Легкий пушистый снег искрился под ногами в ночном парке. В свете огромных звезд он казался еще более таинственным, чем все окружающие пейзажи. В старом парке не было ни души, а между вековых деревьев намело сугробы по пояс.
Сюда редко ходили люди, и даже летом, когда дорожки парка тонули в прохладной освежающей тени, именно в этой части парка не было никого, а снег здесь не таял даже летом.
В кругу десятка деревьев, словно за стеной, спряталась небольшая поляна, которая раньше была перекрестком двух дорог. Когда-то давно, когда город еще не разросся до нынешних пределов, его окружали леса, сквозь которые шли несколько торговых трактов и одна дорога к скромному монастырю, расположившемуся на горе, чуть поодаль от леса. Монахи не редко ходили за хворостом, а торговцы и припозднившиеся путники всегда могли найти ночлег в монастыре. Именно дорога от обители и пересекала торговый путь под прямым углом в этом месте, где сейчас находился центр городского парка.
Сегодня была самая длинная ночь в году. Горожане поспешили укрыться в теплых домах, запереться изнутри и пораньше лечь спать. И только один человек, совершенно случайно оказавшийся на поляне среди ночи, с удивлением оглядывался по сторонам. Портал, который он открыл в спешке, не проследив, куда тот ведет, выбросил его в центр заснеженной поляны, где гость немедленно провалился в снег по колено, зябко кутаясь в легкий плащ.
Он стоял между двумя ледяными статуями. Слева от него высился прозрачный силуэт мужчины в простой одежде, сильно напоминающей монашеское одеяние. Длинные волосы монаха свободно спадали по плечам, а тонкие губы были сжаты в решительной гримасе. В руках он держал тонкий шест или дорожную палку, словно намеревался вступить в бой с невидимым врагом.
Справа от гостя замерла на своем месте удивительно хорошенькая женщина в богатом красивом платье, державшая в руках букет цветов, словно только что собирала их на поляне неподалеку. Женщина грустно улыбалась, глядя себе под ноги, а глаза монаха отражали невообразимую боль, словно его сердце рвалось изнутри при виде этой таинственной незнакомки.
Выброшенный на снежную скатерть гость неровными шагами подошел к статуе мужчины, коснулся палки, которую тот сжимал обеими руками, держа ее перед собой, и слегка потянул на себя, словно намереваясь забрать ее.
Внезапно прозрачные пальцы статуи легко разжались и гость получил его оружие. От неожиданности прибывший едва не выпустил ледяную палку из рук.
- Прости, - пробормотал он, стараясь не смотреть в безжизненные глаза мужчины перед ним, - я не знал, прости. Вот, возьми обратно, мне она не нужна, - с этими словами гость попытался вложить шест обратно в руки ледяной скульптуры, - я не знал, что ты живой...
Полуночный гость осторожно вложил шест в пальцы монаха, положил свои руки на его ладони и осторожно сжал его пальцы, словно скрепляя их на прозрачном орудии.
В голове гостя замелькали картинки...
Эта девушка ходила собирать цветы и травы. Она была знатного рода, и ее семья не одобряла таких прогулок вдали от дома. Но молодая дочь престарелого вельможи имела на этот счет свое мнение. Иногда, когда ее отец совсем выходил из себя, застав любимую дочь на пороге дома собирающейся отправиться на лесную поляну, он приказывал ей взять с собой пса. Собака была небольшой, но очень пушистой, от чего походила на круглый шарик рыже-каштанового цвета. За обманчивой незлобивостью скрывались крутой нрав и острые белые клыки, которыми пес мог за секунды разорвать горло любому, кто бы посмел покуситься на его хозяйку.
В тот день девушка как всегда собирала цветы, напевая что-то мелодичным голосом. На торговом пути показались несколько всадников. В то же время с дороги от монастыря шел высокий худощавый человек в монашеской рясе. Он давно приходил в это место ради того, чтобы полюбоваться на незнакомую девушку, собирающую цветы и травы. Она никогда не видела монаха, не говорила с ним и вообще не подозревала о его существовании. А он все это время томился тоской о прекрасной леди, о которой не смел и мечтать.
Как написали потом в городских легендах, всадники все же надругались над леди, а потом, узнав, чья она дочь, просто задушили ее. Монах пытался защитить свою возлюбленную, но нападавших было слишком много, да и драться шестом против всадников с длинными острыми мечами он долго не смог. Он остался лежать на зеленой траве, в луже собственной крови, в отчаянии протянув руку к бездыханному телу девушки, которую мучили и убивали на его глазах.
Но последними словами монаха была молитва, в которой он просил оставить его и девушку в том самом моменте, когда ничего еще не случилось, чтобы ее смерть не была такой жестокой, а его попытка ее защитить - такой бессмысленной.
С тех пор на поляну опустилась вечная зима, и на ней появились две ледяные статуи, стремящиеся на встречу друг другу.
- Мне жаль... - пробормотал гость, разглядывая гладкую поверхность лиц изо льда, - мне очень жаль...
Незваный гость шагнул прочь, вырываясь из холодного плена хрустящего под ногами искристого снега. А город продолжал спать, ожидая, пока кончится самая длинная и самая холодная ночь в году. Город не знал, что когда-то давно каждый из двух влюбленных приходил сюда именно для того, чтобы встретиться друг с другом. Город не знал и того, что конный отряд был послан будущим женихом девушки, прознавшим про ее встречи в лесу, как и не знал город того, что все всадники осыпались белым снегом под ноги мужчины и женщины, когда он и она, одновременно потянулись друг к другу душами, словно предчувствуя неминуемую гибель.
Город никогда не узнает, почему на поляне теперь вечная зима даже посреди жаркого лета, что только так, в облике хрустального льда эти двое могли быть вместе...
Люди приняли ледяную скорлупу, укрывшую двух людей от стороннего зла, зависти и мести, за смерть. И город никогда не узнает, что эти люди были до сих пор живыми...