разлилась по телу, когда он попытался быстро подняться на ноги. Эрих сделал к нему пару скользящих шагов, и тут Адам поймал его взгляд. Черные, лишенные белков, глаза смотрели на противника, как две космические дыры, затягивая свет ламп вокруг. Тело информационника двигалось на удивление легко, будто не замечая инерции, перетекая из одной точки в другую, играя с соперником и проводя серию обманных уловок. Адаму показалось, что это длится уже давно, хотя прошли всего лишь секунды, а он заворожено смотрел на приближение своей гибели, даже не пытаясь сопротивляться.
Мощный удар пробил обшитую тонким пластиком стену рядом с головой Адама, оставив там хорошую вмятину. На пол посыпались мелкие осколки пластика, окрашенные алым из разбитого кулака Эриха. Со скрипом давя осколки покрытия, Рочестер подошел вплотную к дозорному и заглянул в глаза. Давно сломанный кривой нос и черные провалы в глазницах показались Адаму Грохману маской инфернального потустороннего ужаса. В блестящих зеркалах черного цвета отражалось испуганное и бледное лицо дозорного.
Эрих склонил голову к плечу и замер, словно раздумывая над чем-то. И в этот момент прозвучал громкий выстрел. Звук разнесся по крошечному помещению, заметавшись между стенами, и перегружая барабанные перепонки. Эрих молча повалился вперед, придавив Адама. Грохман поднял взгляд и встретился им со взглядом стоявшего перед ним седого биотехнолога.
— Мужик, я понял, почему у тебя нет друзей, — выдавил из себя Адам, выползая из-под тела Эриха. Технис в ответ только улыбнулся.
— Это пугалка. Звук громкий, а на деле просто коктейль из снотворного и мышечных релаксантов. Скоро он очнется, — отмахнулся Технис.
— Может, мне тут кто-то объяснит ситуацию? — возникла на пороге Схема Кейна. Мужчины перевели на нее взгляд, и оба тут же стали похожи на застигнутых в ванной подростков. Даже без оружия в руках, Кейна производила впечатление человека, способного выпотрошить противника голыми руками. И Технис почему-то был уверен в том, что он близок к истине. Особенно, если вспомнить, что он видел в экранах диагноста, когда работал с ее раненым другом только что.

@темы: Я и мои создания, Интэрлайн

---

История с предисторией

В моей семье с измальства было принято проявлять только две эмоции: слезы и хамство. Бабушка с дедушкой, наоборот, проявляли добрый спектр, но когда меня вернули к родителям, он закончился.
В итоге лично у меня с проявлениями добрых эмоций и озвучиванием чувств всегда все было плохо. Мне они казались неуместными, глупыми и вызывающими мягкое снисхождение. И это еще в лучшем случае. Обычно создавалось впечатление, что я попадаю в те самые неловкие ситуации, которые показываются в тупых сериалах, где над героями смеются за кадром. Ощущение, будто ты стоишь посреди открытой площадки, в трусах, перемазанная грязью и говном, а десятки людей вокруг тыкают в тебя пальцем и громко ржут.
От своих родителей я всегда слышала только смех в ответ на мои попытки проявить любовь, участие, поддержку. В мою сторону были либо смех, либо гневные крики "отвали, не приставай, че ты от меня хочешь, сама сделай, разберись".

Очень много лет, так или иначе, через ошибки и чужой опыт я пыталась научиться проявлять эмоции без стресса, чтобы не зажиматься и не паниковать, ожидая смеха в свой адрес или крика.
И вот сегодня я попала в ситуацию, когда не сдержалась и проявила эмоции, вроде дружеского поглаживания. Многие люди спокойно пишут про погладить котика, погладить по голове, назвать ласково, хотя они просто общаются через полстраны.
С одной стороны, мой жест не зашел, и все ок. Мне все понятно, это несвоевременно, у меня ненастолько теплые отношения с человеком, чтобы мне его чесать. Возможно, я переоценила себя или наше общение, решив позволить себе лишнее, за что и извинилась.
С другой стороны, не знаю, как правильно было бы поступить. Извиниться за несдержанность? Но тогда я солгу, сказав, что не хотела так уж сильно проявлять эмоции. Не обратить внимания на прямой запрет так делать? Невежливо, ссоры я не ищу.
Продолжать проявлять свои ощущения, но как-то угадать, когда они подойдут, а когда не стоит - я ж не экстрасенс. Не до такой степени, во всяком случае.
И вот вспомнились все крики, оры и бесчинства по этому поводу. Всплыло в памяти, как меня отучили плакать на четверть века, потому что в детстве за любые слезы били до синевы. А за громкий смех орали. И ходить надо было на ципочках, и лучше на улице.
Теперь меня считают колючей, с вечным приклеенным покерфейсом, циничной и нечувствительной вообще.
А я даже не знаю, как реагировать на то, что случилось сегодня, потому что слезы выбили в детстве, смеяться не к месту, забить не получается, а подобрать ключик к разгадке точного времени проявления эмоций я не в состоянии. Откуда я знаю, зайдет или не зайдет мое очередное проявление участия, поддержки и лучей добра?

Мне до паники страшно до сих пор вообще проявлять эмоции, про чувства я молчу. Невероятно страшно говорить о том, что я испытываю внутри, плохое или хорошее, особенно - хорошее. И тут вот новый таракан вылез - надо еще и вовремя это делать, оказывается. Да какой там вовремя, мне бы хоть научиться вообще это осуществлять. Вовремя - это уже следующий уровень.

@темы: Один день из жизни, Эмоции, Размышления, Чо за нахуй?