читать дальшеРаз, два, три, четыре…
«Борись за меня, борись! Не сдавайся, ты не имеешь права!»
Запах луговых цветов. Четкий кадр соцветия клевера — такого яркого, насыщенного розовым цветом и сладостью. Синее, синее небо. Оно похоже на твои глаза — такое же высокое, по-летнему высокое, почти недостижимое. Горячий асфальт под ногами. Под босыми ступнями плавится жаркое летнее время, по которому мы идем вместе. Времени нет, оно остановилось, умерло, исчезло. Дома стоят тихими и непоколебимыми памятниками нашим воспоминаниям. Ты рядом, смотришь куда-то далеко. Я знаю, что синева твоих глаз — сейчас почти прозрачная, как небо над головой — насыщена тем же теплом, что струится снизу вверх.
«Борись за меня, слышишь! Я прошу тебя, пожалуйста, не оставляй меня здесь!»
Зимнее время. Темнота ночи, в которой хрустит под теплыми ботинками наст снега. Холодное крошево звездной пыли над головой. Оно такое же далекое, как твоя душа. Они светят нам через миллиарды лет. Какие-то из них уже давно умерли, сгорели, превратились в красные гиганты, взорвались сверхновыми, но продолжают светить нам, гуляющим по тишине зимнего мира. Скрип снежинок тонет в тихом разговоре. Я не слышу слов, не понимаю их. Мною владеет чувство обязательной потери, осознания близкого конца. Ты обнимаешь меня за плечи, разворачиваешь к себе, пытаясь поймать мой взгляд. Потом вздыхаешь и стираешь с моих ледяных щек появившиеся слезинки, пока они еще не замерзли и не превратились в кусочки льда. Я улыбаюсь тебе. Грустно и немного тревожно. Мне не видно твое лицо в темноте. В тишине города, умершего сотни лет назад, мне не слышно твое дыхание. Я хочу броситься к тебе, не отпускать, прижаться всем телом и задрожать от холода. Хочу отвести тебя домой, напоить горячим чаем, укутаться в теплую и толстую пижаму, чтобы потом, сорвав ее, прижиматься к тебе всем телом. Чувствовать под пальцами каждый твой шрам, на ощупь находя их во мраке комнаты, целовать их, шепча глупости, до рассвета бояться отпустить тебя прочь.
«Пожалуйста… Не оставляй меня здесь… моя душа принадлежит тебе, она умрет без тебя, она растворится в сомне душ ноосферы, вольется атомами в миллионы других жизней. Не дай мне уйти, не дай мне уйти!»
Запах осени — такой горький, пряный, смертельно холодный. Он просачивается в щели окон, забивает ноздри первыми ароматами приближающихся холодов. Сожженные листья, тонкие нотки грибниц, крики прощающихся до весны птиц в небе. Серое, хмурое небо, давящее на плечи, сжимающее одним своим величием непонятого одиночества. Цветастые пледы, огонь в камине, влажные ароматы земли, треск поленьев, запах твоего пота, тяжелое частое дыхание, стон, вырвавшийся изнутри финальным аккордом. Свинцовое отражение лиц в начищенном боку кофейника, чей густой запах кофе облагораживает старую древесину дома, смешиваясь с тонкими нотами крепкого алкоголя. Сумерки за стеклами, неверный свет, в котором мы с тобой, как две тени, скользим по дому, не расставаясь ни на миг, поспешно целуя друг друга в ключицы, проводя пальцами по коже. Я ищу твои новые шрамы, ты гладишь мою спину, то и дело опускаясь до ягодиц и легонько сжимая их пальцами. Тишина, сумерки, запах кофе, сырой земли, сухих дров и теплого огня, на котором уже греется моя кружка с вином.
«Если ты сейчас отступишь, это никогда не повторится. Понимаешь? Если сейчас ты не примешь решения, не решишься повернуться обратно и посмотреть на меня, если ты не переломишь себя, ты останешься, а я уйду. Ты останешься. Ты, а не я».
Разноцветие первых красок, мягкая молодая трава, изумрудные облака листочков на деревьях, незримой дымкой окутавшие совсем еще недавно голые ветви. Дождь стал теплым, леденящий холод остался далеко, унылость стылой осени давно стерлась из памяти, а летнее небо еще только начинает подниматься и светлеть. Золотая заря прогоняет прочь ночную синеву. Теперь небо становится снова похожим на твои глаза. Еще не такие, как они бывают у тебя летом, но уже насыщенные синевой и тяжестью прожитых лет. Сотен, миллионов, возможно, миллионов, лет. Ты стоишь напротив, молча, сдержанно, будто натянутая пружина. Темные волосы треплет утренний ветерок. Я прощаюсь с тобой взглядом. Ни одни слова, ни один жест, ничто в этом мире не сможет выразить мою боль, мою невыносимую боль от потери. Слова умерли, мысли умерли, мы оба сегодня умерли. И теперь нам остается только ждать восхода солнца, ждать, пока заря расцветит небосклон золотом и алым кровавым следом восхода. Я знаю, что если пошевелюсь, ты тоже шагнешь на встречу. Я знаю — от меня зависит то, что ты сделаешь. Я стою на месте, всеми силами пытаясь побороть искушение. Весна начинает щебетать вокруг, трется об ноги утренней кошкой, манит и улыбается нам, пока мы стоим друг напротив друга, прощаясь одним только взглядом.
«Борись за меня», — говоришь ты мысленно. Я опускаю взгляд, я не имею права делать этот выбор за тебя.»Попроси меня остаться», — почти умоляешь меня ты. Я сжимаю зубы, впиваясь ногтями себе владони. Если бы ты знал, если бы мог представить, как я хочу, чтобы ты остался рядом. «Если я уйду, ничего больше не вернется». А если я попрошу тебя не уходить, ты возненавидишь меня. Не сразу, не полностью, но обязательно. Я закрываю глаза, по щекам текут слезы, я отступаю на шаг назад, качаю головой. Ты смотришь на меня. Так осуждающе, почти обвиняя, как ребенок, который не получил обещанной за пятерку награды. Я делаю еще один шаг, и еще. Под ногами появляется раскисшая осенняя земля, в нос ударяет запах плесени и мокрых от дождя листьев. Я оскальзываюсь в них, поворачиваюсь и бегу. Осень превращается в зиму, в грудь бьет ледяным воздухом метели, лицо покрывают сотни снежинок. Темнота, холод и высокие сугробы. Я не чувствую их, пробираясь все дальше и дальше от тебя. Мне слышится твой осуждающий голос позади, он заставляет меня бежать быстрее. Замороженное дыхание внезапно обжигает горячий воздух летнего зноя. Меня трясет от холода, пока я пытаюсь шагать под палящим солнцем, меряя шагами раскаленный асфальт…
— Раз, два, три, разряд!
— Пульса нет.
— Еще раз! Раз, два, три, разряд! Ну, давай, давай, мужик!
— Есть пульс!
— С возвращением, коллега, — облегченно вздыхает врач, глядя в стекло. На нем появляется облачко, будто бы кто-то дыхнул на него с другой стороны. Десятый этаж, за окнами плывет предрассветный час. Час мертвецов и новых рожденных душ. В облачке на мгновение появляются и тут же пропадают буквы: «Я всегда буду любить синеву твоих глаз. Твоя смерть».