Письма.

[Александрийская Рулетка]

И вот еще один осколок прошлого встал на свое место. И как, скажите на милость, сомневаться в себе или в окружающем мире, когда читаешь свое же собственное произведение и думаешь о том, что надо было раньше прочесть, прислушаться и задуматься. А еще говорят, что жалеть о сделанном не стоит. А как тогла жить, если просто оправдываться словами о недостатке информации в прошлом? И что? Списывать все на собственную неосведомленность? Типа, мы такие хорошие, да только с информацией не повезло? думать надо головой, а решать - сердцем. Так сказал мне однажды мой учитель. Он был прав, конечно же, да только вот бы и мне иметь такое большое сердце и такую умную голову, чтобы пользоваться его советом... Читайте, кому интересно, думаю, кому-то понравится мое видение одной песни.

Письма.
My friend, I get so scared inside,
And I don't really understand,
Is it love that's on my mind,or is it fantasy
Heaven, 
Is in the palm of my hand,
and it's waiting here for you,
What am I supposed to do with a childhood tragedy

(Chorus)
If I close my eyes forever
Will it all remain unchanged
If I close my eyes forever
Will it all remain the same...

Sometimes, it's hard to hold on
So hard to hold on to my dreams
It isn't always what is seems
When you're face to face with me
You're like a dagger
And stick me in the heart
And taste the blood from my blade
And when we sleep, would you shelter me
In your warm and darkened grave

(repeat chorus)

Will you ever take me
No, I just can't take the pain
But would you ever trust me
No, I'll never feel the same...
Ohh...
I know I've been so hard to you
I know I've told you lies
If I could have just one more wish
I'd wipe the cobwebs from my eyes

(back to chorus)

Close your eyes
Close your eyes
You gotta close you eyes for me
Gregorian. The Dark Side. «Close my ease forever».
Пролог.
Многие истории уже написаны, многие люди принимали участие в создании этих произведений и уж точно никто из них, когда пускался во все тяжкие, следуя своему предназначению, не думал, что его история будет описана кем-то посторонним.
Но есть нечто другое. Это не рассказы, не романы и не этюды. Это письма.
Странное состояние души должно быть у человека, чтобы он взял листок бумаги и стал писать. Многие люди ведут дневники, они пишут в них самое сокровенное, прячут свои заметки от посторонних глаз, но на самом деле все хотят, чтобы кто-нибудь когда-то прочитал их записи. Дневники пишут те, у кого нет тех, кому можно писать письма, а если и есть, то авторы не доверяют им настолько, чтобы показать свою душу. Или просто боятся сделать первый шаг.
Письма же иногда теряются, но рано или поздно всегда находят адресат.
Хотя бы и не на бумаге, но строчки, написанные от души, будут услышаны, а иногда на них даже отвечают…

* * *
Здравствуй, друг!
Мне тяжело это признать, но я скучаю по тебе. Может, и ты скучаешь? Глупо… Я не знаю, о чем писать. Хочется рассказать, как я шел по полю и смотрел на цветы, они были такие простые и стойкие, им не страшна буря и засуха, но разве о них я думал в тот момент?
Как ты ушла? Я так и не смог понять. Еще совсем недавно ты была рядом, мы сидели и разговаривали о том, как живут люди, думали, что не сможем стать такими, как они, а сейчас тебя нет, ты далеко, за сотни миль от меня. Хотя, ты ли исчезла?
Никогда бы не подумал, что буду писать тебе письма и вспоминать о прошлом. Прости меня за то, что я не могу сказать тебе этого, глядя в глаза, но…
Ладно, это не столь уж и важно. Разве я взял бумагу, чтобы жаловаться на свою жизнь? Расскажи мне лучше, как ты живешь? Чем занимаешься, с кем ходишь рядом и не думаешь ли опять переехать? Мне интересно всё, что ты можешь мне рассказать, поверь…
У меня дела идут не очень хорошо, но вскоре должно всё измениться. Я немного приболел и теперь не встаю с постели, но солнце, заглядывающее мне в окно, говорит, что все ещё будет. Я верю ему и верю тебе…
Напиши мне, Мелисса.
Я жду.
P.S. Скоро будет осень. I’m waiting. May.

* * *
Привет, мой любимый друг!
Я так рада, что получила твоё письмо! Я тоже скучаю по тебе. У меня здесь весна и цветы только-только распустились. Мне жать, что я не могу посмотреть на осень, которая идет в твои края, но ничего не поделаешь — здесь только май. В этом году оттепель сильно задержалась, и снег лежал почти до самого апреля, но потом стало тепло и всё встало на свои места.
Живу я одна и никого не пускаю на свой порог. Это сказано, конечно, в переносном смысле, но я чувствую, что у меня нет половины себя. Вряд ли кто-то еще сможет теперь занять твое место в моем сердце. Я могла рассказать тебе всё, а теперь единственный, кто может меня слышать — подушка. Я душу в ней свои слезы, стараясь не думать о том, что тебя нет рядом со мной.
Может, моё письмо найдет твой адрес, а может, и нет. Я не знаю, что ждет меня впереди, не знаю, как жить дальше…
В ту ночь, когда мы виделись в последний раз, ты сказал, что никогда не оставишь меня и я знаю, что ты со мной. Я буду писать тебе часто-часто, чтобы успеть рассказать обо всём, что со мной происходит…
Прости меня, Мэй, прости за то, что не смогла остаться с тобой! Я много бы отдала за то, чтобы снова увидеть твои глаза, улыбнуться свету, который исходит от них и обнять тебя…
Ты — мой друг и я всегда буду с тобой, как и ты…
Я поняла, что всё произошедшее — это не начало конца, это испытание. Я знаю, что должна пройти его, но без твоей помощи я не справлюсь. Мне жаль, что ты заболел и я многое бы отдала, чтобы это исправить, но не могу…
Желаю тебе скорее выздоравливать и ждать осени — она так красива в тех краях, где ты…
Жду твоих слов. Melissa.
* * *
Приветствую тебя, Мелисса!
Вот и пришла к нам осень… Все улицы теперь покрыты золотом, от которого отражаются холодеющие с каждым днем всё больше и больше солнечные лучи. Это так красиво, здесь, где я сейчас нахожусь, и мне очень жаль, что ты не можешь разделить эту красоту со мной…
Я люблю гулять по узким дорожкам и вспоминать, как мы гуляли с тобой когда-то давно, когда всё ещё было не так, когда не было мучительного одиночества и мыслей, что приходят по ночам и душат своими образами…
Знаешь, Мелисса, мне снился сон. Будто я сел на корабль и отправился в далекое путешествие, будто моя душа начала странствие, конечной целью которого была встреча с тобой. Я знаю, что всё это — только мечты и фантазии. И иногда мне становится страшно оттого, что все они кончаются с рассветом, мне кажется, что я не должен говорить тебе этого, но ты мой единственный друг и я прошу не судить меня строго…
Ты знаешь, у нас стало появляться много детей. Я не знаю, с чем это может быть связано, но, наверное, так надо. Я вовсе не против, мне очень нравится их смех, иногда они гуляют со мной, и я на какое-то время забываю обо всём…
Ты пишешь, что тебе жаль, что ты не со мной, а я хочу сказать: я рад. Рад одиночеству, не вини себя ни в чём, не проси у меня прощения за то, к чему ты не причастна. Не думай, будто мне невыносимо больно. Я потихоньку учусь жить один, и ты научишься. Мы будем писать друг другу письма и рассказывать обо всём. Как раньше.
Ничего не бойся, ты справишься. Я в тебя верю.
А осень здесь и впрямь прекрасна! Я нарисую тебе ее грусть и красоту, ее величавость в увядании всего живого. Мой рисунок будет почти не виден, но я знаю, что ты сможешь его рассмотреть, он будет черно-белым, с тенью и мелкими черточками, как ты любишь…
Наверное, я жалею только об одном: мне следовало проводить больше времени с тобой, с моим другом. Тех редких ночей, когда ты засыпала на рассвете на моем плече, было недостаточно, чтобы передать тебе, насколько ты мне дорога…
У меня впереди лежит долгая дорога, бесконечное плавание за самым величайшим сокровищем, которое только можно себе представить — я ищу своего друга и обязательно вернусь к нему, чего бы мне это не стоило…
А пока, у меня есть осень и дети, которым так нравится играть с красно-оранжевыми листьями у обочин дорог. Они прыгают в огромные кучи осеннего золота, складывая их под деревьями, они смеются и радуются всему, что видят, они невинны и чисты..
Они — моя надежда.
До свидания, друг. May.

* * *
Здравствуй, Мэй!
Ты ничего не написал о своём недуге, как ты? Я волнуюсь за тебя, я чувствую, что с тобой что-то происходит, но ты молчишь и ничего не пишешь об этом. Чего ты боишься? Я хочу знать, что с тобой, потому что…
Пожалуйста, напиши мне и расскажи обо всём.
Твои письма приходят всё реже и реже, а я пишу каждый день, может, ты не получаешь моих посланий?
Мне тяжело говорить тебе это, но… Я скучаю по тебе настолько, что не знаю, как смогу жить дальше. Моя боль и одиночество складываются теперь в стихи и песни. Я часто пою по дороге домой, закрываю глаза, и соленые слезы текут по щекам. Не могу больше скрывать это от тебя — я люблю тебя всем сердцем и всегда любила, но мне так и не выпал шанс проверить, как ты к этому отнесёшься. Наверное, у тебя было много женщин, а я — всего лишь друг, которому можно рассказать о своих проблемах, которого ты можешь послушать сам и дать совет.
Я знаю, всё знаю, но… Я люблю и всегда любила. Не знаю, как мне поступать дальше, ведь, тебя нет со мной, а моя жизнь плывёт дальше. Мэй, ты и сам знаешь, насколько это глупо — давать клятву вечной любви, а посему я не стану этого делать.
Ты писал, что там с тобой теперь много детей… Я могу сказать только то, что жизнь стала совершенно неуправляемой и сумасшедшей, может, поэтому многие родители не думают, зачем у них появляются дети.
У нас уже почти осень. Всё лето я ждала от тебя писем, но их не было, а теперь листья падают вниз, пожелтевшие и скорчившиеся от боли смерти, но всё же красивые. Они знали, зачем жили на земле, знали своё место, и потому им не страшно было отрываться от веток и лететь в неизвестность.
А я так её боюсь, боюсь неизвестности. Что ждёт меня в ней? Что случиться, когда я навсегда закрою глаза, кто будет рядом со мной? Разве что ты, Мэй. Ты всегда был рядом…
Мне кажется, что ничего не поменяется, всё останется по-прежнему, как было до мен, так будет и после. Я не могу претендовать на место кого-то особенного, но мне всё же горько, что от смерти людей ничего не меняется…
Melissa.

* * *
Милая моя девочка!
Прости меня за то, что не был с тобой откровенен и потерял всё от собственной глупости!
Я тоже дорожил тобой так, как и ты. Ты была для меня всем и даже больше. Я любил тебя с первой встречи, хоть и не знал тогда об этом. Я не могу тебе лгать: сначала ты была для меня только другом. Но потом из обычной дружбы это выросло в нечто большее, в чувство Вселенной в моем сердце. Но я не сказал тебе ничего тогда, когда мог и должен был это сделать, а сейчас... Сейчас уже поздно признавать свои ошибки.
Я виноват перед тобой, Мелисса, виноват так, как не был ещё виновен никто и никогда…
Друг мой, я так боюсь! Здесь, вдали от тебя, от твоих рук и глаз… Ты можешь считать всё происходящее сном, вымыслом и фантазией, но я могу только сказать, что это — настоящее, а верить мне или нет.… Решай сама, но я надеюсь, что ты поймешь меня.
Много лет я жил в заблуждении, я не видел тех, кто был рядом, не говорил им нужных слов, не принимал от них помощи, а теперь я начал великое путешествие, полное опасностей и сокровищ. Но мне этого не нужно.
Я хочу только одного: вернуться и исправить всё, что не успел, хотя и знаю, что это невозможно.
Я никогда не был так близко от своего счастья, но перешагнул через него и даже не заметил. Я понимаю твои чувства относительно смерти. Я знаю, что ничего не изменится, но знай одно: когда ты уйдешь в Вечность, когда она излечит твою боль и подарит тебе спокойствие, мир изменится для меня, так же, как он поменялся для тебя, моя девочка.
Иногда я вижу во сне твоё лицо, я касаюсь его и оно дрожит от слез под моими руками. Оно такое теплое и живое, как солнечный луч, заглянувший поутру в комнату. В такие моменты моя боль уходит прочь, и я смотрю на тебя. Ты улыбаешься мне, смеешься, и полная луна играет бликами на твоих волосах…
Я знаю, что я не такой. Я знаю, что лгу тебе, говоря, будто здесь тоже можно жить.… Не верь мне, Мелисса! Не верь, если я говорю тебе о том, как мне хорошо!
Я потерял всё и только тогда заметил, что у меня было!
Если бы мне дали ещё один шанс, то я бы показал тебе, какими могут быть глаза человека, который однажды закрыл их навсегда…
May.

* * *
Здравствуй, Мэй…
У меня всё нормально. Вчера я была в церкви, там много свечей и людей, которые их ставят. Кто-то просит Бога дать им милости и достатка, кто-то молится о своих усопших, иные ставят свечи за здравие, а я зашла туда просто потому, что мне больше не в кого верить.
Я стояла и смотрела на огонь, на плачущие воском свечи, слушала пение святых людей и с каждой минутой во мне ширилась и разрасталась пустота. Нет, слез не было. Не было и печали. Только отчаяние и бессильная злоба на всё, что могло бы быть моим…
Я боюсь представить, что будет, когда на землю упадет первый снег. В ту ночь, когда тебя не стало, когда я лежала рядом и слушала твоё дыхание, с каждой секундой ожидая, что оно станет последним, тоже падал снег. Была середина зимы и до самой весны я не знала, где нахожусь. Всё потеряло свой смысл, лица стерлись и потускнели, родные перестали быть родными, а друзья.… Не было у меня никого, никаких друзей, только ты, Мэй, только ты…
Я стояла посреди множества людей, которые кланялись и крестились, а мне было всё равно. Я смотрела сквозь них, я была с тобой.
Знаешь, в церквях есть особое очарование, но оно скорее похоже на обаяние смерти и отчаяния, чем на символ веры и добродетели. Я никого не винила и не осуждала — просто стояла на негнущихся ногах и повторяла твоё имя, вознося слова к тому, кто даже не был моим Богом, к тому, кто был мне никем…
Но ничего, Мэй!
Я научусь жить, поверь, я научусь. Может, в моих глазах не будет столько радости, может, я буду меньше смеяться, а может, всё это только пока, пока я ещё… ещё пишу… тебе…
Я жду писем, я жду тебя…
Melissa.

Эпилог.
На улице было холодно. Ледяной ветер гнал по земле колючую позёмку, которая оседала на лицах прохожих и таяла снежными слезами.
Небо было затянуто низкими бело-серыми тучами, а на земле лежали высокие сугробы снега — символа холода и… пустоты.
По дорожке шла девушка, кутаясь в тонкое пальто. Она шла осорожно, боясь поскользнуться и упасть. Ее глаза смотрели на дорогу, а мысли были где-то далеко…
— Девушка! — окликнул её какой-то мужчина, шедший позади неё. — Вы письмо уронили!
Она обернулась, медленно взяла из рук прохожего запечатанный конверт и сказала бесцветным тоном:
— Я не уронила, я отправила…
Дома Мелисса села на кухне и, уткнувшись в ладони лицом, заплакала. В дверь позвонили и девушка, быстро вытерев слёзы, пошла открывать. На пороге стоял человек в капюшоне…
— Здравствуй, друг, я вернулся, я только что с корабля, — сказал он.

Эмина
05.06.05.

@музыка: эпиграф к рассказу.

@настроение: субтильное.

@темы: Творчество. Рассказы.