Большего бреда, чем сегодня, мне давно не снилось. Увлекательный треш, в котором смешались электрички, сценаристы, бумаги, предложение работы, викинги и странные люди с неясными намерениями.
Подсознание явно в шоке, оно не может понять, чего с ним происходит и почему все это так сумбурно.
Скоро будет тихо. Осталось недолго, всего несколько дней.
А викинги были прикольные, весьма себе симпатичные.

@темы: Путешествия в поисках знаний. Иные реальности., Душевный чердак, Сны

---

Мозг понимает, что еще вовсе не так холодно, как будет дальше. Но так и не отогревшиеся за лето кости трясутся в ужасе от предвкушения. От этого ощущения, словно уже похолодало градусов на двадцать. Пора снова доставать не так давно прибранные теплые шмотки и уютный тепленький, мягонький халатик.
Мне холодно. И моя мерзлявость уже достала меня саму. Этим летом я в обед гуляла по тридцатиградусной жаре, и мне было отлично, я гререлась. Ниже плюс двадцать пять - уже байдец, уже руки холодные.

@темы: Один день из жизни, Чо за нахуй?

---

Космос Эриха

Дрон — автоматический беспилотный модуль, используемый в военной и гражданской индустрии для доставки малых и средних грузов на такие же малые или средние расстояния. Широкое распространение получили многофункциональные дроны авторского производства, используемые военными, Схемами и нелицензированными детективами.
Клипса, санки, связка — термины для обозначения оборудования, используемого информационниками в работе.

В двух кварталах от медцентра Совельхейм, жилой комплекс гедонистов, 158 лет после закрытия Периметра

Над ним качалось небо. От края до края, сколько хватало взгляда, оно раскинуло широкие темные крылья с каплями далеких звезд, нависая куполом над малеьньким, ничего не значащим человеком под ним. Огромное пространство потолка комнаты было затянуто в реалистичную проекцию космоса, где в углах таились скромные туманности, а звездный мост пересекал всю площадь потолка изгибом сверкающих льдинок. Звезды перемигивались, гасли и зажигались, пульсировали отдаленные метеоритные дожди над планетой, и неслись сквозь искусственную проекцию камни астероидов.
Эрих лежал на спине, закинув руки за голову и смотрел в пространство космоса над ним. Если не двигаться и почтине дышать, не смотреть по сторонам, то через непродолжительное время можно было представить себя лежащим на открытой палубе «Искателя». И картина голограммы над головой казалась реальностью прошлого. Прозрачный купол открытой палубы почти не искажал света, пропуская и жесткое излучение, но защитные скафандры спасали любителей полюбоваться видами давящего на сознание пространства.
Там был совсем иной космос, на палубе. Его величие и смертоносность пробивалисьдаже сквозь защиту. Сквозь слои металла и керамики, ультратонких тканей и суперэластичных вставок с невероятным запасом прочности и защиты от рентгеновских лучей. Эрих помнил свой первый выход, первую встречу с этим пространством.
Он шагнул с корпуса десантного судна на корпус чужого корабля, чтобы закрепить стыковочные платформы вручную. Один короткий шаг, один миг, за который под ногами пронеслись миллиарды мертвых и живых миров где-то далеко, под его телом. Шаг через бездну стал реальным на несколько долгих секунд. И там, стоя с коробочкой маяка в руке, он слышал, как его сердце остановилось. Вокруг зияла черная, недружелюбная среда космического пространства, холодно взирая щелочками звезд и огненных комет на глупца, стоящего посреди воистину омертвевшей тишины, разбавленной только звуками частого дыхания под шлемом костюма.
Натужные вздохи и выдохи громким режущим эхом отдавались где-то за ребрами. Сердце стучало, подстегнутое адреналином после схватки и видами необъятного пространства. Мелкие искорки света могли быть звездами, рядом с которыми крутились планеты. На какой-то из них Эрих любил и ненавидел. На другой он прошел школу жизни, получая удары по лицу и кровавые ссадины на душе. А может, одна из этих точек окажется той самой звездой, у которой сейчас нежится в ее лучах небольшая планетка с уютным климатом и размеренной жизнью вышедших в отставку десантников.
Он былединственным живым организмом на многие, многие тысячи миль вокруг. Дышащим, теплым, уязвимым и хрупким белковым организмом, для кого космос являл себя только с точки зрения недружелюбной, опасной и непригодной для жизни среды. И где-то там, далеко, возможно, за Периметром скрывались другие организмы. Управляющие солнечным ветром, гасящие звезды, искажающие магнитные поля планет, свободно путешествующие в холоде безвоздушного пространства. Те, другие, которым создатель и Святой Грешник дали шанс жить не так.
Наверное, на них не давит темнота и лед космоса вокруг. Наверное, они не заботятся о выживании, перегрызая друг другу глотки за глоток воздуха. Наверное, может быть, кажется — догадки и вымыслы.
Невообразимо огромное пространство первозданной темноты, изначальной материи, немыслимой точки координат. Гигантские газовые шары звезд, кажущиеся крошечными и несерьезными бликами в тишине и холоде. Каждая из них могла согреть несколько планет. Каждая из них была чьим-то солнцем, центром, источником жизни до или после этого краткого мига, в котором Эрих Рочестер, сглотнув и услышав наконец истерические вызовы системы связи, сделал один единственный небольшой шаг через дыру в корпусе судна, чтобы пробравшись дальше, ввинтить маяк в плоть чужого корабля. Затем он уйдет дальше и дождется первую группу, он увидит, как выдвинутся на сигнал маячка прочные опорные скобы и зацепят корпус пленника. Потом они притянут его поближе, царапая и уродуя корпус, но тут Эрих не услышит ни звука. Стыковка пройдет штатно, еще две группы выйдут и скроются в чреве захваченного нарушителя Периметра. А Рочестер будет стоять под испепеляющим жестким излучением до тех пор, пока заряд защитного поля костюма не станет мигать красным. Может быть, он простоит тут и дольше, если не получит приказ или не почувствует, как его насильно тащат страховочным тросом обратно на борт его судна.
Лучше здесь, наедине с бескрайним, неизученным, непостижимым и гораздо большим, чем он и его жизнь, пространством, чем там, среди криков, выстрелов и сгустков вскипяченной крови на стенах и ребристой палубе.
Он сделал шаг через чью-то вечность. Под ногами только что пронеслись парсеки пространства, миллиарды миллиардов жизней, никогда не видивших космос или давно забывших его смертельное дыхание бесконечности. Он сделал шаг через малую часть пространства, и теперь категорически не желал возвращаться в узкие рамки чужого мира, слушая, как жизнь с визгами и хриплыми стонами уносится в это самое пространство, пролетая мимо него.
Эрих зажмурился, заскрипев зубами. На палубе «Искателя» было не так. Там он лежал и смотрел на другие светящиеся шары, пульсирующие своим спектром в показаниях приборов и датчиков. И в этом месте, в единственном месте он не чувствовал ничего. Никакой информации, никакого шума, никаких вибраций — ничего. Он был слеп, глух и беспомощен, как самый обычный человек. Эрих лежал и наслаждался этим состоянием.
И потому картины космических пространств на потолке чужой квартиры не могли дать ему того отдыха и чистоты сознания, что давали когда-то настоящие виды безумия и величия изнанки обжитых миров.
Эрих закрыл глаза, уже чувствуя, как чужие прохладные ладони скользят по его обнаженному телу. Он знал, чего хочет проснувшаяся женщина. Рядом завозились двое мужчин, но предпочли пока не начинать свою любовь. Эрих хотел бы не знать этого, но данные, скользнувшие каплями вокруг зеленоватого ореола его защиты, просочились в голову и заполнили все мысли.
Настроение продолжать начатое миленькой девушкой рядом резко пропало.

Вероника сползла по стене, трясущейся рукой придерживаясь за нее и пытаясь сфокусировать взгляд на чем-то, что бы не кружилось перед глазами. Сильнейший приступ, вызванный длительным контактом с заказчиком вне пространства тела, привел к неукротимой рвоте и головокружению. Внутри почти не осталось ничего, кроме двух литров воды, выпитых накануне ради подстраховки на такой вот случай. Туалетная комната ее квартиры матово поблескивала отсветами включенных на стенах ламп зеленого и голубого спектра. Глаза от такого освещения резало нещадно, но иной спектр вызывал тошноту, и приходилось терпеть именно эти болотные, мертвенно-гадкие блики вокруг. Капли воды, тщательно подтертые домашними автоматонами, сейчас бы показались драгоценными изумрудами и аквамаринами, если бы остались на облицовке комнаты. Тонкий витой рисунок на стенах кружился, складываясь в спирали нечитаемых рукописей.
Приступ прошел, но слабость и беспомощность оставались. Вероника с трудом поднялась на ноги, посмотрела в зеркало через всю комнату и криво улыбнулась. На крайней нижней панели слева мигал сигнал предыдущего вызова. Женщина доковыляла до внутреннего терминала, принимавшего вид зеркальной панели в резной раме, и дрожащим пальцем пролистала последние контакты. Перед ней появилось окно в соседнюю квартиру, где жили три семьи гедонистов, только недавно прибывших в жилой комплекс на постоянной основе. Вероника нахмурилась. Сейчас увиденное вызывало не любопытство, как всегда, а очередной приступ тошноты и головной боли. Лихо скачущая на каком-то мужчине блондинка заставила Веронику оторопеть. Грудь женщины подскакивала так высоко и так быстро, что несколько секунд ошарашенная Вероника следила взглядом, в ужасе ожидая, что большие мягкие шары отскочат или оторвутся. Поморщившись, она выключила видеоканал, твердо решив сменить адрес записи в домовой книге. Ее документы, согласно регламенту, прикреплялись к месту жительства и позволяли быстро отыскать владельца и установить его адрес. Кофр Вероника 11\23 оформила на себя квартиру неподалеку, установив с ней связь под предлогом желания любоваться на происходящее в помещении. Проживающие там ребята были только рады удовлетворить свои тайные желания эксгибиционистов, посчитав, будто им повезло с соседкой-вуайеристкой. Вероника могла следить, не нагрянут ли по ее месту регистрации дозорные, Схемы или прочие представители недружественных организаций. Взамен она взяла квартиру меньшей площади, выделенную тем самым семьям, что заехали в комплекс недавно. Пообещав уладить все дела с регламентированным бумажным адом, Вероника поселилась тут, следя за происходящим в соседнем помещении.
Она знала, что гедонисты часто используют внутренние узлы связи, чтобы подключаться к другим квартирам и ходить в гости, когда намечается приятная, во всех отношениях, вечеринка. Люди тут жили, как хотели. С кем хотели и когда хотели. Регламент ограничивал их свободы и предпочтения в покупках только за пределами комплекса, позволяя творить любые, или почти любые, вещи в его стенах. Ничего необычного Вероника не сделала, просто повела себя так, как от нее ожидали все вокруг.
Отойдя от зеркала, она нашла за туалетным столиком у входа коробочку с плоскими пилюлями безликого белого цвета. Упаковка не содержала никаких опозноватеьных надписей и была почти пуста. Вытряхнув на ладонь сразу две пилюли стабилизаторов, Вероника проглотила их, прикрыла глаза и уселась на изящную вазу, заменяющую в санблоке привычное всем отхожее место. Она провела ладонью по лбу, стирая липкий холодный пот.
— Плохо, — пробормотала она, — стабилизаторы кончаются быстрее, чем я рассчитывала. Приступы все чаще, времени почти нет.
Она поднялась и отправилась умываться. Холодная вода стерла с лица маску страха и тревоги, растворив пленку пота и придав коже свежести. Бледность, правда, не ушла, но это не сразу, это чуть позже.
В квартире пискнул сигнал дверного замка, затем раздался мягкий звук отпираемой двери. Вероника бросила в зеркало короткий взгляд, поправила одежду и вышла прочь, оставив мелким паучкам-роботам уборку ванной комнаты.

Эрих стоял и смотрел на товар, а продавец заметно нервничал, повышая градус беспокойства прямо пропорционально времени молчаливому осмотру его вещей.
— Парень, ты брать будешь, или дронов-сигнальщиков подождем? — раздраженно, пытаясь скрыть нервозность и страх, спросил продавец. Тощий, лысый и весь в бурых пятнах на коже, он производил впечатление обожженного выродка, случайно попавшего в приличный квартал. Эрих сощурился, вглядываясь в клипсу на витрине. Магазинчик, который он нашел за жилым комплексом гедонистов, напрямую не относился к нему, но задняя стена лавки, прилипшей к забору, как нарост, намекала на тесную связь между жителями жилого комплекса и торговца серыми вещицами.
— Товар откуда? — спросил информационник, тыкая пальцем в клипсу. Продавец раздраженно отодвинулся от единственного клиента в его полутемной лавке.
— Тебе не пофиг? На улице нашел, — осклабился он в ответ. Эрих сощурился. Человек в пятнах, напоминавший линялую кошку, был ему крайне несимпатичен, но до архива надо было как-то добраться, и полагаться на Веронику Эрих не желал. Впрочем, оказаться слепым и глухим в потоках инфополей ему так же не льстило ниразу.
— Если что не так, тебя там тоже найдут, но не сразу и, возможно, по частям, — весело прищелкнул пальцами Эрих, чье выражение лица сменилось в один момент. Даже в глазах не осталось ни следа отвращения. Такая тактика продавцу явно не пришлась по вкусу. Он изменился в лице, побледнел, потом покраснел и открыл рот, чтобы обматерить придурка через стойку прилавка. Эрих чуть склонил голову на бок, почесал неровно остриженные волосы и продолжил холодно смотреть на парня, выражая на лице крайнюю степень веселости. Продавец захлопнул рот и с ворчанием утащил лоток с клипсами прочь. Эрих остался, вслушиваясь в едва уловимый гул системы фильтрации под потолком. Узкий проход в лавку имел излишне массивные и толстые панели, которыми облицовывался дверной проем, и это наталкивало на мысли о системе защиты. «Что-то простое, почти примитивное и эффективное, — подумал Рочестер, — может, какая-то старая модель «Грифа», бьющего в нервные центры излучением. Или такая же убогая резалка излучателей. Правда, потом заебешься пол оттирать».
Продавец вернулся и бросил на прилавок совсем другую коробку, продолжая злобно зыркать на Эриха, в чьей платежеспособности он сомневался с самого начала разговора.
— Давай посмотрим, чем ты меня сможешь удивить, уважаемый, — сказал Рочестер и пододвинул невзрачную коробку поближе. Скачать понемногу кредитов со всех чипов в комнате, где он развлекался, ему труда не составило. А те, с кем у него был продолжительный и, признаться честно, весьма приятный контакт, вряд ли заметят пропажу в скором времени.

«Связка» ему сразу приглянулась. Отличная снаряга, пусть и изрядно потертая и местами устаревшая, но еще пригодная для использования. У него когда-то была почти такая же, только модель поновее. Спусковой механизм работал отлично, бесшумно и быстро, а вот крепежи и поддержка барахлили. Эрих понял, что если он захочет повторить трюк, какой проделал на орбитальной базе пять лет назад, высоту нужно будет брать поменьше. Не ровен час, свалится он с потолка и расплющится об пол, если очередной крепеж откажет. В любом случае, к «связке» прилагались фиксаторы с карабинами, которые позволяли переодеть снаряжение только на руки и пояс, облегчая ситуацию. Эрих нацепил на руки «санки», похожие на длинные перчатки, прикрывавшие только внутреннюю часть ладони и пальцев, и крепившиеся эластичными ремешками. Под тонким слоем светопоглощающей ткани прятались вшитые чипы, схемы и датчики, микропорты и индексаторы подключений к инфополям. «Связка» должна была подключаться к перчаткам, но адаптер отсутствовал, делая механизм набором крепежей и лямок, но продавец, узревший наконец, что перед ним не лох, ищущий приключений и романтики подполья, а спец в своем деле, без разговоров вынес недостающие детали, едва Эрих о них заикнулся. Адаптер не подошел, и теперь «связка» почти заставила Рочестера плакать. Безупречная вещь превратилась в груду многофункциональных, прочных и теперь бесполезных микросхем, модулей и винтиков. Эрих скрипнул зубами, но продавец, накинув еще с полсотни кредитов на цену, предложил отличный ремонтный комплект, сдув с него пыль и протерев тряпочкой. За эти деньги Эрих легко мог бы приобрести новую «связку», чтобы не тратить время на ручное управление «санками», отправляя в инфополе команды на действия страховке. «Ладно, на один раз, может, и сойдет. Может, и не пригодится связка, — подумал он, — хотя моя интуиция говорит мне, что вот именно она и понадобится».
Последними на столе появились «клипсы». Россыпь разномастных по форме и весу приспособлений, дожных крепиться на ухо и скрываться в наружной ушной раковине, или за ухом, плотно прилегая к костям черепа. В случае нарушения процесса или запуска особенно активных программ-киллеров, когда информационник будет в работе, «клипса» подаст сигнал, дернув кожу и стукнув слабыв импульсом в барабанную перепонку. Заодно решалась проблема внутренней связи с теми, кто шел в компании Эриха. Выбрав парочку наиболее жизнеспособных «клипс», Эрих позволил списать со счета на безликой, пару часов назад созданной, карте всю сумму за покупки, дождался, пока продавец унесет товар обратно, и слегка подковырнул инфополе считывателя на кассе. Одутловатое и неповоротливое поле прибора, никогда не знавшего чистки и профилактики, лениво взбулькнуло данными, выдав их все вперемешку. Эрих вытащил первое имя, попавшееся перед его картой, и сбросил на него информацию обо всех проведенных только что операциях.
Продавец ничего не заметил. Раздраженный таким обращением с приборами и техникой, Рочестер покинул магазин, намереваясь вернуться в квартиру Вероники.
Он сделал несколько шагов, огибая лавку и выходя из-за угла жилого комплекса. Веселые разноцветные рисунки светящейся краской, намалеванные на задней стене, окружавшей комплекс, подмигивали блестящими глазами. Огромный витой змей, чья пестрая чешуя перетекала гардиентом из темных в самые светлые оттенки, следил выпуклым глазом за прохожими. Видимо, кто-то из охранников комплекса спрятал в рисунке небольшую камеру или скромный дрон, способный по команде вылетать из укрытия и фиксировать происшествия с гостями и жителями соседних домов. У стены, сидя на корточках, разговаривали темнокожие подростки, перебрасываясь жаргонными шуточками и поигрывая металлическими кубиками со множеством резных полосок и точек. Игровой маджонг еще теплился среди зарослей трущоб, и не собирался пока сдавать позиции. Ребята задорно стукали друг друга по ладоням, со смачными шлепками и хохотом отмечая очередную победу или проигрыш, когда та или иная пара выходила на очко вперед. Другие досадливо сплевывали в пыль, отходили в конец очереди и смотрели, как новые пары играют за первенство с победителями. Рочестер прошел мимо, думая о своих покупках. По ним его, конечно, можно было отыскать куда легче, чем хотелось бы. Да, он постарался замести следы, но товар, который он взял, не был особо ходовым. Ремонтный комплект так и вообще покрылся пылью. Продавцу будет несложно вспомнить, кому он продал единственный залежалый товар своей лавки при допросе. Его поймают, и Эрих это знал. Время — здесь пока что все решало время. Результат был известен, а вот длительность внезапного отпуска от запахов медцентра Совельхейм зависела от сил и увертываний Рочестера.
Он вывернул из-за угла, ступая по ровной дорожке к жилому комплексу, когда голову сдавило обручем. В глазах потемнело, виски вскрыло невыносимой болью, ввинчивающейся в череп с невероятной силой. Эрих заскулил и упал на колени. Прямо над его головой пронеслось нечто, со свистом разрезавшее воздух, и улица наполнилась криками, шумом и общей неразберихой.
Рочестер пытался понять, что происходит, но мягкая, настойчивая и неумолимая невидимая волна уже толкала его в грудь, сжимая в кулаках внутренности.
— О-о-ох ты-ы ж… — сипел Эрих, закатившись обратно за стену, у которой видел играющих парней. Парочка самых бесстрашных из них сунулась к нему, четыре руки втащили информационника за угол, и на Рочестера посмотрели сразу несколько пар глаз. Темная кожа блестела от пота, взгляды у всех были испуганные, но на лицах читалась решимость. Кто-то уже полез за нелегальным излучателем, другой потянул из широких штанов лезвие ножа, спрятанного в них на крайний случай.
— Слыш, мужик, чо там, а? — ломающимся голосом осведомился кто-тоиз парней, ткнув Эриха в ребра кулаком. Рочестер перевернулся на живот. Оперся на руки, помотал головой. Его отпустило сразу же, как он покинул блокирующее защитное поле жилого комплекса.
— За угол выгляни и узнаешь, — недружелюбно отозвался он. Темнокожие парни переглянулись.
— Не груби, мужик, — с нотками угрозы сказал другой парень, — ты не местный что ли?
— Ага, в отпуск приехал, — отозвался Рочестер, вставая на ноги и сплевывая комок пыли, набившийся в рот, — думал, потрахаюсь, а нет, смотрите-ка, просто заебался.
— Юморист, да? Комик? — хмыкнул кто-то еще.
— Не комик, а… — Эрих прослушал рифмованное предположение о своей мнимой ориентации. Его обволокло облаком обрывков данных, долетевших даже сквозь подавляющее поле. Зеленоватое марево хаотичных обрывков матриц, смятое и искалеченное, словно тяжело раненое и умирающее в муках животное. Капли цифр и схем оседали перед его мысленным взглядом, стекая по тонкой грани ментальной защиты, воздвигнутой им почти инстинктивно. Рочестера все же стошнило. Вибрирующие отзвуки криков, будто воновый цифровой шум, искажались, зацикливаясь, закольцовывались и снова набирали громкость после шепота в подсознании.
— Ты чо ваще не толерантный такой? — утерев рот рукавом, спросил информационник. — Я альтернативно ориентированный гомобрендмастер.
— Чо сказал? — уже с наездом загомонили сразу все.
— Работаю только на себя, — пояснил Эрих. Он быстро активировал одну из «клипс», зацепив ее за выступ ушной раковины, сунул кисти рук в «санки» и запихнул в карман связку с коробочкой ремонтника. На это времени уже не оставалось. Эрих сосредоточился, кожей ощущая, как компания подростков переглядывается, решая, стоит ли навалять ему прямо сейчас, или подождать и посмотреть, что он задумал.
Рочестер не стал ждать. Мягко погладив обрывки информационных полей, он приласкал палитру защитного поля, проводя кончиками пальцев в «санках» по ее переливчатому боку. Зияющие прорехи дыры в системе защиты теперь стали видны Рочестеру, как темные зевы космоса среди ясного голубого небосклона. С другой стороны, за стеной, их уже заращивали умные механизмы, управляемые дронами-ремонтниками, постоянно снующими туда-сюда с аппаратурой и запасными батареями для выжженных генераторов.
Эрих сглотнул. Тошнота отступила, реальность смазалась, все вокруг стерлось и стало неважным, плоским и ненужным, когда он, скользя руками по инфополям, мягко инастойчиво проникал сквозь них, прячась за потоками данных повсюду.
Он видел траектории еще не выпущенных, но готовых к старту, ракет. Он слышал гудение периметра жилого комплекса, оказавшегося укрепленным и защищенным куда больше, чем предполагали напавшие. Он читал вводимые коды до того, как система считывала их после ввода. И он блокировал, мешал и забивал эфир чем попало, кроме нужной для штурма информации.
Скоро те, кто проник за стены, поймут, что им мешают. Потом им понадобятся секунды, чтобы выдворить информационника прочь, или поймать его в цифровом пространстве, заблокировав все выходы, если в штате есть другие мутанты, подобные Рочестеру.
Но Шесть Девять, который вынырнул из глубин памяти, улыбался, зло и весело перешагивая через опавшие скобы защиты и заградительных установок, когда шел к жилому комплексу.
Там оставалась Вероника, а он еще не до конца бы уверен в своих подозрениях насчет нее. Да и ее информация, признаться, крайне заинтересовала его. Эрих думал о том, что если вернет ей долг, он больше не станет чувствовать себя обязанным этой женщине-кофру за побег из медцентра. И тогда… нет, только тогда он сможет принять решение, стоит ли ввязываться в ее дело или нет.
Инфопласты напирали, толкая в грудь и сдавливая голову. Гики и лоугики, смешавшись между собой, представляли неразборчивую массу, рваную и болезненно смятую. Информационник уже понял, что причиной такому стал один из мощнейших вирусов, запущенных в систему жилого комплекса. Рочестер убегал и запутывал следы довольно долго, будто невзначай приближаясь к воротам в заборе комплекса. Перешагнув через арку входа, он оказался перед толстым черным стволом оружия, чья ствольная коробка, потрескивая и медленно вращаясь, дымилась от нагрева. Узкое дуло ствола уперлось в лицо Эриха, он видел, как цифровой поток, примитивный и очень короткий, проскользнул в систему. Данные обработались за доли секунды, механизм наведения, едва слышно щелкнув, повернул дуло, фиксируя цель, и огонек готовности сменился с желтого, ожидающего, на зеленый — готовность к выстрелу.
— Отмена, — прошептал Эрих. Руки в «санках» скользнули по плотной оболочке цифровой защиты. В другом спектре мысленного видения они представляли собой движущиеся в противоположные стороны спирали данных. Прерывание одной из них или изменение хода потоков привели бы к саморазрушению системы, или к неминуемому выстрелу. Впрочем, последнее было уже решено. Уничтожение охранной системы размазало бы Рочестера по стене поблизости.
«Изменение траектории выстрела», — погладив потоки, отдал пробную команду Шесть Девять. Он больше не был Эрихом, он был тем, кто вошел на орбитальную базу и покинул ее живым.
«Команда отклонена, готовность», — выдала система.
«Отмена основного протокола, — пальцы Шесть Девять зацепили одну из цифр, по краешку, ненавязчиво, почти наугад, — проверка протокола».
«Отмена невозможна… поправка: проверка запущена… проверка не санкционирована. Цель зафиксирована. Уничтожение…»
Система сопротивлялась достойно. Шесть Девять снова зацепил поток, отклонил его на микрон, поменял свое положение, глядя, как черное отверстие ствола движется вслед за ним.
«Уничтожить».
«Проверка систем».
«Уничтожить цель».
«Проверка протоколов, командный модуль в карантин».
«Уничтожить… Уничтожить…Уничтожить… Уничтожить… Унич…»
«Траектория?»
Потоки спиральных данных мигнули, сплющились, затем раздвинулись и снова потекли в привычном ритме. По лбу информационника скатилась капля пота, ствол загудел, набираясь сил, и раздался глухой выстрел.
Шесть Девять остался на месте, ощущая, как половина волос выпадает от испуга, а вторая, вместе с мошонкой, втягивается под кожу. Снаряд ушел выше и левее головы, но ожог от импульса сбил с ног, заставляя одежду тлеть прямо на теле. Доза облучения от генератора энергии должна была лишить Шесть Девять даже мечты о потомстве, но он слишком давно был в своей профессии, чтобы надеяться помножить свои гены.
Эрих поднялся, стер с лица комья грязи, смешанной с чем-толипким и воняющим кровью, а затем понял, что это его лицо. Кожа сгорела, покрывшись волдырями, которые лопнули, когда он проехался физиономией по дороге. Развороченная клумба при входе в комплекс приняла его в объятия выпотрошенного тела, мазнув по глазам свежими комьями вывороченной земли.
— Блядь, — смачно сплюнул Эрих. Давно ему не приходилось так потеть, тем более, на работе. Он пошел вперед, стряхивая с лица комья налипшей влажной почвы и остатков цветов из клумбы, когда прямо перед ним возникло искаженное от ярости безумия лицо. Бледное, даже под слоем маскировочного крема, оно все было в шрамах и язвах от нагноившихся ожогов. Сектант занес руку с кривым ножом, с кончика которого стекали потоки агрессивной информационной мишуры. Оружие против информационников — Шесть Девять узнал его сразу. Один укол или порез таким ножичком, и шизофрения от неконтролируемых потоков данных отовсюду гарантирована. Мозг вскипит в прямом смысле, и вытечет из всех отверстий белесой кашецей. Эрих отшатнулся, едва не растянувшись на дороге. Ствол орудия позади него тут же дернулся, засекая новую угрозу. Вложенные императивы, подсунутые стараниями Рочестера, боролись с огромными потоками вливаемых сверхприоритетных команд встроенной программы, которые постепенно побеждали.
— Жизнь есть наказание! Удовольствие от нее есть грех! — орал сектант, размахивая ножом в опасной близости от Рочестера. Шесть Девять, оклемавшийся после столкновения с пушкой у ворот, присел и позволил сектанту широко размахнуться и попытаться его ударить. После этого Шесть Девять использовал инерцию его замаха и силы удара, чтобы, поймав руку и выкрутив ее, насадить человека на его оружие. Нож царапнул по броне под тряпками, и Эрих неприятно сощурился. Сектанты, напавшие на гнездо разврата гедонистов, явно подготовились к проблемам, нацепив под одежду еще и защиту, чего раньше не встречалось. Проповедуя стремление к скорой смерти ради освобождения духа и перехода в цифровую форму высшей ступени, они были рады расстаться с бренным телом. Но явно не в этот раз.
— Не заставляй меня тебя убивать, — попросил Эрих, и в его голосе прозвучала мольба, — иди дальше своей дорогой.
— Проклятый выкидыш разврата, — прошипел сектант, потирая грудину, в которую ткнулось лезвие ножа, — ты смеешь указывать детям бога!
Он снова замахнулся, все так же бестолково и неумело, но с таким зарядом энергии, что хватило бы и на броню танка.
— Дерьмо, — простонал Шест Девять, правой рукой блокируя удар, а левой посылая прямой в нос сектанту, — гребаное дерьмо, — почти простонал он, отвешивая зажимавшему кровавый нос человеку солидный пинок коленом в живот. Придержав сектанта за плечи, Эрих впечатал в него колено, едва не сломав человека пополам этим ударом. Когда сектант согнулся, Шесть Девять добавил ему вторым коленом в лицо, заставив затихнутьна площадке рядом со входом. Теперь было ясно, кто решился разгромить гнездо разврата. Следовало ожидать прибытия дозорных с минуты на минуту. Возможно, припрется десант и даже парочка Схем, отряженных как раз на такие случаи.
Но пока надо было идти вперед. Молча, быстро, желательно, без жертв. Если он сейчас сорвется, позволит себе стать тем самым, кто начал собирать дурацкий подвески на глупый браслет, он проиграет. Прежде всего — себя.

Гики высвобожденной информации облепляли тело, нахлестываясь друг на друга, как липкие сети паутины. Лоугики пока только лениво шевелились где-то на переферии, выползая пузырями зеленоватой пелены, как черви из распотрошенного брюха гниющего кита. Шесть Девять шел сквозь эти потоки, раздвигая их, поглаживая или обходя. Кому-то из сектантов пришла «отличная» мысль взорвать к черту хранилище данных, имеющееся в каждом большом комплексе. Мониторинг охранных систем, бестолково блуждающих вокруг и стреляющих во все подряд. Инфопакеты почтовых сообщений, заказы еды, бытовые сервисы и обслуживающие коммуникационные пакеты, теперь беспорядочно вращающиеся над развороченным хранилищем, как стайка перепуганных птах над уничтоженным гнездом. Послания и вызовы, так и застрявшие в великом Нигде и не добравшиеся до адресатов. Для обычного человека нападение на комплекс выглядело, как атака сумасшедших террористов, без правил и четкой цели. Насолить, разворошить, убить как можно больше людей, выкрикивая лозунги и тупые кричалки. Для Эриха все было иначе. Его уже начало мутить от количества свободных данных, сдерживаемых полем защиты от внешнего проникновения, которое почему-то до сих пор держалось, хотя генераторы давно не работали как нужно.
Веронику он отыскал случайно. Она дралась сразу с тремя сектантами, отбиваясь и блокируя удары длинной металлической трубой, уже изрядно помятой и поцарапанной. Характерный звук скрежета и звона от ударов по трубе длинными клинками сектантов далеко разносился на заднем дворе, когда Эрих оказался там. Культ во славу жизни после смерти не использовал никакого оружия, кроме холодного. В этом они, надо сказать, преуспели лучше многих элитных гвардейцев Периметра, но в том заключалась и их слабость. Там, где можно было достать врага одним выстрелом, культист тратил время, подставляясь сам под удары и выстрелы, чтобы отправить нечистых на круг перерождения ударом ножа или кривой сабли.
Сейчас Вероника дралась как раз с такими умелыми воинами. Двое из нихотвлекали ее, а третий, дожидаясь удобного момента, норовил достать уколом или режущим ударом по диагонали. Шесть Девять уже шагнул вперед, намереваясь положить конец этому бесполезному представлению, когда за его спиной, скрежетнув опорами и катушками энергоячеек, начали раскручиваться автоматические пулеметы на остатках крыши жилого комплекса.
— Мать, мать, мать, — быстро прошептал Эрих. Покрутив головой из стороны в сторону, он быстро приметил, откуда должны ударить стволы. Вслед за ними, перезагрузившаяся в аварийном режиме, охранная система начала подключать и другие пушки. Два лазера только что прошили сектантов рядом с Вероникой насквозь, повалив их на землю. Тела культистов еще дымились от мощного потока лучей, когда третий, сверкнув в воздухе саблей, получил разрывную пулю в голову сбоку от Вероники. Выползший на задний двор автоматон, ростом с собаку, нацеливал ствол на женщину. Та резко отбросила трубу, подняла руки и продемонстрировала прикрепленный к запястью ключ от жилого комплекса. Автоматон опустил было ствол, но тут же вскинул его снова, прицеливаясь.
Вероника увидела Эриха. Он поймал ее взгляд, длившийся долю секунды, и прищелкнул пальцами. В глазах появилась веселая злость. Подобрав с земли камень, бывший куском облицовки стены, он запустил им в автоматона, крикнув:
— Эй, ты!
Камень глухо стукнул по корпусу робота, и стволы развернулись к Эриху, оставив в покое Веронику. Женщина метнулась под укрытие. Автоматон направил на Рочестера фокусирующие лучи распознователей личности, пошарил ими по телу Рочестера и выключил систему. Видимо, в его базах такой жилец не значился вовсе. А все, что было сейчас вокруг здания, представлялось автоматону приоритетной угрозой номер один.
Но вместо того, чтобы выстрелить в человека, охранник направил ствол оружия вниз и сделал серию выстрелов в землю. В воздух взвились комья настила, плитки и почвы, загромыхав вниз через пару секунд.
— Я думала, ты уйдешь, — сказала запыхавшаяся Вероника, оказавшись рядом с Рочестером. Она тяжело дышала, прижимая одну руку к груди и пытаясь успокоиться.
— А я уже, — кивнул Эрих, припустив прочь. Вероника, помедлив секунду от удивления, побежала за ним.
— Эй, стой! А как же остальные?!
— О них позаботятся Схемы и дозорные, — крикнул в ответ Рочестер, — не моя забота!
Вероника, ругаясь и спотыкаясь, побежала за информационником, то и дело оскальзываясь на разбитых камнях и частях разрушенного здания.

@темы: Я и мои создания, Интэрлайн

---

Так, лето, походу, кончилось. За окнами у нас срань господня, и пора подумать о куртках.
Что-то меня одолела тоска, апатия и творческий кризис. Привыкла я как-то добирать общения с одного человека, а тут приходится вспоминать, как это - добирать впечатлений вне этой зоны комфорта.
Ну, увы, народ слишком узколобый и недальновидный в своих выдуманых мирах и воздушных замках. Искренне надеялась, что после тридцатника появляется мозг. Отрастает там, или просто функционал прорезается. Не, мне везет на рудиментарные отростки в этом плане.
Прям вот даже некритично самой пнуть или наставить на путь мирдружбасосиска, но не поймут-с.
Да и хрен с ним, сделаем выводы и будем тупить в комп до понедельника дальше.

@темы: Один день из жизни, Хреновости, Кто все эти люди?, Душевный чердак, Чо за нахуй?

---

Проснулась сегодня с каким-то чувством потерянности. Словно снилось что-то такое, что я вспомнить не могу, но очень уж болезненное.
Будто потеряла что-то, или меня потеряли где-то, забыли и ушли. Или я так и не добралась до цели во сне.
А еще за окнами холодрыга, дождь и полное уныние. И никакого очарования очей, только грязь и холод.
Фигня какая-то начинается, сентябрь близко. Это стоило бы сказать зловещим, многообещающим шепотом.

@темы: Душевный чердак, Чо за нахуй?, Сны

---

Девочка-чревовещатель и ее песня

Совершенно феноменальный ребенок, на мой взгляд. Не просто поет на конкурсе талантов, а делает это через чревовещание.
смотреть и слушать

@темы: Кто все эти люди?, Музыка души, С миру по нитке

---

Порылась я в файлах по вахе. Написала пару кусков.
Охуела, если честно.
Я открываю это все, чего там было написано, и думаю, как можно было так? Зачем столько невнятных соплей, кружев и прочих умных синтенций?
И вот знаете, уважаемые, не первый раз со мной такое, когда я, стараясь быть лучше для кого-то одного, забываю постепенно о себе. Умные дяди и тети сказали мне, что все это отнедостатка любви и внимания родителей вдетстве.
А неумные дяди и тети посоветовали тупо взять себя в руки, отдохнуть и прекратить творить фигню в этом вопросе.
Думается мне, обе стороны тут правы. А еще я четко и холодно осознаю: избегание конфликтов, даже с самим собой, ведет к распаду личности. Эволюция проделала долгий путь, сотворив из куска протоплоти хомо нашего сапиенс. И ни разу на пути эволюции человека не было теории о спокойном и безконфликтном существовании этого вида на планете. От конфликтов ограждают детей, остальные сталкиваются с жизнью постепенно или лоб влоб, но неизбежно. И если путать детство в жопе с нежеланием трезво видеть окружающую действительность, можно дожиться до клинической депрессии, манифестации шизофрении или тяжелого психоза.
Не надо так. Это плохо кончается для всех. Прежде всего, теряется личность человека. Потом уже теряются физические возможности. Где-то в кабинетах умных дядей есть шкала оценки личности на приеме у психотерапевта. Туда, помимо визуальной опрятности и поведения, входят, насколько я знаю, заметки доктора о реакциях на события, внешние раздражители и эмоциональные потрясения.
Длительное подавление агрессии, отсутствие эмоций, нежелание решать возникающие проблемы и отсутствие здравого смысла в подходах к решению приводят к курсам, порой, пожизненным, разных там таблеток. В наше время вечных стрессов полки несут невосполнимые потери.

А вот все началось с ебучей вахи...

@темы: Кто все эти люди?, Размышления, Чо за нахуй?

---

ARQ (Арка)

Вообще, мне этот фильм советовали, как тот, где типа не надо ничо смотреть, все проговаривается, декорации малобюджетные, да и фильм такой же.
По итогам могу сказать только одно: кто все эти люди, ебт?
Кто, кто в кого стреляет? Почему они все молчат? Кроме двухГГ, вся остальная шайка смешалась у меня в голове в овсяную кашу. Кто был агентом ТОР, кто за Союз, чо ваще вы творите, прекратите немедленно!
Ок, Гугл, допустим, задумка и исполнение мне даже вставили. Отдельно вставила музыка, которая альтер-космос ваще. Но...
Я сама готова стать плохим агентом, чтобы поймать главную героиню и мучить ее, мучить и мучить. Ибо более бесячей фанатички я давно не видела нигде. И вот та, что истерит по поводу войны, гуманизма, бескровного ограбления, потом верещит по поводу и без. На минуточку, она пережила пытки, полгода лагерей и ваще пых-пых, как ей было плохо. Почему тогда она, черт возьми, ведет себя так, словно впервые видит этих людей? Поведение, показанное героиней, характерно для девочки, ну вот ваще не в теме стрелялок, пыток и злобного ТОР.
Ученый умничка, молодец мужик. Одно, опять же, жирное но - чувак, тебя предала любимая, по который ты сох; она несколько раз сказала прямо, что тебя ненавидит; она подставила тебя, привела врага вдом; она стреляла в тебя, блядь. Так какого хрена ты раз за разом запускаешь свою шайтан-машинку, чтобы она выжила? На кой хрен собачий ты пытаешься ей что-то объяснить? Не героиня, а Яна из Профкома сериала "Универ". Тоже экстра-лайт - ни мозгов, ни логики, ни элементарного понимания.
Вот все вокруг хорошие, а тот, кто тебе жизнь спасает, тот мудак, ты на него обиделась, что он тебя бросил в постапокалиптическом мире, побежав спасать то, что вообще может покончить с войной. Дебила кусок, гордилась бы таким мужиком, а не терзала мою совесть и слух истериками полтора часа.
Осталось впечатление, что я посмотрела первую серию сериала, но никак не полнометражку. Все эти обрывки инфы про происходящее в мире можно было дать минутным монологом в начале фильма, все равно это только куски, из которых нихера не понятно, кроме того, что есть А, Б и что-то там на месте С из противодействующих сил.
Короче, идея петли времени мне зашла. Исполнение зашло, но если еще доснимут десяток серий для погружения и понимания, я буду рада это увидеть. На полный метр, на мой взгляд, не тянет. Для сериала излишне затянуто начало. Людям с нарушением зрения можно не пытаться смотреть без суфлеров, нихрена будет не понятно, кроме общих опорных точек, кто, кого и куда.

И это я молчу о том, что если ты военный инженер, построивший офигенную коллайдеру, ты властелин временной петли, ты (адский смех) мегаумный, укравшийбабло у ТОР, скажи мне, меня это мучает... Скажи мне, чувак, почему твой дом можно вскрыть скрепкой? Почему твоя машина стоит в гараже? Почему, когда кругом заражение, ты живешь на улице, а не под землей? Почему же, ну почему же, чувак, тебе, нахуй, просто выбили дверь?
Спасибо, это были эмоции. Если бы фильм не понравился, эмоций он бы не вызвал. Понравился именно мир и идея энерго-кризиса, разруха и частичная озвучка мировой карты планеты. Очень, на мой взгляд, перспективная идея доснять что-то еще по теме, как и написать.
Но, господь, откуда у тебя яблоки, инженер? Они растут в гараже? В подвале? Возможно, ответы были, но я их не видела, а мне их не озвучили, не спорю.

@темы: Эмоции, Размышления, кино, вино и фот-говно

---

Схема Мартино

Схема — обозначение агента силового воздействия холдинга Совельхейм, предназначенного для ведения дел без вмешательства военных и политических структур Периметра.
Гедонисты — сформировавшееся десять лет назад социальное общество, сконцентрированное на получении от жизни всевозможных удовольствий без каких-либо ограничений.
Регламент — единый свод законов, действующий в границах Периметра.
Считыватель — человек с устойчивой неопасной мутацией генов, отвечающих за обоняние, память, осязание и остальные органы чувств, позволяющей запоминать единожды вступивший в прямой или косвенный контакт объект, чтобы в дальнейшем вспомнить его, если контакт повторяется. Так же широкое распространение получили животные-считыватели, наделенные повышенным обонянием, зрением и слухом от природы, и усовершенствованными в ходе опытов Совельхейм.
Церковь Небесного Грешника — религиозная община, являющаяся самой распространенной в Периметре. Ее догматы и законы говорят людям о том, что первый раскаявшийся в своих делах отпетый грешник получил право вознестись выше материальной оболочки, чтобы вернуться и подарить людям возможности принимать остальных, не взирая на их мутации, огрехи генокода и прочие поступки в материальном мире. Основной свод законов церкви гласит, что все живущие грешны по-своему, но каждый имеет право на шанс измениться ради благой цели, выбранной из свода правил церкви. Неконфликтная, толерантная и мирная организация религиозного направления.

Центр города, в двух кварталах от медцентра Совельхейм

Эрих курил на открытом балконе, сбрасывая пепел прямо вниз, на аккуратненькиеи чистенькие улочки внутреннего двора жилого комплекса. По дорожкам чинно расхаживали жители, старательно не замечая сыплющегося на их головы мусора, льющихся жидкостей и сыплющегося пепла. Эрих обозревал окрестности, внутренне охреневая от происходящего. Все вокруг казалось нереальным до тех пор, пока Вероника не показала ему тонкий металлический обруч со встроенным пробником генокода владельца.
— С этой штукой тебя не найдут считыватели, — оправдала свои действия Вероника. Рочестер попытался посмеяться, в свойственной ему злой манере, предложив своей новой госпоже провести с ним незабываемую ночь. Та лишь дернула головой в сторону шикарного жилого комплекса и повела Эриха туда окольными путями. Через два квартала они уже стояли перед воротами забора, окружавшего комплекс, на которых красовалась эмблема гедонистов — сверкающая звезда в кулаке на фоне синего неба.
— Ты сошла с ума? — спросил ее тогда Эрих, с которого Вероника без стеснения сорвала все больничные тряпки, включая и нижнее белье. Рочестер чувствовал себя униженным и оскорбленным, пока Вероника, приложив свою ладонь к сканеру, общалась с кем-то за воротами комплекса. Затем она перевела на него взгляд, безучастно скользнула им по рукам мужчины, прикрывавшим ладонями причинное место, и сказала:
— Ты реально думаешь, что охрана медцентра пойдет искать нас сюда? Гедонисты — едва ли не единственная группа населения, на которую у Совельхейм нет рычагов давления. Среди них крутятся такие люди, что Совельхейм лишится половины своих управленцев, если решит разгромить гнездо этих ребят. Увы, гедонисты не интересуются политикой и правдой, они нам помогут только пристанищем.
Эрих хмыкнул и предпочел промолчать. Не посвящать же, в самом деле, эту глупую женщину в правду жизни. Уж он-то по опыту знал, как легко десант разносит к чертям любые гнезда, в прошлом лояльных и уважаемых обществ. Если Совельхейм бы захотел, дурацкая звездочка на воротах ему бы не помешала. Будто заметив его сомнения, Вероника указала кивком подбородка в сторону, когда ворота разошлись, пуская гостей внутрь. Проходя через порог и ощущая, как на коже встали дыбом все волоски от сканирующих вход полей, Эрих повернул голову туда, куда указала Вероника. Из стриженых кустиков жимолости на него уставились толстые стволы автоматических пушек с лазерным прицелом и тепловой системой наведения. Чуть дальше виднелся опущенный ствол ракетниц, чьи заряды, в отличие от безобидных сигнальных установок, наверняка, имели постоянно обновляемую базу лиц, допущенных к пересечению периметра. Рочестер против воли восхитился. Из-за ворот не просачивалось ни гика информационных обрывков о том, что кроется за порогом комплекса.
Вероника тем временем достала свою карту и пошла к лестнице сбоку от торца здания. Эрих заметил, как она немного прихрамывает, поднимаясь по ступеням. Отметив это для себя, на всякий случай, так сказать, он начал насвистывать похабную мелодию, желая отвлечься от горьких мыслей о своем невыгодном положении. Женщина привела его к вычурного вида тяжелым дверям квартиры, с мансардой и открытым балконом, тянущимся вдоль трех внешних стен. Квартира была выстроена таким образом, чтобы нависать над внутренним двором, давая отличный обзор главного входа и части заднего двора. Хозяйка провела картой по щели у входа, двери мягко повернулись внутрь, и они вошли внутрь.
Через пару секунд, когда в комнатах вспыхнул неяркий теплый свет, информационник понял, что в этой квартире Вероника жила довольно долго. Все вещи были на местах, диваны и кресла прикрыты чехлами из яркой ткани, а рабочее место с темным экраном узла информации четко вырисовывалось полукругом набросанных на полу оберток от рационов, сладких батончиков и пустых стаканчиков от коктейлей.
Видимо, Вероника провела достаточно времени за экраном, прежде чем отправиться за Рочестером. Пока он стоял и понимал действительность на свой манер, женщина легко подскочила к нему, защелкнув на шее тонкий металлический обруч.
— Эй! Мы так не договаривались! — попытался сорвать ошейник Эрих, позабыв о своей наготе и стеснении.
— Мы еще никак не договаривались, — спокойно пояснила Вероника, отходя подальше. Убедившись в том, что тонкий ободок не желает поддаваться на взлом инфосистемы, Эрих тяжело вздохнул.
— Чего ты хочешь? — спросил он, усаживаясь голым задом на мягкий диван посреди комнаты. Вероника села напротив. Разговор предстоял долгим, следовало представить его обстоятельно и в подробностях. Маленький излучатель в ее руках смотрелся уместно и как-то по-домашнему, придавая разговору ту самую неуловимо тонкую нотку доверия и расположения, какая бывает только приналичии в помещении людей с оружием.

Медцентр Совельхейм, через полчаса после исчезновения объекта

— Как вы могли это допустить? — четко разделяя каждое слово, прохаживаясь неторопливой походкой по двору, спросил Схема Мартино. Ответом ему была тишина. Два десятка людей, собранных во дворе, стояли, не смея отвести взглядов от спокойного, даже немного расслабленного лица Схемы Мартино. Среднего роста, дорого и со вкусом одетый темноволосый мужчина, чья безупречная прическа остро выделялась среди стрижек остальных вокруг, прохаживался, постукивая тонкой тросточкой по камням внутреннего двора. Его мягкие шаги терялись за этим постукиванием, и создавалось впечатление, будто человек в темном костюме — лишь тень, следующая за светлой деревянной палкой, отделанной серебристыми включениями по всей длине. Мартино не смотрел на людей вокруг, он иногда поглядывал на свою напарницу, утешавшую плачущую женщину в медицинской униформе, которая пыталась подавить всхлипы и постоянно умоляла не доносить начальству о ее промашке по поводу произошедшего инцидента. Мартино знал, что именно эту женщину до нога раздела та, которая увезла из центра Рочестера. Перепуганная угрозами, связанная и с кляпом во рту, она отыскаласьпочти сразу, когда Мартино приказал направить к центру отряд дозорных. Их он привел с собой, захватив именно тех, кто дежурилв ту ночь, когда Эриха подобрали на улице.
Вот его напарница закончила увещивать женщину, пока что оставив ее в покое, и шагнула к своему напарнику. Мартино подавил желание улыбнуться Кейне, скользящей к нему навстречу. Густые длинные волосы Схемы Кейны были заплетены в толстые косы ярко-алого цвета, а такой же темный брючный костюм, как и у Мартино, всегда украшали разные пятна, белые разводы и следы от кислот. Кейна былаответственной за сбор улик, информации и проб генокодов, если приходилось этим заниматься. Ее научная работа по выявлению отдельных белковых связей,отвечающих за формирование возможностей стать Схемами, как и ряд публикаций на эту тему по исследованию формирования необходимых для этого аминокислот, сделали ее достаточно известной в узких кругах, но не добавили дисциплины или аккуратности.
— Итак, — снова произнес Мартино, — что именно в моем приказе «не доставлять Рочестера в медцентр» было вам не понятно? — обратился он к патрулю дозорных. Ребята переглянулись, сознавая всю глубину задницы, в которую угодили.
— Совельхейм приказал доставить его в ближайшую клинику, — решился произнести один из них. Мартино приподнял бровь, постукивая тросточкой чуть сильнее обычного, что выдавало в нем крайнюю степень злости и раздражения.
— Совельхейм? — удивленно переспросил он. — Сам, лично? И кто же, позвольте узнать, лично связался с вами и отдал такой приказ?
— Автоматическая система регистрации происшествий, — произнес дозорный, бледнея, как купола церкви Небесного Грешника.
— А я? — спросил он дозорного, подойдя к нему поближе и уперевшись взглядом в его лицо. — Кто такой я, ты знаешь?
Дозорный нерешительно кивнул. Мартино улыбнулся. Улыбка вышла холодной, режущей предчувствием крупных неприятностей и возможной смерти. Трость в его руках взлетела вверх так быстро, что воздух свистнул, когда она рассекла его. Острие ножа уперлось в горло дозорному, когда Мартино прижал трость к груди дозорного. Защитная форма с хрустом поддалась, и на ней появилась крошечная дырочка, когда Мартино надавил на трость сильнее.
— Я приказал не доставлять Рочестера в центр трансплантологии. Совельхейм, который лишь автоматон, отменил приказ Схемы. Ты это мне сейчас хочешь сказать? — тон Мартино был ласков до тошноты, и от этой ласковости хотелось провалиться в саму преисподнюю.
— Этого больше не повторится, Схема, — едва слышно подал голос второй патрульный. Его напарник скосил на того взгляд, в котором отразилась благодарность и боль предчувствия неприятностей. Мартино тоже посмотрел на второго патрульного и с удивлением произнес:
— Конечно, не повторится. Без вариантов, дозорный. Меня интересовал подробный рассказ, как тут оказался Рочестер, а не обещания его сюда больше не привозить.
За его плечом кашлянула напарница. Мартино убрал трость от дозорного и повернулся к Кейне.
— Считыватели не взяли след, даже животные. В остальном все готово, Схема Мартино, — сказала она, кивая на стоящих людей. Ее напарник коротко кивнул и пошел прочь. Кейна повернулась к собравшимся и произнесла:
— Пожалуйста, следуйте на нижний этаж лабораторного комплекса. Вас ждут.
Люди недоверчиво переглянулись. Кто-то, кажется, та самая врач, что говорила с Кейной недавно, снова всхлипнула и запричитала по поводу работы. Кейна продолжала стоять до тех пор, пока первые люди не побрели к дальнему зданию медцентра.
Когда Совельхейм отбирает для себя людей, которым предстоит стать Схемами, он учитывает множество факторов. Наследственность и имеющиеся стойкие мутации генов рассматриваются в первую очередь. Именно исходя из этих данных, холдинг вырабатывает координационную сетку для постройки нового экземпляра своего агента. Каждый из них является штучным товаром, продуктом улучшенного генотипа и оболочки, с особенностями личности, характера и предпочтений. За годы обучения у кандидатов формируется свой стиль, свои привычки и свои схемы работы, которым они следуют неуклонно. Безупречность и запредельные, для человека, возможности компенсируются весьма твердыми и плохо поддающимися корректировке шаблонами работы. По сути, каждая личность лишь воплощает в работе свои привычки, вырабатывая на практике неповторимые, индивидуальные цепочки и стили действий. Отсюда появилось название для таких агентов. Схема Мартино — утонченный стиль, твердость и некий интеллектуальный садизм в исполнении приказов, тяга к качественной одежде и строгий внешний вид, минимальное силовое воздействие, расчет шагов противника и точный сильный удар в самое сердце врага. Схема Кейна — внешняя неряшливость и недисциплинированность, безумная, почти фанатичная склонность к науке и всему, что с ней связано, пополам со склонностью к применению тяжелого оружия, огня и ядов в неограниченных количествах.
Совельхейм позволял своим агентам применять их природные таланты, давал им работу, к которой они были приспособлены с рождения, и давал возможность им быть самими собой. Немного улучшений, ювелирная настройка лояльности и корректировка необходимых для работы генов, но в остальном Схемы были теми, кому посчастливилось делать то, для чего они были приспособлены наилучшим образом.
Кейна догнала Мартино у выхода из центра, когда он уже взялся за ручку дверцы висящего над дорогой автомобиля.
— Ты не хочешь мне сказать, что у нас больше не будет в городе этого центра? Правда, Кейна? — спросил он, не поворачиваясь. Его напарница шмыгнула носом.
— Нет, — бодро сказала она, — я дала им слабый яд, от которого они потеряют большую часть личности и будут вынуждены отправиться на запчасти в центр. Это было гуманней, чем потерять работу или оказаться в рабстве у центра, — быстро добавила она, когда Мартино, закатив глаза под лоб, тяжело вздохнул.
— Да, действительно, — протянул он, открывая дверцу машины и усаживаясь в нее, — весьма гуманно с твоей стороны. Гораздо лучше, чем в прошлый раз, когда ты подожгла церковь Небесного Грешника.
— Там почти никого не было, — отмахнулась Кейна, — десяток еретиков и предателей не в счет.
Она задорно улыбнулась. Мартино тяжело вздохнул снова, потирая пальцами свои запястья. Тонкая трость сейчас лежала рядом с ним на сидении, в любой момент готовая превратиться в смертельное оружие в руках мастера.
— Хорошо, Схема Кейна, мы определенно добиваемся с тобой успехов в твоей реабилитации и социализации, — произнес Мартино.

Когда Вероника закончила, Рочестер разразился самым глумливым смехом, на какой только был способен. Он смеялся, хлопая себя по голым ляшкам, до тех пор, пока женщина, одарив его ничего не выражающим взглядом, не бросила ему на колени сверток с новой одеждой. Эрих мигом заткнулся и начал натягивать белье и штаны. Когда он закончил, Вероника снова уселась напротив, как примерная школьница, и выжидательно уставилась на Рочестера.
— Давай я подведу итог? — истерически хихикая, предложил Эрих, прищелкнув пальцами. Он встал, прошелся по комнате, заглядывая во все углы и пристально осматривая помещение. — Ты предлагаешь мне добраться до источников и хранилищ Совельхейм, чтобы, Матерь-грешница, покарай меня анально, проверить данные о похищении и замене информации в Периметре? То есть, дери меня корветом, ты реально считаешь, будто Периметр и Совельхейм знают о некоей угрозе, проникновении, экспансии, или что там у тебя были за варианты…
— Контакте, — спокойно поправила его Вероника, — ее губы тронула легкая улыбка, и это вывело Рочестера из себя еще больше.
— Вот! О контакте! — развернулся он на месте, и уперевшись руками в подлокотники кресла, на котором сидела Вероника. Женщина даже не вздрогнула, продолжая сжимать владонинебольшой излучатель, когда лицо Эриха вплотную приблизилось к ней. Только смерила его взглядом больших карих глаз и снова посмотрела в глаза мужчине. Сейчас, когда он злился, они поблескивали синими прожилками на фоне бледно-голубого. У Эриха дергался уголок рта, а отросшие, давно не мытые волосы свисали до плеч темными патлами.
— Все правильно, — кивнула Вероника, возвращая его к начатому разговору. — Я хочу нанять тебя, как одного из лучших информационников, чтобы ты помог мне скопировать и опубликовать за Периметром данные, говорящие о контакте с высокоразвитой цивилизацией, о чем умолчал Совельхейм и Периметр еще тогда, когда контакт произошел на геологоразведовательной орбитальной станции пять лет назад.
У Эриха дернулась бровь.
— К тому же, я считаю, тебе полезно будет узнать, что данные подменялись и замещались на протяжении довольно долгого периода времени, еще до того, как ты попал в эпицентр контакта в прошлом. Мелочи, детали, события большего масштаба — все это вымарывалось, заменяясь совершенно иными данными. Свидетельства и доказательства первоначальных линий событий стирались и исчезали, оставаясь только в защищенных хранилищах, как гарантия и копия первоначальной стратегии развития. Но меня волнует не это. А то, что Периметр знал о наличие в нем некой силы, способной похищать данные таким образом, чтобы люди не заметили подмены. Допустим, ты отчетливо помнишь что-то, — она отодвинулась от нависающего над ней мужчины, одарив плохо скрываемым презрительным взглядом, — а потом выясняешь, что не быо такого.
— Невозможно. Я информационник, мне даже не надо помнить, я извлекаю данные, — помотал головой Рочестер, отодвигаясь и вставая ровно перед Вероникой. Женщина порылась в своей сумочке, достала длинную тонкую сигарету и, щелкнув цилиндриком зажигалки, прикурила. Комнату наполнил сладкий ванильный дымок, поплывший липкими клубами под потолком. Система фильтрации тут же глухо и утробно заурчала, втягивая дым в вентиляцию.
— Ты же знаешь, что они это сделали с тобой. Ты же знаешь версию Периметра по поводу событий на геологоразведовательной базе. Что это, если не подтверждение моих слов?
— Банальная политика, — пожал плечами Эрих, успокаиваясь. — Не стали выносить сор из Периметра, замяли дело, свалили все на меня и мою команду.
— А ты знаешь, что в то же время, на той базе, был еще один человек? Он приходил за тем же, за чем и ты. Только ты должен был взять данные, а другой агент — уничтожить. Уничтожить, чтоб они не попали под замену. Конечно, если он не успеет скопировать их и унести. Увы, этим занялся ты. В игру пошла вторая схема планов.
Рочестер оказался рядом с Вероникой так быстро, что на пол не успел упасть солидный кусок жирного пепла, повисший на кончике длинной сигареты. Мужчина коротко размахнулся и попытался оттолкнуть женщину вместе с креслом подальше, лишь бы не сорваться и не позволить себе полноценный удар, после которого, наверняка, он уже не сможет сдерживаться. Вероника оказалась позади него еще быстрее. Ее сигарета с шипением впечаталась в кожу Эриха на шее. Тот отшатнулся, выругавшись от боли и неожиданности, но его злость и боевой пыл поугасли. Осталась только обида и недоумение. На долю секунды перед внутренним взглядом Эриха промелькнули инфополя. Зеленоватый туман, смешанный с темнотой, заволок все перед глазами, но Рочестер скрипнул зубами, отгоняя морок. Нельзя, никак нельзя было сейчас сорваться и позволить себе лишнее. Кофр 11\23 насторожено поглядывала на информационника.
— Успокойся, — сказала она. — Я не предполагала, что ты мне поверишь сразу. Потому у меня для тебя есть еще кое-что.
Вероника прошла в соседнюю комнату, вернувшись оттуда с папкой, в которой лежали обычные бумажные вырезки из газет.
— Давай, удиви меня, — потирая ожог на шее, произнес Рочестер, заняв освободившееся кресло. Вероника бросила ему на колени папку. Прозрачный пластик глянцево блеснул в свете солнечных бликов из окна сбоку от Эриха.
Бледные физиономии случайных свидетелей инцидента с мусорными залежами поблизости от хорошо знакомого бара Техниса, заставили информационника сменить крохи интереса на непробиваемый скепсис. Он прочел несколько заметок на тему того, как именно, в каких позах и с какой интенсивностью дозорные и запущенные ими химические бомбы поимели все подопечные им свалки и города под ними. Кривая рожа какого-то бледного юноши с блеклыми белыми волосами показалась Эриху смутно знакомой. Вроде бы, он даже видел ее не так давно. Впрочем, в последние дни он столько пил, что это могли бытьтолько галлюцинации от употребленных стимуляторов удовольствия. Далее шел довольно крикливый очерк о случившемся, из которого было понятно только одно: спонтанно возникшие и нелегальные поселения отбросов общества под свалкой за чертой рабочего городка были негуманно и жестоко обработаны десятками биологических и химических зарядов, которые выжгли проплешены до самой земли, не оставляя людям шанса на выживание.
У Эриха возникла мысль спросить об этом Техниса. Судя по датам, событие произошло буквально на днях, и Рочестер едва ли не стал свидетелем случившегося.
Вторая короткая заметка, без фото, гласила о принятии закона, по которому пустоши за чертой города должно было застроить новыми кварталами для малообеспеченных жителей окрестных домов, а заодно и расширить производственные мощи ближайших заводов по обработке руды и строительству дронов-разведчиков. Заодно, как сообщал довольно пафосный и патриотично настроенный корреспондент, планировалось открытие новых производств, сталелитейных цехов и пунктов приема руды с дальних маршрутов, что, в свою очередь, вело к расширению пропускной способности местного космопорта и узла связи поблизости. По итогам размазанной по трем страницам хвалебной речи Совельхейм и Периметру выходило, будто сам бар «Вырождение» станет едва ли не основным питейным заведением приновой площадке космопорта, что должна была появиться, как ни странно, там же, на месте бывших мусорных ям и карьеров. Как планировалось отдатьодну и ту же площадь и под строительство жилья, и под посадочные поля, осталось за кадром.
— Ну, и что мне это должно пояснить? — сдвинул брови информационник. — Пожгли мутантов и калек, вымели сор и выгребли золу после пожара. Теперь решили благоустроить территорию. Может, даже садик сделают с цветниками и милыми клумбами. Мне нравятся оранжереи с местными и экзотическими цветами в некоторых космопортах, — пожал он плечами, откладывая заметки.
— Дочитай до конца вторую заметку, — снова закурила тонкую сигарету Вероника. На этот раз по комнате поплыл аромат шоколада и ванили. Эрих послушно дочитал до конца. Ничего интересного, кроме того, что корреспондент особо подчеркивал сожаления по поводу столько лет прозябающих в грязи прекрасных площадей, до которых, наконец, дошли длинные руки Совельхейм. Перечислялись пустыри, разрушенные и осыпавшиеся до фундамента старые здания из непрочного бетона, в которых когда-то давно располагались тюрьмы и санатории для душевно больных. На заре формирования городка заводских рабочих его окраины были настолько далеки от жилых муравейников работяг, что считались отгороженными целыми лесами инепроходимыми чащобами. Потом город вырос, расползся до окраин, вытеснил заключенных и психов на астероидные поселения поблизости от планеты, а здания и прочие хозпостройки остались не у дел. Приводились даже даты строительства и формирования этих заведений.
Эрих, уже раздраженно и нетерпеливо, посмотрел на Веронику. Та флегматично выпустила колечко дыма и, ткнув тонким пальцем в подшивку, сказала:
— Сравни даты.
Рочестеру дорого стоило не запустить в женщину ее бумажками. «Ладно, — сказал он себе, — спокойно, брат. Ты все равно еще ни разу не встречал женщины, способной что-то объяснить прямо, коротко и без флера таинственности. У них у всех с этим проблема. Особенно, с прямотой и четкостью». Он снова уставился в бумажные листы, отметив для себя, что в настоящее время глупо было прибегать к бумажным носителям информации. Впрочем, если ты хотел действительно оградиться от налета информационника, лучше бумаги для этого так и не придумали. Все, что хранилось на внешних носителях, в цифровой форме, располагалось в ядрах процессоров или замерзало звездным льдом в кристаллах памяти, все это можно было украсть, скопировать или узнать. Частично, на этом принципе было освоено тонкое исскуство считывания мыслей людей. Мозг, как приемник и передатчик невербальных знаков, путем электромагнитных импульсов, мог подвергаться взлому со стороны хорошего информационного специалиста. Бумага хранила свои секреты. Пусть и не долго.
Эрих снова перелистал вырезки, его губы шевельнулись, и он замер, уставившись в столбцы цифр и букв. Затем он медленно поднял взгляд на безмятежно покуривавшую шоколадно-ванильную палочку Веронику и прошептал:
— Невозможно…
Кофр только пожала плечами, усмехнувшись. Докурив и позволив Эриху высказать пару десятков версий, от намеренного его обмана до подлога властей, она затушила сигарету в небольшой чашечке с голубым орнаментом по краю, положила ногу на ногу и сказала:
— Ты же один из лучших информационников. Проверь эту информацию сам.
— Это бумага, — Эрих потряс в воздухе подшивками, и его тон голоса был таким, будто он объясняет основы счета ребенку с отставанием в развитии, — невозможно считать бумагу.
— Центральный архив недалеко, могу проводить, — пожала плечами Вероника. Рочестер сощурился. Что-то в этой женщине было не так. Кроме того, что она являла собой кофр с чужим сознанием, разумеется. Первой его мыслью было отказатьсяот глупой затеи. Совельхейм должен искать его везде и с фонарями, но мысль, шевельнувшаяся в разуме информационника вслед за первой, заставила его медленно кивнуть в знак согласия. « Не спеши, брат, — подумал он, — если доберешься до архива, сможешь попробовать выяснить не только про бар Техниса, но и про эту чокнутую тетку рядом с тобой. Черт побери меня на запчасти! А ведь этой соплячке действительно удалось меня удивить. Да и заинтересовать, чего уж».
— Я тебя удивила? — отголоском его мыслей осведомилась Вероника. И Эрих слегка вздрогнул, в панике представив, что перед ним вовсе не кофр, а другой, куда более сильный информационник, способный считать его лучше, чем он сам другого человека.
— Есть немного, — не стал лгать Рочестер. Вероника кивнула. Она поднялась на ноги и сказала:
— Отмойся перед выходом.
— Даже не собирался спорить, мадам, — шутливо склонился в поклоне Эрих, вскочивший с кресла в тот же миг, — да и уходить из такого места, сполна не насладившись его прелестями, было бы крайне невежливо с моей стороны. К тому же, если ты действительно собралась идти со мной в архив, я должен предупредить тебя кое о чем. Если ты считаешь, будто информационники, как мутанты, способны голышом вскрыть любое хранилище, ты ошибаешься. Если ты думаешь, что я выйду и пойду с тобой куда-то там без оружия и некоторых своих приспособлений, облегчающих мне жизнь, ты ошибаешься. И если ты думаешь, что я вообще покажусь на улице с этим ошейником, ты, черт меня поимей, ошибаешься вдвойне.
Эрих ткнул пальцем в тонкую полоску металла на шее. Вероника сочувственно посмотрела на него.
— Если ты думаешь, что это ради твоего унижения, ты ошибаешься. Если ты думаешь, будто без блокиратора тебя от считывателей класса «Ультра», ты не попадешь под сканеры, ты ошибаешься. И если ты думаешь, что я заставлю тебя работать без твоих игрушек, ты вообще придурок, — фыркнула Вероника. — Всего лишь небольшая страховочка, чтобы ты меня не кинул и не подставился под невидимый сканер на улицах, если в патрулях или за инфостойками окажутся лецензированные считыватели. Регламент позволяет.
Она вышла из квартиры, оставив Эриха наедине с ароматными пенами для ванны, кучей женских приспособлений по уходу за собой и скромного полотенца на дальнем крючке ванной комнаты, больше похожей на небольшой бассейн с функциями сауны, душа, бани и массажа всех эрогенных зон.
— Это нечестно, — сказал Эрих отсутствующей Веронике, — но уже, блядь, интересно.
Отмывшись и соскребя со своей кожи приличный слой грязи, информационник отыскал в вещах Вероники ножницы, намереваясь избавиться от длинных волос. Подойдя к зеркалу в ванной, он едва не наложил в штаны от страха, когда оно обратилось к нему нейтральным голосом бесполого звукового ассистента:
— Внимание. Признаки злоупотребления алкоголем, возможны последствия для внутренних органов. Так же косвенные признаки нарушения деятельности мозга, нестабильное эмоциональное поведение. Рекомендовано обращение к доктору. Послать запрос в ближайший медцентр?
— Нахер, нахер изыди, чудовищная машина, — с трудом подавив желание расколотить зеркало, прошептал, приходя в себя, Эрих. Поверхность зеркала пошла рябью, однако других рекомендаций не последовало. Видимо, этот прибор привык получать довольно грубые и двусмысленные посылы куда подальше. Однако, через пару секунд Эрих осознал свой промах. Гладкая поверхность стабилизировалась на картинке, комната с потрясающей акустикой наполнилась звуками плотских утех. Рочестер так и замер с ножницами в руках, не донеся их до отросшей шевелюры. Две женщины, постанывая и прикрыв от удовольствия глаза, ублажали друг друга руками, губами и подручными продолговатыми предметами. Пальцы скользили по обнаженной коже, нежно касаясь розовых сосков. Губы то и дело целовали их, пока маленькие ладошки сжимали и тискали упругие округлости. В какой-то момент к ним присоединились пара мужчин, и Эрих с удивлением открыл для себя новые способы использования конусовидных пультов для системы фильтрации, длинных округлых подставок под зонты, а так же, разнообразных по форме предметов, задуманных создателями для чего угодно, кроме того, что происходило на экране. Одна из женщин изогнулась, посмотрела прямо в камеру, и Эрих поймал ее прямой призывный взгляд, засмотревшись на алые пухлые губы. Женщина облизнула их и поманила его пальцем. Рочестер сглотнул. В горле встал комок, потом в нем запершило, и все, что он смог выдавить, это один вопрос:
— Где это происходит?
Услужливый зеркальный экран выдал в уголке номер квартиры, схему расположения относительно местоположения Рочестера и кратчайший способ добраться туда. Отмахнув с головы тугие пряди темных волос и сбросив их в утилизатор под зеркалом, Эрих покинул ванную комнату с четким желанием добраться до означенной квартиры гедонистов, едва ли не прошибая лбом стены. Чувство прекрасного, щедро замешанное на приличном времени воздержания за последние недели, вело мужчину вперед, как свет маяка ведет летящий на скалы корабль.

@темы: Душевный чердак, Я и мои создания, Интэрлайн

---

Калуга и ее последствия

В общем, моя история началась еще в июле. Посоветовали, причем, не один человек, поехать в Калугу. В МТК Федорова. В МСК я обошла все клиники, от платных до всероссийских, включая и федоровскую, и все другие. Да, я была везде. Да, в течение многих лет. И, да, я периодически пробовала все новые клиники. Надеюсь, на этом хватит.
В общем, поехала я спросить про косметический эффект. Типа, что можно сделать, чтобы народ не бледнел, когда я снимаю очки. И потом хотя бы не заикался до конца дней.
Мне дали надежду, что, мол, хоть сотую процента, да вернут на левый глаз зрения.
Сегодня вынесен окончательный вердикт - надо было раньше лет на пять. Меня смотрел целый консилиум, включая и заведующего.
Правый глаз уже сморщился, левый пока частично различает свет, но лечить там уже нечего. Хрусталик частично растворился, частично врос в окружающие ткани, и на этом пиздец.
Меня не сильно удивило, хотя, признаюсь, это были самые нервные четыре недели в жизни. В чудеса я по-прежнему верю, увы.
Ну, что же, вопрос закрыт. И теперь мне предстоит покупка навигатора для слепых, чем я и займусь в октябре. Раньше никак, нужны почтитридцать штук.
Все, выдохнули.

@темы: Один день из жизни, Хреновости, Эмоции

---

Мы делаем самолеты, ракеты, еду, мутантов и молекулярные ножницы.
Чо мы никак не научимся делать хороших людей? Остальное-то получается хорошо. Процесс воспроизводства, конечно, освоили. Культуру мышления внутри себя бы кто еще помог освоить. Разум, как и тело, надо держать в чистоте, а не в стерильности, избегая любых попыток проникнуть туда мыслям.

@темы: Кто все эти люди?, Размышления, Без объяснений

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ненавижу свой город.
Ненавижу настолько, что вместо реанимации этой сраной дырки в карте я бы предложила к чертям сровнять его с землей. Выжечь к ебеням вместе со всеми жителями. Алкоголики, наркоманы, дети этих людей и адское засилье садистов, мучителей и извращенцев. Думаете, я про секс? Я про мучение животных.
Одни строители натаскали собак на животных помельче, включая и домашних крысопсов. В итоге кошек почти не осталось, моего кота тоже разорвали.
Вторые подвесили беременную кошку за ногу, котят она от испуга родила, но их убили тут же. Третьи организовали у нас в городе дог-хантерство, после чего досталось всем, от собак до кошек и даже птиц.
Обкуренные, упитые, нашпигованные спайсами молодые люди дерутся, орут и бегают подокнами голышом, а дети вечно рвут друг друга на площадке, пока их мамы пьют пиво и курят в сторонке.
И так было всегда.
Сколько я себя помню, я вечно видела следы этого дерьма вокруг. Прошло двадцать лет, нихрена не поменялось, кроме тех, кого воспитали бывшие садисты и нарики.
И если я хоть раз услышу еще про милых дворовых собачек, добреньких дворников или этождетей, я плюну этому человеку в рожу. Ибо лица у таких правозащитничков быть не может.
Просто бывают люди-скоты, люди-мрази и люди-убожества. А бывают целые города таких выродков, потомков бывших передовиков и инженеров. А еще бывает, что живешь в самом адском районе такого городка, состоящего из трех остановок, но имеющего столько понтов, словно это вообще ЮЗАО МСК.
Бесит собственное бессилие. А еще бесит то, что домашние животные по закону РФ у нас приравниваются к имуществу, но по факту являются просто материалом для юных садистов и приезжих мудаков.
Кстати, это не только мое мнение по поводу города. Я разговаривала с десятком людей, переехавших к нам или работающих в этой дыре. Все едины во мнении: Щербинка - кусок ебаного пиздеца.
И в этом посте не будет замены мату. Мат незаменим в этой жизни. Примерно, как водка, шашлык и прохладное озеро летом.

@темы: Хреновости, Кто все эти люди?, Эмоции, Чо за нахуй?

---

Странное

Проснулась ночью, лежу, втыкаю в реальность, пытаюсь понять ее.
Тут в закрытой комнате, без единой кошки, из шкафа выпадает из пакета по одному предмету чего-то. Ляп - один упал. Через минуту второй, третий.
Для справки, пакет лежал далеко, почти у стенки. Ладно бы, он целиком свалился, но слушать, как из него достаются шампунь, пена для бритья, чужие носки, щетка и др., было как-то флегматично стремновато.
В общем, я плюнула до утра, уснула и забила.
Утром зато знак Паладайна был оценен. Не буду, пожалуй, на ночь накручивать себя всякими страшными историями.
Да и хлам с утра выбросила.

@темы: Один день из жизни, Путешествия в поисках знаний. Иные реальности., Магия

---

Не знаю, при чем тут Грейс, но веяние психологии и некой религиозности тут явно присутствует.

09.08.2017 в 10:19

Пишет  Diary best:

Пишет  Yin:

20 невероятно жизненных и точных законов Грэйс
1. Закон обнуления

Мозгу необходимо обнуление. Если вы вернулись домой и еле держитесь на ногах, а сделано только четырнадцать дел из двадцати восьми запланированных на сегодня, если вы уселись и сидите, тупо глядя перед собой в пустоту, то не вините себя за неэффективность! Мозг не может бесперебойно выполнять ваши распоряжения. Собой ему тоже необходимо заняться. Должен же он навести порядок во всех тех ошмётках, что вы в него понакидали. В это время нужно отсутствие всякой информации извне. Мозг «очищается» в это время. Это и есть обнуление. Даже почва перестаёт быть плодородной, когда в седьмой год ей не дают отдохнуть, а заставляют рождать снова. Это делает её бесплодною рабыней. Да здравствует обнуление!

2. Закон ложной доброты

Нам только кажется, что мы помогаем, решая чужие проблемы. Мы усугубляем их. Когда мы силком тащим алкоголика лечиться, то лишь продлеваем его агонию и тратим собственное время. Он запьёт снова, а мы станем считать его неблагодарной свиньёй, вместо того, чтобы спросить себя, стоит ли вообще метать жемчуг. Человек должен решить свои проблемы САМ. Он вырастает по мере того, как вырастает его арсенал решения проблем.

3. Закон показательности мелочей

Как человек проявляет себя в мелочах – таков он и есть! Он может быть щедр по-царски, но раз в году, а мелочная натура проявляется в мелочах ежедневно, поэтому мелочи куда более показательны.

4. Закон зародышей

Существуют зародыши явлений и событий. Хотя эти зародыши и не живые, но обладают способностью к размножению. Одна оставленная чашка повлечёт за собой гору немытой посуды. Одна надпись на свежевыкрашенном заборе скоро не останется в одиночестве – весь забор будет исписан. Как воспользоваться законом зародышей? Все неблагоприятные явления и события нужно распознавать в зародыше. Зародыши всего дурного нужно уничтожать. Если какое–то жизненное явление Вам не по душе – устраните его зародыш. Гораздо проще растопить снежинку, чем остановить снежный ком.

5. Лучше недо- , чем пере-

Это касается абсолютно всего. Например, если произносите речь, то закончите её до того, как люди устанут. Гёте говорил: «Тайна скучного заключается в том, чтобы сказать всё». Пошли на свидание – проститесь чуть раньше, чем это захочет сделать Ваш партнёр. Уходите из гостей прежде, чем они затоскуют по одиночеству. Помните: лучше недо-, чем пере-…


6. Закон общей упряжки

Две лошади в одной упряжке в состоянии сдвинуть с места 15 тонн. А вот каждая из них по отдельности – только 3 тонны. Впрягайтесь в дела не меньше, чем по двое, – и будете эффективны. «Нитка, втрое скрученная, не скоро порвётся».

7. Закон волшебного слова

Оказывается, волшебное слово – «НЕТ», а вовсе не «пожалуйста». Многих проблем можно избежать, если научиться отказывать людям. Не проводить время в пустом общении «из вежливости». Не давать денег в долг, когда Вам не хочется этого делать. Это куда лучше, чем страдать по поводу того, вернут или нет. Дайте то, что можете подарить, а в долг не давайте. Гёте говорил: «Хочешь потерять друга – дай ему денег в долг».

Я обнаружила интересный феномен. Когда человек аргументированно отказывает, то его самооценка повышается, возрастает уважение к себе. Люди боятся отказывать. А знаете почему? Они боятся не понравиться! А всем не угодишь. Учитесь переживать спокойно чужие негативные эмоции по поводу Вашего отказа. Если сразу сказать «НЕТ», то аргументировать отказ уже будет легче. Отказывайте легко.

8. Закон ложности идеальных условий

Никогда не будет идеальных условий. Глупо, конечно же, отрицать, что благоприятные обстоятельства изредка случаются. Ещё реже кому-то хватает мудрости воспользоваться ими. Отчасти потому, что возможности скрываются под личиной проблем, которые нужно решать.

9. Закон предложения

Одному человеку, назовем его Михалычем, хотелось поменять свой мотоцикл на новый, более современный. Михалыч подал объявление в газету о том, что продаётся мотоцикл, поскольку всей суммой на покупку нового он не располагал.

Модель была пятьсот лохматого года, поэтому звонков по объявлению не поступало, но в конце недели один человек всё же позвонил. Михалыч встретился с ним, и тот предложил ему очень скромную цену, примерно триста долларов, сказав, что этот мотоцикл можно только пустить на запчасти. Михалыч стал возмущаться и говорить, что продаст его как минимум за тысячу. Клиент со вздохом ушёл, и видно было, что он не ломается, а действительно не готов заплатить больше, причём оставил Михалычу свой телефон со словами: «Если всё же надумаете, позвоните мне».

Михалыч и не думал менять своё мнение в отношении старого коня и звонить не стал. Клиент сам перезвонил через пару дней и снова предложил триста долларов, но Михалыч отказался. Ещё через неделю, когда Михалыч поздно вечером выходил из офиса, он долго не мог вспомнить, куда поставил мотоцикл, пока, наконец, не сообразил, что его угнали.

Предложения делают неспроста. Судьба таким образом часто проявляет о нас заботу.

10. Закон однажды налаженного

Однажды налаженное отлично работает!

11. Закон компенсации

Не бывает всего одновременно! Можете ли вообразить?.. Жена: красавица, маникюр, причёска, пироги дома не пересыхают, в постели с мужем – чудеса изобретательности и страсти; дети купаются во внимании; гениально поёт, развлекает гостей игрой на рояле; здоровая – ну просто кровь с молоком; покладистая, характер шёлковый, встречает улыбкой, гениальная поэтесса, удачливая бизнес-леди, идеальный друг…

Не бывает всего одновременно, поэтому Наполеон боялся кошек, Чайковский ел бумагу и плакал до десяти раз на дню, Суворов часто прикидывался дурачком, Шиллер на полном серьёзе клал в стол гнилые яблоки для прикорма музы, а Бах швырял в органиста париком, когда тот фальшивил.

Если в чём-то одном человек достиг существенных успехов, то в другом у него обычно бывает недобор. Но человек ценен не столько отсутствием пороков, сколько наличием достоинств.

12. Закон влияния

Окружение влияет на то, каким станет человек. В медицине есть такое понятие: норма реакции. Очевидно, что кому-то предопределено быть стройнее, кому-то – полнее. Но даже и в пределах понятия о полноте можно быть полненьким симпатягой, а можно – обрюзгшим и распустившимся до уродства. При одной и той же генетике, заметьте. Это и называется нормой реакции. Даже если человек не рвёт звёзд с неба, то и у него есть некий запас этой самой нормы реакции. В одном окружении он станет развитым (пусть даже относительно), а в другом – примитивным. Окружение влияет на многое, если не на всё. Мы превращаемся в тех, кто рядом с нами, и гораздо реже превращаем окружающих в себя.

13. Закон креста

Крест каждому даётся в строгом соответствии с его спиной.

14. Закон полярной реакции на талант

Талантливые люди всегда вызывают полярные реакции: либо восторг, либо ненависть. Их невозможно воспринимать равнодушно. Их невозможно не замечать, игнорировать. Их невозможно забыть. Их помнят, их любят, их ненавидят, о них думают, им завидуют. Поэтому, если вы талантливы, то не надейтесь на всеобщее одобрение. Враги будут уже потому, что не все таланты достались им.

15. Закон «Не твои люди»

Не твои люди всё равно от тебя уйдут.

16. Закон общей памяти

Больше всего людей связывает общая память на события и всякие там пуды соли. На общей памяти базируется привязанность и в изрядной мере спокойная стадия продолжающейся любви. Таким образом, попадание в память связывает людей. Хотите доброй привязанности – попадите в память добром.

17. Закон привязки мыслей к ближнему

Человек, который находится поблизости от нас, заставляет думать о себе, даже если он нам не интересен. В этом опасность близости никчёмных людей.

18. Закон неизбежности потерь

Во всём, что человек делает, он допускает промахи. Поэтому потери неизбежны. Потери – неизбежны, господа! Зная это, не следует огорчаться слишком сильно. На многое, но не на всё мы можем повлиять. Есть общие законы мироздания. Мы не можем быть идеальными, и наши действия – тоже. Неизбежность потерь принимайте со смирением. Пожалуй, оно нужно только здесь.

19. Закон половинок

Любую картину мира, любое дело можно символически разделить на половинки, которые взаимно дополняют друг друга. Половинки можно назвать начальными и конечными. Задать тон начальной половинке ещё возможно, а вот если она материализовалась, то конечная половинка начинает «дорисовываться» словно сама собою. В этом и суть управления ситуацией. Вы можете задавать начальную половинку, чтобы получить желаемый конечный результат.

Для закрепления этой мысли приведу иллюстрацию. Вы, наверное, пытались понять, почему некоторые люди вызывают у окружающих реакции восхищения и обожания? Они ведут себя так, словно не могут не понравиться. Если нужно произносить речь, то весь их вид показывает: я готов к аплодисментам, и люди начинают аплодировать, дорисовывая вторую половинку. Они смотрят так, словно ждут реакции обожания, – и люди начинают вначале смотреть заинтересованно, потом влюбляются. Задавайте правильную начальную половинку, и успех гарантирован.

20. Закон правильных поступков

Если человек поступает правильно, то его дела идут с каждым днём всё лучше и лучше.


Источник: Фитнес для мозга

Не свое | Не Бест? Пришли лучше!

@темы: Кто все эти люди?, Не ворую, а заимствую

---

Вероника 11\23

Кофр — живой объект с развитым сознанием и работой префрантальной коры головного мозга, превышающим давление над собой миндалины и продолговатого мозга в критических ситуациях или стрессах. Используется Периметром последние двадцать два года, с момента патентования Совельхейм подобных носителей чужого сознания.
Совельхейм — основанный на заре Периметра холдинг, в последствие взявший первенство в управлении и контролировании всех сфер жизни, от медицинской до управленческой. Имеет представительство и медфилиал на каждой обитаемой планете. В крупных центрах интересов Периметра могут располагаться до нескольких десятков зданий в одном городе.
Дозорные – стражи правопорядка первой линии, выполняющие всю грязную работу на местах и участвующие в передовых военных компаниях, как командующие заградотрядами из заключенных.

Одна из улиц рабочего поселка, ближе к центру заводского квартала, в двадцати милях от бара «Вырождение», два дня спустя после посещения Техниса.

В кривых оконцах покосившихся лачуг давно теплились слабые огонечки света. Разгоняющие мрак не больше, чем на расстояние вытянутой руки, они пробивались из грязных треснувших оконец размытыми бликами на улицу. Из окон слышались обрывки чужих голосов, падающие наружу, как резкие капли кислотного дождя.
— Чего, чего ты смотришь, придурок?! — доносился визгливый голос женщины из одного такого оконца. — Где деньги? Где получка? Опять по соседям побираться пойдем, да?!
В ответ послышалось сдавленное бормотание мужчины, явно не трезвого и плохо понимающего реальность. Пятно света кончилось, и темнота сглотнула ответ женщины, утонувший в звуках шкворчания жарящейся еды. Очередное, почему-то темное, оконце распространяло на всю округу ароматы прогорклого сала и чего-то белкового, с легким душком кислятины подгнивающего мяса. Кто-то невидимый с улицы перевернул свой ужин на сковороде, и по улице прокатился новый, более громкий звук шкворчания и трещащего на сковородке жира. Домико кончился так же неожиданно, как возник на улице. Вплотную примыкая к нежилому зданию, он держался за него одной стеной, наверняка, опасаясь рухнуть под тяжестью прожитых лет. Обветшалые стены ссыпали на прохожую улочку куски облицовки и обнажившегося под ней строительного раствора.
Но все же, эти улицы считались более благоустроенными, чем мусорные кучи окраины. Одинокий прохожий медленно брел по дороге, пропадая в темноте и проявляясь на редких участках световых пятен, как призрак, выныривающий из потустороннего пространства. Распахнутая куртка бренчала чем-то металлическим в дырявых карманах, а поношенные и явно видившие на своем веку более удачные времена ботинки отмеряли шаги неровно, то и дело спотыкаясь о препятствия. Прохожий остановился в тени, привалившись плечом к одной из стен домика рядом, и вслушался в ночную какофонию звуков, доносящихся из соседних окон.
Самые низкие из них буквально опирались рамами а дорогу, а за ними, в подвалах и полуподвалах точно так же, как и вокруг, готовили ужин, скандалили, неистово любили друг друга и слушали музыку, доносящуюся через дребезжащий динамик откуда-то сбоку.
Ветерок трепал редкие занавески на открытых окнах, выплескивающих наружу спертый душный воздух комнатенок и вбирающих обратно прохладу улицы с ее вечными вонючими примесями.
Где-то на верхнем этаже со скрипом отворилось окно, и вниз плеснуло нечистотами. В ответ стоящий мужчина тихо ругнулся, пытаясь оттереть от себя капли зловонной жидкости.
— Пошел нахер, хрен горбатый! — донесся в ответ грубый старческий голос. — Нехрен тут шпионить, мудак пришлый!
Окно со стуком захлопнулось, поставив жирную точку в намечавшемся споре о пространстве и взглядах на гигиену.
— Эх, вот так оно всегда, — пьяным голосом пробормотал прохожий, плюнув на попытки привести одежду в порядок. Отлепившись от обгаженной старческой рукой стены, он нетвердой походкой зашагал прочь, бесцельно посматривая по сторонам расфокусированным взглядом. Ночь казалась совсем не холодной, воздух был на удивление свежим и бодрящим, а будущее представлялосьне пугающим до усрачки, а спокойным и ожидаемым.
Он пошел дальше, насвистывая какую-то похабную мелодию, прилипшую на язык в последнем баре. Или это было не там? Ему не было особой разницы. Сунув руки в карманы давно выцветших и заплатанных штанов, он кривой походкой направлялся в темноту, из которой за ним уже следили несколько пар глаз.
В отсветах вспыхнувшего, и тут же угасшего, светильника в одном из окон блеснуло тонкое кривое лезвие, и темнота, цепко следящая за прохожим, сгустилась, отгораживая тех, кто притаился в ней.
— Гуляем, паря? — послышался тихий голос из пузыря мрака, когда прохожий поравнялся с ним, намереваясь обойти поворот в тупичок поблизости. — Чего поздно так? Со смены долго шел? — голос был ласковым, почти нежным. Его обладатель растягивал гласные, будто стандартный язык был ему не родной. Тени бесшумно выъхаркнули еще несколько человек, шуршащих камешками по дороге. Прохожий остановился, попытался осмотреться и широко улыбнулся. В глазах блеснула веселая злость, пальцы в кармане штанов нащупали рукоять потрепанного разрядника. Дырки в подкладке он не зашивал именно на такой случай.
— Чего надобно, парни? — прогнусавил незнакомец, явно стараясь выглядеть более пьяным, чем на самом деле. — Уцеркви вам уже не подают? Или ночная смена у завода не удалась?
Тени шатнулись, приближаясь и стягивая полукольцо.
— Не хами, — послышался первый голос. — Не за тех нас принял.
Прохожий только хмыкнул. Осведомиться у нескольких местных представителей банды, не работают ли они у завода шлюхами, было крайне самонадеянно. Видимо, заводила и главарь со странным акцентом в голосе подумывал так же, ибо именно его рука с тонким кривым лезвием неуловимо и быстро скользнула к ребрам мужчины. Тот отпрянул, испугавшись, взмахнул руками от испуга и повалился на дорогу. Остальные тут же попытались стянуть кольцо, чтобы скрыть упавшего от посторонних взглядов и посчитать его кости ботинками.
В ответ на попытку поступить с ним настолько невежливо, прохожий разрядил батарею в первых трех неудачников, выбив из них сдавленные стоны и проклятия. Главарь, оценив обстановку и поняв, что его жертва вовсе не была напугана, отшатнулся обратно во мрак, но тут случайному гуляке не повезло. Из окна прямо над его головой разлился яркий чистый свет, и чей-то голос в испуге вскрикнул. Лампа тут же погасла, рама хлопунула, затворяясь, но этого было достаточно. Резанув по глазам, свет ослепил мужчину, и он зажмурился, пытаясь вспомнить, в каких позах и где стояли остальные напавшие. Увы, алкоголь и наркотики ясности уму не придавали.
Серия быстрых жестоких ударов лишила его оружия и желания дальнейшего сопротивления. Он упал на дорогу снова, так толком и не сумев подняться, слыша, как в носу что-то хрустнуло. Глотка тут же наполнилась соленой кровью.
Его били уже несколько человек. Молча и сосредоточенно, быстро, резко, жестко. Успевая в самом начале закрывать голову руками, теперь несчастный подвыпивший работяга мог только пытаться поворачиваться к грабителям спиной, где было больше мяса и меньше дорогостоящих внутренних органов.
Перед глазами кружились картины темноты, спрессованные в кадры из чужого фильма. Свет в окнах начал гаснуть сразу же, как только банда пришла в движение. Кто-то из них на последок обматерил человека, пнув для верности в челюсть несчастному, а затем, повинуясь молчаливому приказу главаря, по карманам зашарили чужие руки.
— Нет нихрена, — с досады сплюнул главарь банды. — Чего тогда нарывался, придурок? — как-то даже сочувственно обратился он к лежащему на дороге мужчине. Тот не ответил. В голове у него шумело, в висках стучала кровь, и сейчас он был благодарен себе и признателен бармену из очередного заведения, сумевшему напоить его именно настолько, насколько он желал перед отбытием. Случись ему быть немного трезвее, и реакции тела уже не оставили бы этим придуркам выбора. Так он хотя бы начал с козырей, обозначив умение стрелять болезненными, но неопасными пародиями на пули, представлявшие собой компактные энергоразряды. Ноги и руки поболят и пройдут, а вот если бы он был трезв…
Вспоминать последний случай до боли в заднице не хотелось, однако, память на то и есть память, чтобы не спрашивать, чего мы там хотим от нее.

Темные мазки переходов подвала подгромоздким вычурным особняком резко вспыхнули белесыми пятнами лиц и их выражений. Цвета пропали, оставляя только черно-белую картину перед глазами. Испуганные взгляды своих и чужих, липкие лужи под ногами, стоны и хрипы раненых, жуткие звуки последних вдохов и выдохов поблизости. Свет и тень снова начали перемигиваться, разум начало заволакивать кровавой пеленой, а внутренний голос, пискнув в последний раз предупреждение, успокоился до лучших времен.
Он стоял посреди разгромленного хранилища, в которое так некстати подоспела охрана с верхних уровней, и смотрел на дело своих рук. Единственная лампа, качавшаяся под потолком, выхватывала куски целостной картины побоища. Чье-то тяжелое, хриплое, натужное дыхание отгораживало остальные звуки все больше и больше, заполняя собой разум и окружающее пространство.
Ему пришлось долго стоять без движения, уговаривая себя и вспоминая техники ментальной защиты, чтобы осознать: это его дыхание. Его голос, хрипящий проклятия самому себе. Его скулеж и скрипучие движения ног по осколкам чужой брони. Его всхлипы и истерические смешки. Психика не выдерживала содеянного, вымарывая из памяти целые минуты жизни. Но что такое минуты для информационника? Всего лишь пласты цифр и данные таблиц.
Он зажмурился, заскулив и зажав руками лицо, чтобы не видеть, что он натворил. А одинокая, качающаяся от удара пули по плафону, лампа все скрипела и высвечивала жуткие картины поступков неустойчивого морального урода вокруг…

С тех пор он обзавелся привычкой быть достаточно пьяным или под кайфом, чтобы тело не способно было ни на что подобное. Да и стремление сразу напасть после первого удара, вырубив побольше народу перед тем, как крышу сорвет, тоже, по-своему, спасала чьи-то жизни. Хотя…
На самом деле он делал все, чтобы не доводить до конфликта вообще. Отдать деньги и ценности? Легко. Зато вы останетесь живы. Отойти в сторону и не вмешиваться в грязные делишки? Запросто. Зато вы останетесь со своими руками и ногами, в здравом уме и при памяти. А не как тогда, на первых порах, когда он пытался стать вольным и одиноким расхитителем чужой информационной собственности. Оторванные пальцы и безумные взгляды попавшихся в те моменты под руку до сих пор будили его по ночам. Если он засыпал трезвым, конечно.
— Смотри, побрякушка какая-то, — с сомнением просипел кто-то над ухом, дернув с запястья неуклюжий глупый браслет с висюльками на нем. И память, снова перевернув все с ног на голову, подсунула другой сюжет.

— Давай, ты возьмешь вот это, а меня не тронешь?
Тонкий детский голосок выдернул из безумия так же жестоко, как можно было выдернуть из подключения, вырубив основной канал нейроимплантов. Дрожащая ручонка протянула запачканный чем-толипким браслетик, на котором висела только одна подвеска. Не то мелкая звездочка, не то какая-то фигурка. Большие грубые пальцы мужчины осторожно взяли в руку предложенный браслет. Ужас и паника, догнавшие его через минуты или даже часы, настигли информационника, едва его пальцы сомкнулись на браслете. Ребенок нерешительно убрал руку и выжидательно посмотрел на невероятно злого, огромного, выпачканного в крови и грязи взрослого. Тот отступил на шаг. Потом еще и еще, пока не удалился прочь, сжимая в кулаке подарок. Будто злой дух,задобренный подношением невинного ребенка, он двигался вон из этого места, на ходу перекраивая свое сознание, и твердо решив найти способ никогда не повторять этого ужаса, сотворенного его руками.

— Чего, ценная побрякушка? — в голосе главаря мелькнули нотки интереса. И в этот момент избитый мужчина вцепился второй рукой в запястье грабителя, с хрустом ломая его и выворачивая руку. У самого лица мелькнули, тихо звенькнув, висюльки на глупом браслете, за который можно было разве что выменять стакан дешевого пойла, да и то, только в хороший день. Убивать за такую откровенную лажу? Глупость. Но не ответить на причиненную обиду банда уже не могла. Тот, кто попытался лишить прохожего его украшения, с воем катался рядом, прижимая к груди сломанную конечность. Остальные шагнули вперед. Главарь ударил первым, вышибая из тела дух и последнюю решимость сопротивляться. Его нож, мелькнув в темноте кривой молнией, погрузился под ребра прохожего. Тот охнул и осел на землю.
В этот момент дикий вой сирены разорвал тишину. Разом вспыхнувший отовсюду яркий свет ослепил всех, застав людей в нелепых позах. Те попытались рыпнуться прочь, удирая, но получил и разряд парализатора в тело и осели на дорогу в глупых позах.
Над избитым человеком склонились высокие тени. Наглухо задрапированные в плотные костюмы из гибкой серебристо-черной ткани, они смотрели на умирающего своими лицами-масками, в зеркальных щитках которых отражалось грязное, помятое, давно не мытое лицо раненого человека, заросшего щетиной. Мужчина что-то натужно хрипел и сжимал в кулаке дешевую побрякушку.
— Эрих Рочестер? — нейтральным тоном осведомился один из подошедших. Человек в ответ согласно булькнул, изо рта выплеснулась кровь. Два человека в масках и костюмах с эмблемами стражей правопорядка Совельхейм переглянулись.
— Ваши органы будут конфискованы через сутки, — тем же тоном продолжил первый, — если вы не заплатите пошлину и не выплатите кредит. Вы знаете об этом?
Очередной бульк и новый сгусток крови стал ему ответом. Но на этот раз на губах умирающего появилась бледная тень улыбки. Пальцы на правой руке дернулись, складываясь в неприличный жест. Представители Совельхем снова переглянулись. За их спинами послышался чей-то тихий, но властный голос:
— Залатать, обеспечить безопасность. До медцентра не доставлять.
Два стража обернулись на голос, вытянувшись по струнке смирно. Сзади послышался довольный смешок.
— Посмотрим, чем он сможет нас удивить… — дернувшись в замирающем сознании, произнес этот же голос, что отдал приказ залатать Эриха. Вознегодовавший от этого, откровенно украденного у него выражения, Эрих хотел было послать добродетеля куда подальше, мотивировав это тем, что лучше он сдохнет на дороге, но со всей требухой, чем будет жить, как кролик в клетке, пока из него неделя за неделей достают органы. Но возражения утонули в кроваво-черном мареве тумана перед глазами.

Когда на улице все снова стихло, а оглушенных грабителей уже погрузили в небольшую летающую капсулу дозорных, жидкий, разбавленный страхом и лютым любопытством свет снова начал осторожно просачиваться из окон окрестных домов. Жители молча и тихо стекались поближе к месту разборок. Одни, опасливо выглядывая из дверей, уже спешили к кровавому пятну на дороге, желая поискать выпавшие ценности. Другие, осуждающе сдвинув брови и качая головой, поджимали губы, предвидя неприятности и разборки банд в будущем. Третьи просто жадно вбирали слухи и сплетни, которыми тут же обросло происшествие.
— Не местный, точно тебе говорю. Не местный он, — горячо шептал женский голос кому-то в темноту. — Свои все дома сидели, никто бы не вышел в такую темень. Брат и муж уже с третьей смены пришли, как раз ужинать садились, когда это началось…
На женщину кто-то зашикал, и она умолкла. Юркие и тощие детишки, покрутившись среди кровавых пятен у дороги, и так ничего и не отыскав, сунулись обратно к мамкам, запирая двери и окна покрепче.
Едва все снова втянулись в свои лачуги, под квадратик светлеющего на горизонте неба, между слипшимися в переулке домами, вышла невысокая тонкая тень. Укутанная в темные одежды, она неслышно скользнула к месту побоища, скребанула тонкой палочкой по пятнам крови и сунула пробу в портативный анализатор. Тот трижды пискнул, тихо и протяжно, и на нем мигнули красный и зеленый огоньки, которые тут же стали желтыми. Выбросив использованный анализатор-однодневку в ближайшую мусорную кучу, тень растворилась в сумерках рассвета.

Центр города, клиника Совельхейм, отделение для окредитованых и зарегистрированных доноров, сто миль к югу от бара «Вырождение».

Синюшное и распухшее лицо было первым, что он увидел, придя в себя. Сосед по палате, довольно молодой и рослый мужчина средних лет, таращился в стену над головой Эриха немигающим взглядом водянистых глаз. Приборы отсчитывали дозы нейролептиков и обезболивающих препаратов, попискивая точными сигналами дозировок в пространство, а лившийся с потолка мягкий теплый свет вымазывал помещение стерильными бликами. Даже запах здесь стоял такой чистый и отмеренный, что хотелось только сплюнуть под ноги, чтобы хоть как-то зародить тут жизнь.
—Хрррр… — хрипло простонал Эрих, пытаясь подняться на ноги. Его сосед безучастно продолжал таращиться в стену над его головой. Эрих мотнул обросшей грязными волосами башкой, соскальзывая с подушки и едва не выпадая из анатомической кровати. Сосед продолжал тупо таращиться в стену.
— Эй, брат, где это мы? — разлепив распухшие губы, вытолкнул слова Эрих. Мужчина рядом не отвечал. Плюнув на условности, Эрих попытался подняться, но тут же был пришпилен обратно ремнями-фиксаторами. Не успел он возмутиться такому поведению кровати, как двери разошлись, и в палату прошла высокая женщина в светло-сером медицинском костюме. Светлые волосы, выбившиеся прядями из-под аккуратной шапочки, оттеняли бледную кожу, делая вошедшую похожей на ходячую фарфоровую куклу. Даже ее движения, четкие и выверенные, напоминали, скорее, манекен, чем живого человека. Эрих пристально всматривался в лицо врача. Женщина подошла ближе, ткнула на руке в портативное устройство и подгрузило карту больного.
— Эрих Рочестер? — зачем-то уточнила она, и так зная ответ. Эрих нахально вытаращился на ее грудь, в красках представляя себе, как можно избавить врача от просторного костюма, все равно натянувшегося на верхней части ее туловища. — Рана была неглубокая, повреждений собственности Совельхейм не обнаружено. До истечения первого кредита вы должны оставаться при медцентре. Во благо вам и интересам Совельхем.
Она развернулась и пошла прочь, оставив крайне возмущенного таким раскладом мужчину.
— Эй! — окликнул он врача. — Эй! А как же свобода воли и передвижения? До истечения срока еще почти сутки!
Блондинка остановилась в дверях, посмотрела на Эриха и с сочувствием профессионала произнесла:
— Это для вашего же блага и во имя интересов Совельхем.
— А если я не хочу? — с вызовом осведомился Эрих. — Если я не согласен?
Врач покачала головой, дернула плечиком, и кивком указала на соседа по палате, бессмысленно смотрящего в одну точку. Эрих перевел на него взгляд, отвлекшись от лица женщины. Та скользнула за дверь и исчезла за нею.
Следующие полчаса Рочестер пытался выспросить у нового друга, что и как тут происходит. Он пытался петь охрипшим слабым голосом, пытался ворочаться, искренне сомневаясь в словах доктора о неглубоком ранении, пытался дотянуться и пнуть соседа по палате, но все было бесполезно. Погрузившись в невеселые мысли, Эрих пришел к выводу, что единственный класс опасности ранения, должный озвучиваться в этом месте, это повреждения собственности Совельхейм. А если требуха не задета, ранение серьезным не признавалось. Или если кровь хлестала не из тех органов, которые были отмечены, как заложенные под проценты холдингу. Эрих припоминал, с чего все началось вчера. Если остались еще сутки, он провел тут едва ли больше пары часов. Но при условии наличия в медцентрах холдинга передовых технологий, его это не удивляло. Выращивать ткани Совельхейм умел отлично. Иначе не плодились бы, как лишайники на стенах трущоб, его десантники и солдаты-наемники. Последние вообще представлялись смесью химии, биотехнологий и компьютерного моделирования, только отдаленно напоминая исходный материал человека.
Эрих закрыл глаза и попытался придумать какой-то выход из откровенно дерьмовой ситуации. Пару дней назад он совершенно не желал искать деньги и выплачивать заведомо нереальную сумму Совельхейм. А тут внезапно стало так откровенно погано на душе, так горько и противно от самого себя, что захотелось сломать себе шею, вырвать зубами куски плоти или вырезать на коже неприличный жест. Боль от разочарования в самом себе была настолько сильной, что Эрих тихо застонал, сжав зубы и кулаки. Его сосед по палате, продолжая все так же бессмысленно таращить глаза в одну точку, не реагировал на внешние раздражители, хотя даже терпимый, казалось, ко всему на свете Технис выходил из себя и вежливым матом просил Рочестера заткнуться, когда он пытался петь во весь свой голос. Голос у бывшего командира отряда был сильный, а вот слуха не было вообще. Однако, даже трели безголосого Эриха не пробудили в пациенте рядом чувство самосохранения. Черты лица не исказились гримасой отвращения, а пальцы не дернулись в тщетной судороге, пытаясь удавить источник мерзких звуков.
Через час в палату снова кто-то вошел. Ожидавший этого Эрих подобрался и глубоко вздохнул. Если пришло его время расставаться с частями себя, он попытается не учинять беспорядков.
Но гости подошли не к нему, а к его молчаливому коллеге по несчастью. Отбросив на пол тонкую простыню, они склонились над лежащим мужчиной, развернули рядом столик со стерильными приборами и принялись что-то проделывать с телом человека. Эрих вытянул шею и приподнялся на койке, насколько это позволяли фиксирующие ремни.
Увиденная им картина заставила его поморщиться от отвращения. Нижняя часть человека под одеялом отсутствовала полностью. Как и одна рука. Все, что оставалось, присоединялось к толстым трубкам питательных растворов, дожных поддерживать жизнь в трупе до тех пор, пока ненастанет черед последнего органа или тканей для Совельхейм.
— Глупые правила, Матильда, — очень тихо сказала одна из сестер, что-то вводя в кабели пациента. — Зачем было тратить время, препараты и средства на того, кто явно не продлит контракт и не выплатит даже часть долга, если лежит здесь без половины тела. Не лучше ли было сразу его разобрать?
— Иногда родня успевает заплатить и забрать то, что остается. А вообще, прекрати, это не наше дело, — шикнула на нее вторая. Эрих сглотнул. Губы женщин оставались неподвижными, и он только теперь осознал, что слышал не реальный диалог, а обрывки информационных полей в пространстве. Плохой, очень плохой знак для информационника. Потерять контроль над тем, что вливается и что выливается из твоей головы? Перестать видеть потоки, гики информации, престать их даже ощущать… что дальше? Отказ части мозга, психические нарушения? Впрочем, если учитывать последний приступ на дороге в заводском квартале, можно было пока успокоить совесть пережитым припадком по другой части.
Сестры закончили свои манипуляции, громко звякнув последним инструментом, упавшим в подставленный лоток на столике. Собрали свои вещи, набросили на человека его одеяло, укрыв того с головой, и вышли прочь. Через минуту в палату вошли широкоплечие угрюмые санитары, перевалили мертвое тело на парящие рядом с койкой носилки, и вынесли его вон, оставив Эриха наедине со своими мыслями. Рочестер еще раз припомнил увиденное и услышанное, и его обуяла паника. Если он поймал отголоски информационных полей, то как тогда объяснить диалог между женщинами? Не мысленно же они общались. Тогда пришлось бы признать, что эти сестры владеют такими навыками передачи информации, какие Рочестеру даже не снились. Единственным объяснением были галлюцинации. Особенно огорчало, что они принадлежали именно ему, Эриху. И это не добавляло оптимизма.
Почему-то жить захотелось сильнее, а собственная глупость ирешение кредитоваться в Совельхейм выводили из себя больше обычного. «Похоже на панику, брат, — отметил он про себя, — ты меня не удивил, но настроение испортил».
Когда двери палаты открылись в третий раз, Рочестер только устало прикрыл глаза рукой, сразу решив начать с представления, чтобы не терять времени на формальности:
— Да, я Эрих Рочестер, — произнес он. Голос прозвучал зло ирезко. Ему неответили. На голову положили нечто легкое, похожее на простыню, и паника внутри информационника, пусть и бывшего, прорвала плотину здравого смысла. Продолговатый мозг ящерицы, доставшийся в наследство по ступеням эволюции каждому человеку много миллиардов лет назад, твердил только две вещи: бей или беги. Бей, убивай, нападай. Или беги, прячься, спасайся. Дернувшись пару раз в своих ремнях, Эрих был готов заорать, когда в рот ему что-то ткнулось, заставив вжаться в подушку. Кляп надежно вдавил между зубов наброшенную простынку, не позволяя даже плюнуть в обидчика. Койка покатилась прочь, выезжая из палаты и погружаясь в другой мир звуков, трезвонящих устройств связи, переговоров медперсонала и стонов пациентов, отделавшихся легкими повреждениями тушки.
Эрих мычал и сопротивлялся до тех пор, пока не расслабился и не попытался считать обрывки, лоскутные клочки информполей вокруг. Он затих, осознавая, что его вывозят прочь, за пределы отделения, затем и корпуса, а после — территории клиники.
Уличный шум и суета ударили по ушам, проникая в похмельную голову с деликатностью пистолетной пули и стремительностью взлетающего истребителя под обстрелом. Череп, казалось, захрустел от усилий мозга, бьющегося в конвульсиях внутри головы. Подъезжающие такси, пролетающие мимо транспорты дозорных, сирены, сигналы, гомон человеческих голосов резанули по сознанию и утихли немного, когда послушно парящая за работником отделения кровать с Эрихом скрылась в небольшом техническом помещении позади корпуса трансплантологии.
Бурлящую внутри него панику перебороло внезапное чувство интереса. Он был крайне заинтригован происходящим. Настолько, что инстинкт самосохранения отошел на второй план, уступая место любопытству. С лица внезапно отбросили простыню, и глазам Рочестера предстала унылая картина заднего двора клиники, заросшего кустарником и высокой травой. По неизвестным причинам количество вложенных средств почти никогда не отражалось на тех местах, которые не бросались в глаза проверяющим инспекциям. А ходить позади зданий, вынюхивая, где и как растут кусты, явно не входило в их планы. Из открытой дверитехнического помещения, куда его прикатил похититель, виднелись зеленые заросли деревьев.
— Рочестер? Эрих? — невыразительным голосом уточнил человек, чье лицо скрывала маска хирурга. Убранные под шапочку волосы тоже не добавили ясности. Эрих согласно кивнул в ответ. — Через десять часов у тебя извлекут из тела почку, оба глаза и часть костного мозга. Ты знаешь об этом?
Новый, но уже куда более медленный, кивок подтвердил слова похитителя. В ответ человек стащил с головы шапочку и маску. Перед Эрихом стояла женщина. Темно-каштановые волосы были залиты блестящим средством для укладки, торча во все стороны короткими прядями. Большие карие глаза смотрели деловито, без тени сочувствия или желания навредить. Среднего роста, среднего телосложения, с узким лицом и высокими скулами, эта женщина производила приятное впечатление, если смыть с нее налет отрешенности. Про таких можно было сказать, что они могут показаться весьма милыми, если того захотят.
— Обалденная осведомленность, мисс, но можно озвучить причину рандеву в сраном сарае? — раздраженно осведомился Эрих. Женщина согласно кивнула.
— Я знаю, что ты и есть тот самый информационник, который значился в каталоге под именем Шесть Девять. Я знаю, что ты принимал живейшее участие в уничтожении базы на окраинных границах Периметра.
Щека Рочестера дернулась, лицо исказила судорога. В глазах полыхнула злость, какой он давно не испытывал в жизни. Темная муть помех поползла перед взглядом, грозя заполонить все пространство вокруг.
— Это ложь, — прошипел он в лицо кареглазой женщине. — Все было не так!
Эрих дернулся, позабыв о фиксирующих ремнях, но почти сразу же осел обратно на подушку, беспомощно дергаясь на лежанке. Женщина смотрела спокойно, будто ожидая подобной реакции.
— Я знаю, что это ложь. Но это то, что написано в официальных источниках информации. Я верю в то, что ты не стирал данные и не пытался доказать свою непричастность к исчезновению геологической базы путем подлога информации и замены лоугиков и гиков на носителях. Именно потому я нашла тебя. Мне нужен не просто информационник, не просто лучший из лучших. Мне нужен тот, кто видел, как искажаются факты, как они заменяются не существовавшими никогда данными, которые со временем становятся единственной правдой.
— Чего тебе от меня надо? — сощурился Эрих. Его положение было, мягко говоря, невыгодным. И пока что именно эта незнакомка диктовала ему условия, и если получится с ней договориться, пообещать хоть все луны со всех небес ради свободы, он это сделает. А потом… потом можно выяснить, из какого дурдома она сбежала и вернуть ее туда. Возможно, это даст ему отсрочку выплат своими органами.
— Меня зовут Вероника 11\23. И я предлагаю тебе работу в обмен на выплату долгов перед Совельхейм. Честная сделка, — кивнула она своим словам.
Если бы Эрих был немного в другом положении, он бы рассмеялся в голос. Мало того, что какая-то взрощенная форма жизни из банка тел пытается его умыкнуть из-под носа клиники в центре города, так она еще считает возможным вернуть его в профессию, предлагая заведомо безумную идею пытаться доказать что-либо Периметру. Вместо этого он сказал:
— Этаж «ви», одиннадцатый ряд, двадцать третье место. Ты кофр для переноски чужого сознания. И кто там, за ширмой хрупкой девушки? Агент Периметра? Сумасшедший правдоруб из подпольной газетенки? Доморощенный и богатенький старичок-ученый, собравшийся доказать недоказуемое?
На губах Рочестера, против его воли, появилась улыбка. Попытка неизвестного человека поймать его в безвыходном положении, привязанного к койке перед извлечением кредитных органов была бы удачной, если бы в Эрихе оставалось достаточно здравого смысла, иотсутствовало природное упрямство.
По лицу Вероники, однако, пробежала судорога боли. Черты исказились, оплыли и пошли рябью, будто по телу девушки пустили разряд тока. Она упала на колени, сотрясаясь в мелких совершенно беззвучных конвульсиях, и Эрих даже привстал на койке, с интересом наблюдая за происходящим.
Когда приступ прошел, Вероника поднялась, отряхнула медицинскую форму и взглянула на информационника таким же отрешенным взглядом.
— Я не могу ответить на эти вопросы, это заблокировано в памяти кофра, — произнесла она. Сверившись с часами на руке, Вероника посмотрела в глаза Эриху и сказала: —у тебя мало времени. Либо ты идешь со мной, либо я иду одна.
Внутри Рочестера бились не на жизнь, а насмерть два чувства. Жгучее, почти позабытое за последние годы, любопытство, и совершенно неконтролируемое уязвленное чувство самолюбия и гордыни. Ему очень хотелось послать эту глупую дурочку подальше, гордо и независимо отказавшись от ее предложения, и дожидаться покорного иссечения требухи. С другой стороны, возможность освободиться, пусть и с весьма туманными перспективами, была совсем рядом. А потом можно отыскать Техниса, рассказать все, попросить переправить его куда-то подальше вместе с его мусором из сломанных конструктов и деталей…
От мысленных усилий Эрих даже вспотел. Перегруженное алкоголем сознание отказывалось так быстро возвращаться в обычный рабочий режим. Вероника стерла с лица последние следы припадка, удалив их рукавом форменной одежды персонала клиники, и посмотрела на Рочестера с отрешенным ожиданием.
— Ладно, — сквозь зубы произнес он, — для начала развяжи меня. Эти чертовы ленты прочнее многолетних уз делового партнерства, — скрывая смущение от просьбы, применил он иронию. Вероника шагнула к нему, достала из кармана формы ключ-карту и сунула ее в неприметную прорезь на корпусе койки. Фиксаторы щелкнули, сползая с рук и тела Эриха, втянувшись в пазы кровати. Рочестер резко сел, желая придушить Веронику на месте и просто сбежать, но до них донеслись отдаленные голоса.
В клинике заметили пропажу пациента. Мужчина и женщина синхронно повернули головы на звук, потом переглянулись, и Рочестер обратил жест руки в самый обычный, за которым не скрывалось намерение ударить или оглушить похитительницу. Вероника запоздало отступила на пару шагов, разрывая дистанцию.
«Да если бы я хотел, тебе бы это уже не помогло», — раздраженно подумал Эрих, спрыгивая с койки. Кофр со стандартным именем «Вероника» указала на неприметную дверцу в дальней стене помещения. Эрих кивнул и шагнул первым…

@темы: Я и мои создания, Интэрлайн

---

Вот если бы в ваших руках была информация, позволившая бы вашему другу избежать больших финансовых потерь, кризиса, банкротства, вы бы ему ее предоставили? А если бы она была секретной, а друг - хорошим и добрым человеком?
А если речь пойдет, допустим, о душе? Если вот, представим себе такое, в ваших руках информация, позволяющая спасти душу? Ну, для яркости примера, от классического дьявола, с рогами и копытами. Речь не идет о том, существует ли дьявол, на его место можно поставить ту темную противоположность, в какую вы верите, даже свое темное альтер=эго, если угодно. Спасти человека от самого себя, чтобы он не натворил дурного, не пропил квартиру и не пустил семью по ветру.
Вы бы стали этим заниматься?
Тут, конечно, можно сказать многое. Мол, это вопрос веры. Деньги-то - штука материальная, тут можно и потрогать, и на счета посмотреть, да и жить на что-то надо, одной душой сыт не будешь.
С другой стороны, а кто это, таки, там говорит - можно и это спросить. Финансовый аналитик с репутацией, и пророк церкви макаронного монстра - не однои то же, да. Опять же, если возраст, рост и размер, как говорится, одинаковы, как тогда верить?
Не редки случаи, когда пенсионеры отказывались слушать молодых врачей, потому что они молодые, они ничего не знают. Современные лекарства и технологии тут достойными причинами не послужили, увы.
Итак, возьмем двух людей. Примерно, одного возраста, одного уровня образования, с одними интересами и практикой в сфере жизни в этом мире. Один говорит другому, что скоро грянет кризис. Логичные действия - пойти и самому пошарить финансовые рынки, посмотреть индексы и просто провести нехитрый анализ рынка, допустим. Можно еще поспрашивать у других друзей, потянуть ниточки в других сферах. После чего, подумав, вложить деньги в недвижимость или драгметаллы.
С верой в нематериальное дела обстоят хуже. И что-то мне кажется, что тут пока твой брат, друг, сын не пропьет и не проиграет последние деньги, ничерта ты не докажешь. Да и после этого услышишь, что ему ничего не стоит отыграться, просто нужна первая ставка. А то, что речь уже не о финансах, не только о них, а о самом человеке - это не учитывается. О его раздражительности, фанатичности в игре, эгоизме (он проиграл общие деньги, не подумав о жене, маме, нужное подчеркнуть). И человек из доброго и внимательного, развитого и умного, становится фанатиком с дрожащими руками и сумасшедшим огоньком в глазах, алчущий новой ставки, чего бы это не стоило.
Осознав сей печальный факт - людьми движет страх, зависть, банальный эгоизм и принцип "я лучше знаю" - я скисла на предмет объяснений вообще и окончательно.
Так-то хоть можно в таблицы ткнуть, падение катировок показать. А тут куда тыкать? В префронтальные отделы коры головного мозга? В лимбическую систему и миндалину? Последняя у таких принципиально падающих в сраку людей, кстати, развита куда лучше высшей нервной деятельности обычно.
Невеселые у меня мысли с утра, да.

@темы: Кто все эти люди?, Размышления, Чо за нахуй?

---

Знаете, в грязном белье стоит иногда копаться хотя быради того, чтобы понимать: это все изгадил ты сам. Некоторых людей бодрит осознание подобного факта.
Увы, не всех. Впрочем, мир слишком разнообразен, чтобы исходить из желаний одной-двух групп населения.
Меня, вот, давно бодрят такие штуки, как раскопки истиных мотивов и эмоций внутри себя, собеседника или группы оных. Зачем? Ради того, чтобы убедиться, правдивы ли были мои ощущения от общения в тот или иной период.
И, да, сцуко, я почти никогда не ошибаюсь. Самое бодрящее - признаваться в том, что однажды я сама выбрала для общения тех, кто потом вызывает у меня недоумение и желание сжечь нахуй всю станицу.
Зато как же отбивает любую охоту нюнить и пытаться обвинять себя хоть в чем-то, едва мне попадаются факты и комментарии, так сказать. Это я про подсмотренные мысли, облеченные в слова, когда люди думают, что я глухой олигофрен со степенью дебильности.

У меня легкая рука: если я подожгу дом, сгорит нахуй вся деревня.

@темы: Хреновости, Кто все эти люди?, Душевный чердак, Без объяснений, Чо за нахуй?

---

Что это за фраза вообще такая "мужика бы тебе"?
Это вот как вообще надо понимать человеку, хотя бы, с зачатками логики? Типа, иди, возьми с полки мужика. Вон он там лежит, свежий, только вчера с завода, еще корочка хрустящая не осыпалась. Так, что ли? Откуда вот это все: мужика бы тебе, бабу бы тебе, детей бы тебе?
Не спорю, от любви, думаю, никто бы не отказался. За немногим исключением, если это осознанный выбор никому и никогда не открываться, никого не поддерживать и нио ком не заботиться, кроме кошек или родителей.
Но я каждый раз вообще не знаю, как на эти фразы реагировать. Все вокруг ждут, что я начну тупить глазки, вздыхать и смотреть в горизонт, трагическим шепотом соглашаясь с вопрошающим под его дикие восторги и мои плохо сдерживаемые слезы.
Да, мужиков бы всем. И баб, и девушек, и кошек, собак, парней, да хоть бы кукол резиновых. Кому что, в общем.
Но, ебт, народ же реально думает, что, во-первых, женщина должна резко бежать и стремиться найти некоего мужика сама. Во-вторых, почему-то, по неизвестной мне причине, все так называемые хорошие мужики просто вот лежат на полках и ждут, пока их отыщут. И чего тогда в них хорошего? Девушки лежат и ждут, парни лежат и ждут. Советов только дохрена они все дают, да претензий кучу вываливают. Ковыряются еще, кто там поздоровее, кто пофигуристей, у кого борщи лучше и х... длиннее.
И вот этот вечный взгляд повсюду - а может, да; а может нет; а может, мне пока и одномуъодной неплохо? Вечное взвешивание, сомнения, неготовность принимать ответственность и только одни мечты пополам с претензиями.
То одному цвет волос не такой, то второму сиськи малы, то еще чем не вышла. Одной денег мало, второй хата не такая, третьей еще чего надо.
Блин, такие люди так офигенно друг другу подходят!
Ладно, это отступление. Но вот все эти фразы про найди того, ту, тех реально как-то вызывают ступор и растерянность.
Сами бы и искали, если такие умные.
Удивительно вообще, что эти люди сами никак друг друга найти не могут.

@темы: Кто все эти люди?, Размышления

---

И снова о болячках

- Ну, и какие у вас жалобы? Чего беспокоит? - спросила меня женский врач, тонко намекая на образование в груди.
- Понятия не имею. А какие бывают жалобы в этом случае? - глаз мой дернулся, ибо я совершенно не в курсе, относится ли слабость или головная боль к проявлением опухоли в груди.
- Не знаю, вам виднее, - сказала мне врач.

Вот охуенно просто, сокажу я вам. Как из моих повседневных жалоб выделить именно те, которые относятся к, якобы, проявлением рака, я понятия не имею.
И теперь я малодушно, где-то в глубине себя, надеюсь, что все это скоро кончится.
Одиночество, пустые чужие надутые губки, глюки компа, поиски нового телефона, ебучие странные люди вокруг, слабость, борьба за каждый день, психологические проблемы друзей, за которыми меня в их пространстве давно не видно.
Малодушные, конечно, мыслишки. но они есть, и оя с этим ничего не хочу делать.
Хочу, чтобы все кончилось, история про Яна Карилиса получила счастливое окончание, Рочестер нашел смысл существования, а многие герои поженились и жили счастливо, пусть и недолго.
Обидно, знаете ли, за то, что самый глупый поступок в жизни был мой, самые дурацкие решения были мои, а самый худший враг для себя - тоже я сама. И слушатьо том, что так оно и есть, я вовсе не желаю, это я знаю и без чужой помощи.
Книгу я издала, причем, именно рассказов, которыми так сама для себя гордилась. Кошку вырастила, ремонт в своей кануре сделала,юность провела отлично.
Да, я рада своей жизни. А те, кто не рад своей, могут подождать чего-то, вроде моего диагноза. Помучиться много лет с постоянными походами на обследования, сменить кучу врачей, каждый месяц сдавать кровь, говно и рвоту, а потом пусть снова скажут мне, что я зря так депрессию.

@темы: Хреновости