07.04.2019 в 00:00
Пишет Веселый робот:МурзикURL записи
Кассетник хрипит, подавившись плёнкой. Звук сперва плывёт, а потом и вовсе кончается. На низких нотах.
- Зажевал... - вздыхает Андрей. - Что ж всё не слава Богу-то, а?
Вопрос остаётся без ответа. Не Мурзику же кивать: мол, прав ты, хозяин. Тащи клей и крестовую отвёртку - иначе кассету не оживить.
- Что ругаешься, Андрюш? - спрашивает жена. Она что-то готовит, с кухни пахнет блинами и варёным мясом.
- Мятые теперь твои "Арабески", мать. Вот и ругаюсь...
В приоткрытое окно ...читать дальше (еще 5552 символов) >>рвётся апрельский ветер, тёплый, но с ноткой зимней свежести. Северный, что даже в этих краях неприятно. Ветер пахнет дымом, причина которого виднеется в трёх километрах от города. Заметная причина - вторые сутки столб дыма... Занавеска надувается и ложится на подоконник, привлекая внимание Мурзика. Котёнок настороженно присматривается к цветастой, в синих кораблях, шторке. Вроде и добыча, но что-то не то... Опять же навязчивый запах - смесь битума, пережжённого металла и прогорклого масла.
Где-то в городе ревёт очередная сирена. Мерзко, как ножом по тарелке, зато громко - мёртвого разбудит. А живые и так толком не спят вторые сутки, все же всё знают.
Андрей с тоской смотрит на чертёж. Ватман закреплён на столе кнопками, свисая по бокам вниз. То ли лист великоват, то ли столешница не уродилась. Конечно, работать лучше в конторе, за кульманом, но так неохота переться туда в воскресенье.
- Папа! - это уже Виталик, с тубусом от бумаг на плече похожий на американского спецназовца из "Международной панорамы". - Там всё ещё горит?
Сын слегка картавит. В шесть лет немудрено. Но трубу для чертежей - нестандартную, толстую, украшенную надписью по трафарету "Совершенно секретно. Министерство среднего машиностроения СССР" держит крепко.
- Горит, сынок... - задумчиво говорит Андрей. - Там дяди пожарные работают. Скоро потушат.
Чертёж решительно не идёт. Голова забита вчерашним взрывом, пожарными машинами, проносящимися под окнами, гулом вертолёта над Объектом, разговорами, мыслями, страхами.
На самом деле, ничего срочного в его работе. К Объекту он отношения не имеет, просто инженер. Даже тубус - и тот знакомый подарил по случаю. А что? Выглядит солидно. И крепкий, вон сын его сколько раз ронял.
- Так, ровесник олимпиады! - с шутливой строгостью одергивает Виталика мать, выглядывая из кухни. - Положи папин футляр на место и бегом руки мыть. Завтракать будем.
- Хорошо! - сын уносится вглубь квартиры, роняет там что-то. Мурзик уносится вслед за ним. Обычное утро, если бы не...
- Говорят, эвакуация будет, - говорит жена. Она вытирает руки кухонным полотенцем, перекинув его длинный конец через плечо. - Маринка сказала, у неё муж... Ну, сам знаешь.
- Знаю... Контора глубинного бурения. Этим - верю.
К сиренам присоединяются репродукторы. Их в любом городе завались, на каждом столбе, а уж здесь тем более - режимное место.
-...организованно погрузиться в автобусы. Повторяю, личные вещи, одежду, домашних животных не брать, только деньги и документы. Временная эвакуация...
Жена так и застывает, услышав усиленный репродукторами, дробящийся эхом голос с улицы.
- Точно... Слушай, собираемся, сейчас по квартирам ходить начнут. Куда ж Мурзика девать?!
- С собой возьмём! - беззаботно машет рукой Андрей.
- Сказали, нельзя...
- Не расстреляют, возьмём. Убежит, пока нас не будет, Виталька не простит. Только спрятать надо как-то... А! Сын, неси тубус обратно!
У автобусов уже толпа. Кто-то ругается с капитаном, решительно откладывающим в сторону узел с одеждой:
- Фонит! Повторяю, фонит! Вы ж советский человек, сознательный, нельзя вывозить за пределы, понимать надо.
Хозяйка узла что-то настойчиво говорит, но капитан устало машет рукой: следующий. Вещи остаются лежать в растущей куче.
Рядом с ним пара солдат: совсем юные, тонкие шеи торчат из необмятых воротников. Один держит счётчик Гейгера. Машинка стрекочет, словно внутри пригоршня пойманных кузнечиков.
- Мама... - Виталик жмется к отцу, а спрашивает её. - А точно?..
- Точно. Просто помолчи пока - и всё. Ладно?
Сын кивает. Лицо у него растерянное, но не плачет, держится. Андрей крепче сжимает его руку, второй удобнее перехватывая тубус. На обоих торцах - ряды почти незаметных дырочек. Не присматриваться - не заметишь. Лишь бы орать не начал.
Жена тоже испугана. В голове у неё так и не съеденный завтрак - старалась, старалась, а толку... Хорошо, хоть сын пару блинов на бегу съел, до обеда дотянет. Хотя - когда тот обед? И где? И вообще непонятно, на сколько они уезжают. Куда. Как там быть - здесь у всех квартиры, свои, новые дома. До осени бы вернуться, Витальке в школу. Или не нервничать? Пару дней переждать - и можно возвращаться? Одни вопросы...
Спокойнее всех Мурзику. Он успел слопать кусок варёного мяса и сейчас в сладкой истоме. Внутри тубуса калачиком не свернёшься, но крошечным - с грецкий орех - мозгом он понимает: так надо. Хозяева хорошие, зря не потащат в этой тёмной трубе в неизвестность.
Даже маленький хозяин, суетливый и шумный, - он хороший. Мурзик всех их любит.
Котёнок приоткрывает глаза и смотрит сквозь тонкие дырочки в небо. А вот эти жуткие громадные птицы - они нехорошие. Словно сотканные из вонючего дыма, они кружат и кружат над городом, рассыпая во все стороны невидимый яд. Щедро, горстями, закрученными в спирали вихрями. Птиц много, но ему они не страшны.
Мурзик сыт и просто дремлет, пока большой хозяин доказывает капитану, что чертежи секретные, он отвечает за них головой перед министерством, как бы они ни фонили. Гостайна, понимать надо.
Замотанный военный зовёт комитетчиков, но Маринкин муж, узнав знакомых, велит оставить секретное имущество. Без них забот хоть отбавляй, столько народа вывезти.
И никто из них не видит дымных птиц, не чувствует на губах вкус отравленного воздуха. Просто хлопоты и суета, в центре которой спокойно дремлет котёнок. Ему снятся занавеска с синими кораблями, плотно натянутая апрельским ветром, и столб дыма над умирающей станцией.
Звук плывёт и кончается ничем. На низких нотах.
© Юрий Жуков