Не люблю я в людях внезапной трагишной многозначительности.
Ходят такие загадочные, томно-трепетные, зеницы у них кромешны, губы бледны и плотно сжаты, яйцы титановые, бровки домиком.
И сразу с порога: "ДА! ДА, ВАМ НЕ ПОНЯТЬ!" — и руку к челу, непременно тыльной стороной, чтобы показать ладошку, по которой очень непростая и особенная судьба злостным роком уже начертана.
И зайдут, изломавши брови, афедрон бочком пристроят на табуреточку, и вздохнут. И тут же вопросят: "Ну? Смогёшь доказать, што ты не верблюд? А ну, загрусти!"
И стоишь ты такой, вроде всё было только что нормально, и люди кругом кагбе, и кофе вкусный, а деньги будут, про политику договорились не трещать, а тут внезапный трагишник. И аккуратно так протянешь: "Прасцици? может я чиво-та ни так сделал?"
А в ответ сразу плеснёт кружево платка батистового, глаза блеснут влажно, следом за бровьми изломятся руки, трагишник вскочит, не забыв изогнуть стан, и через губу на пол уронит: "Я знал. Быдло..." — и всхлипнул, и из комнаты выбежал, хлопнув дверью.
Чиво приходил, что хотел, какого хрена был этот пронзительный вопль в глубины унитаза?