Вот моя мечта написать большую прозу. Роман или хотя бы повесть. Да так, как пишут авторы, которых я люблю, что читатель, как и я, сидел в соплях и слюнях, даже и не смог бы объяснить, что конкретно его так зацепило.
Вот я сижу сегодня и сопли жую, умеет же господин Лукъяненко так изложить повествование, что становится и сопливо, и жалко, и радостно одновременно, а еще иногда становится тоскливо и грустно. Когда глухая тоска душит сознание, как тогда, в том сне, где я влюбилась, когда меня переполняло чувство свободы, даже освобожденности, от всего, в том числе, от ожидания, которым я занимаюсь всю жизнь.
Вот такие писатели, как Лукъяненко, в своих ранних книгах космических сценариев дает мне возможность прикоснуться к тем мирам, которые могли быть моим домом когда-то, давно, очень давно...
Наверное, мое родное небо тоже пылало мириадами звезд так, что ночь не слишком отличалась ото дня, разве что была сравнима с нашим полнолунием?
Не знаю, просто читая его книги сейчас, через десять лет после первого прочтения, я только начинаю понимать, насколько я устала от ожидания и от чувства безысходности. Все, что я пыталась делать, за что бралась, какое бы дело ни начинала, я все равно словно бы ждала чего-то.
Я шла в магазин за косметикой, и я ждала. Я шла в горы на юге, и я ждала. Я сидела дома, за компом, и я ждала.
Каждый день, каждый миг, каждое новое написанное мною произведение, стихи, нарисованные картины, прочитанные и перечитанные мною книги, - все это было ожиданием, которого я просто не замечала.
Но подсознание помнит все, и когда мне снится, что я дождалась, я понимаю, насколько я устала ждать.
А пока не\ снится, можно и сопли на кулак намотать от очередной смерти хорошего парня в книге. Пока не снится, можно и развлечься поисками кусочков мозаики прошлого планеты.
Пока не снится...
Пока не снится, можно закрыть глаза и представить, что ты жив,, по-настоящему, как живешь во снах, представить, что счастлив.
Пока не снится можно и не браться за крупную прозу, не писать о том, что вызывает боль где-то там, где у нормальных людей было сердце, а у таких циников и уродов, как я, там только кусок камня, обледеневшего и бесстрастного.
"А пока у нас в груди тонкая не рвется нить,
Можно солнцу гимны петь и о ночи позабыть"
Пикник "Ночь"