Отмечаю все мифы для себя

26.07.2017 в 17:32

Пишет  Лин Тень:

Мифы уродов мира
Очень здорово сформулировано!

26.07.2017 в 11:10

Пишет  Diary best:

Пишет  Arlenne Lhermitte:

Мифы уродов мира
Мифы и легенды – это не только то, тщательно отрафинированные до сахарного хруста истории, которые подавали нам в школе. Это еще и способ мышления, окружающий нас ежедневно.

«Все богачи – злые», «Мама – лучший друг», «Нужно доверять людям» – этими сказками пичкают СМИ, бабушки у подъездов и все кому не лень. Бытовых мифов, рождающих в нас непомерное чувство вины, развелось такое множество, что психологи уже должны потирать ручки в ожидании клиентов.

Ну что, отмечаем самые любимые?

— «В каждом есть хорошее» – нет, есть уроды. Чистые, концентрированные моральные уроды. Очень жаль, что над ними нет опознавательных знаков, чтобы было легко обойти их десятой дорогой.

— «С другими он урод, а со мной котик». Котик – это временно. Если человек мудак, то рано или поздно, так или иначе это не просто коснется вас – это размажет вас по стене. Просто знайте это.

— «Бедные – добрые, а богатые – злые» – говно есть везде. Это не про деньги, это про внутренний выбор. Человек может выбирать, каким ему быть. Он не дерево и не животное, у него есть свобода воли.

— «Нужно уметь доверять». Себе. А еще уметь слушать себя и защищать себя. А доверять только тем, кто многократно оправдал доверие действиями. Хотя и это ничего не гарантирует, но так немного спокойнее.

— «Родственников надо любить». Конечно, вы их не выбирали, но ни любить, ни терпеть не обязаны. Вообще никого – разве что начальника, да и то, если у вас пока нет другого выбора. Кризис, все дела. И да, есть уроды, в том числе среди родственников.

— «Родственники – это близкие люди». Это если вам очень повезло. Потому что близкие – это близкие по духу. Ими могут быть хоть профессор филологии, хоть гопники с района, мир вообще штука разнообразная – с одними весело поболтать, с другими не страшно ночью. А родственники могут быть и лучшими в мире друзьями, и ничтожествами. Как с ними коммуницировать, и надо ли вам это – решать только вам.

— «Всем воздастся» – ой, все. Ладно, мы все ждем чуда или хотя бы объяснения функционала, при котором некие высшие силы ведут строгий учет, оценку и статистику деятельности каждого человека. Но пока его нет, давайте не будем впадать в иллюзии. Просто если вы причиняете зло другим, не стоит ждать, что в ответ вас погладят по голове. Например, даже коты, которых били в детстве, до конца жизни дергаются от каждого движения.

— «Он просто такой человек» – он просто ведет себя так, как считает нужным. Совершенно сознательно. Если ведет себя, как говно – это тоже его личный выбор. Ваш выбор – решить, нужен ли в вашем мире этот человек.

— «Меня просто неправильно поняли». Не важно, как вас поняли. В чужую голову никогда и никому не вставишь свое понимание. Одной попытки достаточно, чтобы понять, оно или не оно. Если не оно – идите к тем, кто понимает.

— «Это я что-то сделала не так» – о-о-о-о, далеко не всегда. Периодически вам таки встречается урод. И вы ни при чем, просто не ходите больше той дорогой.

— «Это любовь, я ничего не могу поделать». Это влечение, и вы ничего не хотите с этим делать. Влечение – это у всех животных, оно или есть, или нет. Оно может пропадать и возвращаться, а еще можно решать, делать с ним что-то или нет. Это опять же ваш выбор. Хотите – поддавайтесь, хотите – анализируйте все остальные факторы, типа общих интересов, репутации и заинтересованности в вас не только как в объекте для слива накопившихся активов ниже пояса. Хотя это тоже неплохое развлечение, если оба «за». Любовь – это то, во что превращается влечение и взаимный интерес со временем, с переживанием радостей и кризисов, личных проблем и общих праздников. И это тоже ваш выбор – идти в глубину или остаться на берегу легких и необременяющих отношений.

— «Он не со зла» – вот тут я до сих пор пытаюсь верить, что человек говорит или делает не потому, что в самом деле злой или старается причинить боль намеренно. Но все предыдущие строчки намекают…

— «Я говорю это потому, что желаю тебе добра» – никто не знает, что для вас добро. Чаще всего даже вы. И в каждой новой ситуации вы имеете полное право заткнуть всем рты и идти своей дорогой, кто бы что ни думал. Правда, если у вас очередные очевидные грабли, и вы, вынимая их изо лба, приходите снова жаловаться к подружкам, – не удивляйтесь их «я же говорила». Потому что от грабель можно избавиться. Если, конечно, вам интереснее быть счастливой. Или можно стать крутым специалистом по граблям одного типа.

— «Каждый имеет право выразить свое мнение». Да, но только если мнение спросили. Так что даже если вы видите чьи-то грабли – дождитесь, пока спросят, что вы думаете. Действия человека – это его дело. И его право на грабли. Точно так же если вам намекают на грабли – можете отправить заниматься собой.

— «К советам надо прислушиваться». Особенно старших, особенно родственников. Нет, если это не оплаченный индивидуальный коучинг или терапия. А если шестой раз в разводе дядя рассказывает, как правильно строить отношения, а свекровь 54-го размера вещает о здоровом питании – о, вы серьезно? А вот слушать тех, на кого хочется быть похожим, кто является очевидным экспертом в вопросе и кто может помочь с учетом личных особенностей – штука очень полезная.

— «Это карма», «ну, карму они себе попортили» – это попытки вяленько защититься, если обидели, а вы не ответили. Границы личности таковы, что если вы их не защищаете, вас прогнут под себя все – от кота до бойфренда. Не со зла конечно, это природа человека – раздвигать границы до максимально возможных пределов. Да, за счет других, если они это позволяют. И в этом нет ничего плохого, даже наоборот – вы удивитесь, когда узнаете, как многое на самом деле можно». Макс Фрай говорил, что когда кто-то имеет наглость поступать, как ему вздумается, остальные начинают делать вид, что так все и должно быть.
Как напомнила подруга-психотерапевт – еще до замечаний о карме Кришна рекомендовал царевичу Арджуне вырезать своих дядюшек, ибо потеряли они границы.

— «Я – магнит для мудаков» – точнее, вы разрешаете им находиться в вашем пространстве. Хорошая новость – это решаемо, раз и навсегда. Вторая новость – вам нужен психолог, а лучше психотерапевт. Он найдет конкретно ваши причины и то, как их решить максимально безопасным способом. Как говорят бывалые, психотерапия – это когда через полгода оглядываешься на свою жизнь и думаешь: «Как, как так жила? И зачем?!» Но это уже риторика.

—«Ты должна, потому что (варианты – за вас уже заплатили, за вас договорились, всем так будет лучше, вы мне обещали и т.д.)». Не должна, да и никто не должен. Есть варианты договоренностей, при которых всех устраивают условия договора. Но решать за вас вправе только человек, на чье имя вы подписали доверенность. И только в озвученной в доверенности ситуации.

— «Ты не сможешь, я тебя знаю», «Тебе не понравится» – не давайте другим возможность решать, на что хватит ваших энергии и способности. Все можно попробовать, во всем испытать себя, если этого хочется. Только не вопреки, как подростки. Пробуйте себя во всем, что приводит в восторг и что заставляет сердце биться. Потому что запретить себе можете только вы.

Источник

Не свое | Не Бест? Пришли лучше!

@темы: Кто все эти люди?, Не ворую, а заимствую, С миру по нитке

---

Почему я зашибись готовлю мясо

Я живу в таком районе и с такими людьми, что пытаться открыть входную дверь, дергая ее на себя до охуения, у некоторых их знакомых в порядке вещей. Приходит такой соседушка, с которым мама там дружит, и пытается мне на вопрос, кто он такой, сказать "открывай, свои".
И вот бесит неимоверно. Во-первых, не "ты", а "вы". Мой возраст позволяет, да и на брудершафт я с ним не пила. Во-вторых, тебя спросили, кто ты такой через дверь. И никакие "свои" себя тут так не ведут. В-третьих, пытаться открывать своими руками чужие двери, на мой взгляд, могут полиция и медслужбы, при наличие сигнала о помощи. Спасатели и иже с ними туда же.
И вот теперь я сижу, жду, пока мне принесут кило свинины, чтобы заебашить охуенные отбивные рулетики и фасолевый острый суп. Ибо все, что касается доброй и нежной выпечки у меня трагически гибнет на стадии замеса. Злость и негодование от дурости людей отлично вымещаются молотком на мясе. Жаль, что на свином, а не на соседском, но, увы мне.
И потому за свои годы я поняла - блюда из мяса у меня всегда охуенны. А вот с десертами мне категорически не везет. Пинать тесто и жмакать его я тоже умею, а вот лепка пирожков... В общем, гуляш, отбивные и ростбифы мне удаются лучше. Как и всякие шашлыки, к примеру.
А с родителями я еще поговорю на эту тему. Кто там с кем... дружит, меня не касается. А вот когда пытаются проникнуть в мой дом, даже не представляясь, вот это уже меня касается.

Ах, да. Еще у меня болит почка, что не добавляет мне оптимизма и радости, ибо в этот раз это не пиелонефрит, а уже чот посерьезней, наверное.

@темы: Один день из жизни, Хреновости, Эмоции

---

Еще три фотки

Мечты сбываются, факт


И две фотки у какого-то там фонтана

@темы: кино, вино и фот-говно

---

Я не люблю фоткать все и вся, желая оставлять память на каждом кусте. Потому с отдыха у меня их всего три, да и те, надо сказать, под огромные уговоры.
смысл в рваных джинсах


подареная футболка


себяшка жрущая

@темы: кино, вино и фот-говно

---

Linkin Park What I've Done

Прослушать или скачать - бесплатно на Простоплеер

@темы: Душевный чердак, Малость, а приятно, Музыка души

---

Ключ номер Ноль

Ключ номер Ноль

Мнемоцифалия — жаргонное выражение, означающее наличие излишней умственной активности, перегрузку систем и банков данных в голове носителя, умничающего без меры человека.
Информационник — человек, имеющий генетическую мутацию, дающую способность пользоваться сознанием, как поглотителем информационных пластов.
Информационный пласт — срез происходящих событий, количественного характера, измеряющийся гиками и лоугиками. Один пласт содержит примерно один лоугик, в котором содержатся гики по количеству часов на конкретной планете.

Орбитальная геологоразведовательная база за Периметром, 152 год от закрытия Периметра.

«Шхуна» была полна под завязку. Прибывшие на перевалочную базу новички бурлили коричневой массой одинаковых костюмов и рабочей одежды повсюду, заполняя помещение бара и полностью игнорируя местный бордель. Старожилы, отсидевшие на базе свои сроки, поглядывали на энтузиастов геологии и разведки с надменным прищуром, понимая, что пройдет несколько месяцев и новенькие взвоют от желания засунуть свое хозяйство даже в робатона — полуавтомат сервисного обслуживания, предназначенный для выполнения работ в агрессивной среде космоса.
«Дерьмо», как ласково именовали видавшие жизнь на базе одетых в коричневые робы сменщиков, плавало повсюду, осушая запасы спиртного с такой скоростью, словно до этого дня не видели его никогда. Да и не увидят тоже. В принципе, примерно так онои будет. Сначала всех расквартируют, затем поставят в наряды, после они пройдут трудный период отсева, где узнают множество нового. Теория, практика и даже опыт работы в других местах обесценятся так же быстро, как выветрится алкоголь из голов ученых или рабочих. Группы в коричневых робах светлого цвета, с красными полосами через всю грудь держались особняком. Эта часть отверженных и неприкосаемых вызывала уважение даже у старожил базы. Преступники, рецидивисты, убийцы, грабители, правонарушители любого рода, которые, к их несчастью, имели хорошее образование или недюженную физическую силу, прибыли отрабатывать свои долги обществу. Мрачные, заросшие за долгие месяцы пути бородами лица смотрели насторожено и изучающе. Острые предметы, ультрозвуковые и световые бритвы им были запрещены во время пути. Теперь, если они не станут нарушать режим, смогут рассчитывать на мытье и бритву через месяц. Но даже эти условия казались им лучшими, чем выпали другим их собратьям по несчастью. Судно с половиной живого груза уже отбыло дальше, увозя в трюмах воющих от страха и ужаса людей, отданных на эксперименты социологов, мнемобезопасников и ученых. Чьи-то органы, если они не высрут их по дороге, возможно, пополнят банки трансплантологии, станут новым сырьем для производства роботонов или квазиразумных систем кораблей.
Но сейчас думать обо всем этом никому не хотелось. Смена привезла свежие новости из Периметра, сплетни, слухи и очередную порцию пространных обещаний правительства. Местные охотно делились байками, травили жутковатые истории о местном укладе жизни, подначивали новичков на споры и безбожно их надували.
— Эй, бармен! Еще десять порций твоего лучшего пива! — раздался громкий крик кого-то из прибывших. Толпа вокруг него одобрительно загудела, приветствуя предложение. Остальные продолжили смеяться, обсуждать предстоящую смену и расправляться со своими напитками и скудной искусственной пищей.
— У нас самообслуживание, дерьмо! — крикнул один из тех, кто должен был сегодня отправиться обратно внутрь благоустроенного Периметра. — Отвыкай!
Его собратья грохнули разом от смеха, на некоторое время перекрыв ревом остальные звуки в баре.
— Ты кого дерьмом назвал, каторжник? — тут же поднялся другой человек в коричневой робе.
— Да сядь ты, это жаргон, — потянул за рукав его друг, пытаясь опустить верзилу обратно на место. — Это из-за цвета нашей одежды…
— Да срать я хотел на ее цвет, — рявкнул верзила, стряхивая руку друга со своего рукава. — Не этому каторжнику тут мне клички давать! Понятно?
— Да сам-то кем будешь после оформления? Царедворцем что ли? — спросил кто-то из толпы отбывающих усталым голосом. Верзила заткнулся и понуро опустился обратно на свой стул.
Какое-то время его еще пытались задевать, но быстро остыли к неудачливому оратору, переключившись на свои проблемы и дела.

— «Взломщик-1» на позиции, «Взломщик-2» на позиции, ожидаю подтверждения, — веселым голосом пробурчало устройство связи в ухе. Координатор группы прибывших сморщился. Ему не нравилось поведение ведущего, но лучшего информационника он никогда не видел. Коренастый и похожий на сжатую пружину, он читал инфополя запоем, съедая сразу несколько лоугиков, чтобы потом, в тишине и под классическую музыку, спокойно разложить их на гики, оставляя подробные таблицы.
— Шесть-Девять, заткни свой фонтан веселья и приступай к работе, — недовольно отозвался координатор. В ответ он услышал злой смех и голос Шесть-Девять:
— Думаешь, мне стоит показаться врачу? Я излишне выбесил тебя за последний час?
— Я думаю, что ты чертов мнемоцефал, — простонал координатор в отключившийся без предупреждения микрофон. «Взломщики» тем временем уже присосались ко внешним листам брони купола на базе геологоразведки, сливаясь с ее маскировочным полем. Через полчаса, если все пройдет удачно и без суеты, обе группы будут на месте. Координатор, которого все знали под именем Робинзон, не представлял, что можно было отыскать в этой дырище, похожей на анус пьющего божества в праздничный день. Информационные поля и так просачивались сквозь глушилки, представляя собой помесь данных о найденном окаменевшем дерьме и кипу отчетности о заказах для нужд обитателей, куда входила туалетная бумага, святое писание и разнополый бордель на гастролях с тиграми.
— «Взломщик-1»: стыковка прошла удачно, — шепнул голос остроухого Ами. Наемный убийца, решивший однажды осесть в вольной группе Робинзона в качестве незаменимой силовой и скрытой поддержки, был немногословен. Коротко, по делу, без лишнего трафика на связь.
— «Взломщик-2» на связи. Мы дома и идем искать подарочки, — Шесть-Девять не изменил манере шутливого тона, но по голосу становилось ясно, что он подобрался, переключаясь на рабочий режим. Страховочная группа в аппарате «Взломщика-0» ожидала неподалеку, готовая отвлечь огонь на себя, прикрыть или посодействовать любыми иными способами. Айвакор и Ооми ждали молча, на всякий случай не выдавая свое место дислокации даже по защищенным каналам.
— Удачи, сорванцы, — вглядываясь в убийственную темноту окружающего космоса на экранах «Искателя», произнес Робинзон.

— Где только таких тупых набирают, — пробурчал охранник на контрольном пункте шлюзовой камеры, когда один из запоздалых гуляк десятый раз подряд пытался правильно вставить свой ключ в разъем. — Эй, дерьмо, ты еще рыгни в устройство! — прикрикнул на человека в ржаво-коричневой форме геолога охранник, выступая из-за поста кафедры. — Дай сюда, хер горный, — вырвал он у человека ключ-карту и приложил ее к устройству считывания. Охранник работал на контракте, он сам определил себе сроки службы, согласившись на надбавки за вредность и удаленность от узловых торговых точек поближе к Периметру. Но такой работы он не предполагал. Каждые полтора года прибывали отряды тупоголовых романтиков, желающих быстро обогатиться, открыть окаменевшую форму жизни на очередном астероиде или поприсутствовать на разработках какой-нибудь породы. Выковыривание ценных металлов, фильтрационные мероприятия после каждой вылазки и моровые поветрия неизвестного генеза обескураживали таких работничков раз и навсегда. Если те выживали, приобретали здоровый цинизм и нездоровые пятна на теле после какой-нибудь особенно мерзкой заразы, раскопанной на древнем камне или полученной в ходе агрессивной мутации под воздействием жесткого излучения.
— И зачем мне это только нужно? — едва слышно произнес охранник, поднося карту к считывателю. Замерший рядом, чуть позади работник сочувственно поддакнул:
— Да, действительно, ужасная жизнь. Зачем она вам нужна? Я бы на вашем месте выбрал другую.
Охранник замер, так и не дотронувшись картой до сканера, заколебался и спросил:
— Да как ее выбрать? У меня жена, детей пятеро, куча вещей в кредит. Опять же, воздух и пища стоят дорого, про воду я просто молчу, никаких денег не хватит…
— Да, трудно им бы пришлось без вас, — мягко продолжил собеседник, продолжая держаться на почтительном расстоянии. — И что, совсем нет вариантов?
— Да какие могут быть варианты? — с досадой махнул рукой охранник, поворачиваясь лицом к работнику в униформе. Тот стоял, опустив голову и теребя пальцами застежки на своем комбинезоне.
— Жену отдадут в бордель, детей отправят в госучилища, на военных или моряков, младших, может быть, даже возьмут по планетарной программе в летный корпус… — мужчина задумчиво покручивал в пальцах карту работника, о чем-то усиленно размышляя. — Впрочем, я вот лично им такую учебу обеспечить никогда не смогу. А так, с нынешними условиями, учитывая планетарные программы… Да и жена без меня и так с кем попало спит за еду и просто ради удовольствия. А в борделях хоть платят и медики бесплатные есть…
— И что же мешает им воспользоваться этими программами? — с неподдельным интересом осведомился работник в коричневой форме, поднимая взгляд на охранника. Тот неуверенно пожал плечами, улыбнулся и ответил:
— Пожалуй, только я. Я же живой, по закону обязан обеспечивать всем необходимым….
— Это действительно сложная проблема, — сочувственно кивнул собеседник, всем своим видом выражая понимание и соболезнование. — Получается, что все зависит только от вас и вашего выбора. Другая жизнь, учеба детей, счастье жены…
Охранник кивал, соглашаясь, покручивая между пальцами карточку для входа, на которой начал размываться и сползать голографический рисунок и проба генетического кода, зашитая в сложный штрих-код. Охранник не обращал на это внимания, продолжая слушать голос говорившего. В какой-то момент он понял, что настойчиво желает отойти обратно к себе и не задерживать такого хорошего и умного человека, подсказавшего ему отличный выход из ситуации. Где-то в соседнем помещении, в нарушение всех инструкций, у него стоял небольшой нагревательный прибор, на котором он кипятил себе мутную воду и заваривал травяные чаи. Они успокаивали, позволяли не думать, сколько десятков лет он уже служит на этой базе, что почти не помнит лиц детей, что его жена, должно быть, уже состарилась и давно умерла. Охранник, почесывая короткий ежик темных с проседью волос, отошел к себе, поставил чайник и заварил себе чай. Краска с ключ-карты окончательно впиталась в кожу без следа. Охранник пропускного пункта внезапно подумал, что как-то не запомнил, прошел ли тот бедняга внутрь, к жилым помещениям и внутреннему кольцу рабочих уровней. Мужчина поднялся, его взгляд уперся в старую карточку, на которой изображалась его семья. Совсем молодая женщина и дети. Дата под снимком подсказала, что он был сделан два года назад, мозг автоматически просчитал срок до окончания контракта — один стандартный год.
— Но… — дурман спал с разума охранника, и в тот же момент яд, попавший в кровь вместе с краской штрих-кода, парализовал нервную систему и гладкую мускулатуру жертвы. Мужчина начал задыхаться, упал на пол и опрокинул на себя кружку с травяным чаем, разбив себе лоб и сломав нос при падении.
Человек в коричневой форме работника базы вошел в каморку охранника, осторожно снял с его пояса ключ-карты, и вышел вон. У него оставалось немного времени до того, как яд окончит действие, охранник придет в себя и ничерта не будет помнить, кроме того, что вчера он праздновал два года с момента заступления на вахту. Головную боль он спишет на это, потеря сознания от кратковременной асфиксии и блокатор памяти не позволят ему восстановить события, случившиеся только что. Следовало крайне споро отпереть замок на контроллере шлюзового коридора и вернуть ключи обратно…

Проблем не было до самого последнего уровня, который оказался сложнее, чем он представлял. Внутри информационника боролись два завсегдашних чувства злости и веселья. Его выводило из себя все, что нарушало планы, но веселило само наличие сюрпризов в жизни.
Пройдя несколько военных кампаний по контракту, будучи проглоченным заживо огромным инопланетным слизнем и проведя неделю в яме с разлагающимися товарищами, Шесть-Девять приобрел небольшой сдвиг по фазе — он почти перестал удивляться. И потому его любимой поговоркой стало: «удиви меня». Немногим это удавалось. Последним стал Робинзон, вытащивший бывшего солдата-контрактника из задницы жизни и насовавшему в него некоторых знаний о том, с чем связана его основная деятельность.
Для Шесть-Девять, получившему свое имя из-за татуировки на выбритом затылке в виде этих двух цифр, не было тайной его мутация. Он с рождения знал, что проклят ею, как может быть проклят отверженный чумной побирушка. Его боялись в детстве, его родителям, к счастью, уже покойным, приходилось краснеть за своего ребенка, а юность подарила множество прекрасных неловких моментов, когда он заранее знал, как к нему относятся женщины. Он считывал информацию, неосознанно забирая ее себе.
Жуткие головные боли, кошмары, попытки потери личности, дробление ее на несколько составляющих, где были люди вперемешку с образами вычислительных устройств помощнее, Шесть-Девять однажды прекратил глупое сопротивление и согласился на программу его планетарной секции по обучению на информационника.
С годами талант отшлейфовали, ученика натаскали защищаться от спонтанных и нежелательных проникновений в чужие разумы и устройства, а так же, подарили бесценное для остальных, как и бесполезное, впрочем, знание защиты от себе подобных. Взломать информационника мог только такой же мутант, как и он сам. Похитить сознание пока еще не доводилось никому, или об этих случаях просто умалчивали. Шесть-Девять склонялся к последнему мнению.
Открыв в себе талант за гранью среднего, хмурый и нелюдимый, он подписался на должность штатного взломщика по контракту. После того, как он дожил, вылечил несущественное заикание и потерял возможность видеть на голове волосы навсегда, Шесть-Девять такой ошибки больше не повторял.
Зато Робинзон подарил ему то самое, чего он жаждал — возможность удивляться.
— Давай, удиви меня, детка, — азартно перебирая пальцами клавиши настроек, и одновременно продавливая невидимую мнемозащиту разумом, шептал Шесть-Девять, облизывая сухие губы. Он сидел напротив непрозрачного куба, в котором, как говорилось в предоставленных сведениях заказчика операции, должны были храниться интересующие его данные, которые стоило посмотреть и позаимствовать. Забрать больше, чем сотая гика, не мог даже такой продвинутый информационник, как Шесть-Девять, но скопировать на внешний носитель — почему бы и нет? Запись образов, перечисление в ускоренном режиме озвучиваемых данных, которые пробегали перед его внутренним взглядом во время работы, хотя бы рассказать, в чем там дело. Это была его работа, и он ее любил.
— Не сопротивляйся, милая, мы же оба этого хотим, — продолжал уговаривать систему охраны информационник, — расслабься, я все сделаю нежно, тебе понравится…
— «Взломщик-2», как дела? — послышался напряженный голос в информационном поле от его коллеги. — Робинзон передал сигнал, что времени нет, пора двигать отсюда.
— Я работаю над этим, — огрызнулся Шесть-Девять, усилив натиск и одновременно стараясь оставаться нежным, пусть и настойчивым, — или ты думаешь, я тут развлекаюсь?
— Хммм… Вообще-то, да, — не стал щадить его чувства ассасин. Шесть-девять зло усмехнулся и промолчал. Конечно, Ами был прав. Он развлекался, лаская внешнюю защиту информационного куба станции, как прекрасное тело возлюбленной. Прикосновения пальцев к бархатистой коже заменились на мягкие касания разума к блоку защиты. Горячие поцелуи алых и пахнущих яблоками губ превратились в попытки осторожно сдвинуть зацикленные на себе контуры отсечения пространства, сквозь которые информационник не мог проникнуть к данным. Соитие плоти стало попытками коснуться разумом, своим даром тех информационных пластов, что ждали его проникновения, как девственная плоть юной девушки твердого и крепкого члена партнера.
Шесть-Девять был почти счаслив, когда системе удалось его удивить. И пусть он до сих пор не понимал, зачем нужно было так сильно стараться с защитой простых архивов геологоразведовательной базы на отшибе мира, но сам процесс стал для него таким же интимным, как соитие с живой женщиной после трудной работы, когда ты запираешься с ней, едой и выпивкой на пару суток, не выпуская из койки снятую проститутку и не переставая пополнять расходные запасы пищи и алкоголя внутри организма.
— У нас проблемы, — шепнуло устройство связи, — поторопись.
— Спасибо, друг, я почти выспался, — послышалось в ответ от информационника, — что бы я только, блядь, делал без твоих советов. Сейчас все брошу и начну торопиться.
На самом деле Шесть-Девять усилил напор, подключив все свои силы и таланты. Система охраны оказалась не так проста, как предупреждал Робинзон, но информационник не злился на координатора, того точно так же могли обмануть. За то, если он взломает систему хранилища данных… нет, когда, так звучит лучше, когда он взломает систему, тогда он будет драть с заказчика три цены, угрожая неотдать найденное.
Шесть-Девять мог бы надеяться на то, что заказчик не грохнет всю команду неуловимых пиратов и расхитителей инфогробниц, но он не стал даже пытаться. Ценность его существования заканчивалась для него самого там, где включались фразы окружающих о том, что Периметр лишится воистину талантливого профессионала. Не человека, не личности, не даже солдата по контракту с выбитым на затылке номером части нестираемыми чернилами, а талантливого информационника. Да, талант, которым он был обязан мутации двух хромосом, у него был. Но это была не его заслуга. Не он, а его родители, прародители или далекие приматы-предки, обеспечили такое стечение генов. Не он, а его врожденные способности интересовали окружающих. По ним будут скучать, о них пожалеют когда нужно будет отыскать отличного специалиста для очередной грязной работенки. А Шесть-Девять никого не интересовал больше, чем ключ. «Ключ номер ноль» — как это называлось на жаргоне. Универсальная отмычка ко всем замкам в Периметре и за его пределами.
— Шестой выход, у тебя пять минут! — прорезался далекий голос асассина сквозь внезапные помехи на линии связи. Шесть-Девять в голос засмеялся, блеснув глазами. Перед ним разворачивались воистину монументальные строения инфопластов, дробящихся на лоугики и гики, спрессованных и до неузнаваемости зашифрованных. В дрожащем мареве пространства, которое Шесть-Девять мог видеть благодаря своему второму зрению информационника, они дрожали, покачиваясь, кружились над головой и обжигали при каждом прикосновении к ним. Эти огромные, темно-фиолетовые киты информации, колющие сознание, режущие его до крови, до истечения его личной информационной составляющей. Для обычного человека это был бы поединок с превосходящим, бронированным и отлично вооруженным врагом, который, к тому же, владел всеми видами холодного оружия, которым и пытался отрезать от противника по кусочку, пуская ему кровь и обессиливая его с каждой секундой. Но Шесть-Девять не боялся за себя, и потому его победить было сложнее, чем самого сильного, но ценящего свою шкуру информационника.
— Иди ко мне, моя маленькая! — заорал он в неистовстве, когда шифры все же сдались и открыли лоугики информационных пластов, послушно выстроившись перед взором разума, как дрессированные собачки Дядюшки Гремлина в детском театре. Шесть-девять уверенным движением отправил все на копирование, развернувшись на сто восемьдесят градусов в сторону шестого выхода. Или того места, где он должен был находиться на планах базы, если преодолеть обратно несколько ярусов и уровней.
Перед его взглядом развернулась странная картина. Далеко впереди, у самого входа в подземные помещения, кружилась, нарастая и бесшумно приближаясь странная воронка. Звука не было, ветра, скрежета металла, мигания световых сфер — не было ничего. Просто дальние ворота, в которых отыскалась небольшая техническая лазейка для проникшего сюда Шесть Девять, распались на неразличимые частицы, закручиваясь в растущий с каждой секундой смерчь, втягивающий в себя все на своем пути. Шесть-Девять мигнул, по привычке переключаясь на другое зрение, и застыл в изумлении. Металл, кабели, световые сферы, инфопровода и прозрачные питательные трубки для подведения концентратов питательных веществ к живому компоненту инфохранилища обращалиьс в распавшиеся частицы составляющих сами собой. Материя просто распадалась, утратив информацию, как и почему именно — неизвестно. Хотя должна была скрепляться на атомарном уровне. Воронка, видимая лучше именно в таком спектре, становилась все круче и шире, а Шесть-Девять стоял, в восхищении открыв рот, и пытался понять, что могло заставить всю материю вокруг позабыть о том, что она когда-то существовала. Больше всего это было похоже на то, как если бы кто-то, имеющий авторитет и силу это сделать, подошел к любому человеку и сказал ему, будто тот всегда был невесомым, только забыл об этом. Щелчок пальцами смешливого божества, и вот уже человек взмывает вверх, смеясь и крича от счастья обретения памяти, похороненной в его разуме так долго. Он поднимается все выше и выше, радуясь своему позабытому и снова обретенному таланту, пока атмосфера планеты не заканчивается. Или пока не становится слишком холодно, чтобы можно было сделать вдох и не бояться подавиться промерзшими легкими.
— Информация скопирована, — произнес голос системного куба позади Шесть-Девять. И в этот момент воронка добралась до генераторов. Вспышка взрыва отбросила информационника прочь от направления к шестым воротам, отшвырнув его спиной назад и впечатав позвоночником в прочную стену позади. В расширенных темных зрачках Шесть-Девять отразились всполохи начавшегося пожара, заставив того закрыть глаза и выругаться.
— Спасибо, удивила, — прошипел он сквозь зубы. Вокруг нарастала странная обстановка, больше похожая на неслышимые волны, поднимающие и качающие материю. Информационные потоки, которые Шесть-Девять еще мог заметить краем сознания, растворялись, пропадая и стираясь подчистую. Впрочем, остальная материя тоже становилась только дисперсной пылью. И если лоугики информации исчезали, то физическая материя оставляла за собой дрожащее марево перемолотых звуковыми волнами остатков взвеси, застившей глаза и повисшей в воздухе. Облако надвигалось, неумолимо и неспешно, в полном безмолвии, нарушенном только треском начавшего распадаться инфохранилища и пожара поблизости.
— Пресвятая инфокарта и мать матерей, — выдохнул информационник, поднимаясь на ноги и отступая прочь, — что за бесовская карусель?
— «Взломщик-2», ответь? Эй, Шесть-Девять, историей тебя полюби в этой позе, ты жив? — голос ассасина показался информационнику оглушительным громом. При падении, наверное, был поврежден наушник связи, и теперь Ами буквально орал в барабанную перепонку вора.
— А-а-а-а! — выдрал из уха клипсу связи информационник и потряс ее в кулаке. Неосознанно он пригладил настройки с помощью своего дара и вернул клипсу на ухо, расположив за ушной раковиной с помощью клейкой клеточной структуры устройства.
— Уши оборву, — весело отозвался он, когда проорался от испуга и громкости голоса ассасина в черепе. Амии скрипнул зубами и продолжил:
— Тут такое дело… не знаю, поверишь ли, но у нас под ногами база распадается…
— Да, правда что ли? — с неподдельным сомнением в голосе усмехнулся информационник, озираясь по сторонам и пытаясь отступить подальше от ползущей к нему волны разрушений. — Прости, был занят, не заметил.
— Короче, «Взломщик-0» кружит рядом, до него никому нет дела. Устройства слежения базы вышли из строя. Второй транспорт мы потеряли.
— А братья-наемники? — спросил информационник, приметив люк тех обслуживания почти под потолком и нацелившись на него.
— Мертвы, — подтвердил ассасин. — Остались ты и я, не считая девушек в контрольном модуле и Робинзона. Он отводит «Искатель» на безопасное расстояние, но у него там свои какие-то проблемы.
— Жди, буду через десять минут в главной ветке центрального канала базы, — сверившись с данными в своей голове, ответил информационник злым голосом. Отключив связь, он сощурился, стоя под люком внизу, и чувствуя, как к его ногам подбирается невидимая сила, переваривающая материю позади. Как ни странно, разгерметизации пока не происходило, что наводило на мысли о саботаже изнутри. Но если дело пойдет так дальше, , полное уничтожение базы неминуемо.
Информационник повернулся к подползающей сзади вихревой субстанции, сплюнул в нее, проследив, как плевок уничтожается невидимым потоком распада, а затем поднял голову вверх и выбросил вслед за ней правую руку. Сложная система креплений, получив сигнал от напряжения мышц, выстрелила клейкой нитью с биокрючками, которые легко вгрызлись в материал хранилища. Шесть-Девять дважды дернул за нить, и та рванула его вверх, приближая к люку техобслуживания. Спрятанные под одеждой ремни и страховочные петли распределили вес информационника между собой, поднимая его к цели.

«Шхуна» покачнулась, выплескивая наружу все содержимое. Коричнево-красные волны разбились о преграду периметра, за которым уже опустились прозрачные щиты в тех зонах, где от геологоразведовательной станции остались только мутные облака дисперсной пыли.
— Это что за херня? — прогудел тот самый верзила, что прибыл недавно и возмутившийся по поводу местного жаргона. — Нас же сейчас всех тут перемолет! — заорал он, обернувшись к собравшимся. Остальные замерли, будто завороженные, глядя на то, как исчезает в невидимых волнах звука материя орбитальной разведовательной станции на отшибе обитаемого сектора.
Вывалившиеся люди, стоящие плечом к плечу, представляли собой замершие потоки характерного цвета, который придавали им почти одинаковые робы работников станции. Группы особо отличившихся вне базы светлыми пятнами с красными полосками на груди стояли чуть поодаль, молча взирая на приближающуюся катастрофу. Где-то вдалеке выли сирены, но тут их никто не слышал. Вся система безопасности словно умерла, предоставив живым людям разбираться с неизвестной проблемой самостоятельно.
Люди в более светлых костюмах внезапно слились с наползающей волной, обернувшись кровавыми облаками, на некоторое время повисшими в воздухе.
И вот тогда люди отпрянули. Многие стали кричать, бросаться прочь, пытаясь найти укрытие в баре. Другие бросились прочь врассыпную, бестолково заметавшись по окрестностям. Несколько старожилов базы, которым так и не удалось убраться подальше отсюда, споро организовали эвакуацию, выяснив, что проблема с непонятным врагом пришла только с одной стороны базы. Внешний корпус пока держался, хотя и не было понятно, почему и как именно он уцелел. Группа постарше тычками и пинками направила остальных в ту сторону, где еще оставались эвакуационные транспортные капсулы. Спасать базу никто не собирался. Узконаправленный звуковой импульс проедал станцию насквозь, оставляя корпус как пробитое насквозь яйцо с вытекшим содержимым.

— Ах вы, сукины дети! Сейчас я вам покажу, что такое связываться со мной! — утирая кровь из рассеченной брови, ругался Робинзон, поднимаясь на ноги. Когда по неизвестным ему причинам рядом началась вакханалия, капитан судна класса «Мореход» стоял на мостике и напряженно всматривался в столбцы скудных данных от своих людей. Шесть-Девять находился вне зоны доступа, продолжая работу по своей основной профессии — воровство чужой собственности. Капитан покусывал мундштук старой трубки, которую позволял себе курить исключительно на стоянках и после выполненного дела.
Сейчас он с тоской смотрел на осколки старинного, пропитанного великолепными сортами табака дерева, которые катались по настилу мостика, как окаменевшее дерьмо по льду.
— Ублюдки сраные, я вам устрою праздник возрождения Матери Всех Матерей, блядь!
Робинзон поднялся, опираясь ладонями в защитных перчатках на разбитую консоль приборной доски, сплюнул и скривился от боли в челюсти, которой и приложился, рассадив бровь, когда по «Искателю» дали первый залп. Неизвестное орудие будто просто выплюнуло сгусток антивещества, прожевавшего сразу три слоя защиты корабля, и почти добравшегося до машинного отделения. Судно потеряло в мощности почти половину едениц, закрутилось на якоре и просело относительно выбранной точки стоянки почти на высоту своего корпуса.
Но когда Робинзон поднялся на ноги, он остолбенел. Из разрушающейся прямо на глазах орбитальной базы геологов и ученых, щедро сдобренной криминальным контингентом рабочих и обслуги, вырывался в холод пространства пучок неизвестного вещества. Робинзон стукнул кулаком по грибовидной кнопке экстренного режима. В ту же секунду судно окуталось высокоэнергетическими щитами, а обшивка начала затягивать раны от пробоин, смещая подвижные части элементов брони. Все же, «Мореход» создавался для разведки и привинтивных ударов, способный выдержать несколько прямых попаданий в корпус. Машинное отделение располагалось за тройным кольцом защиты, жилые отсеки имели ограниченный запас автономности и способны были модифицироваться и переделываться в зависимости от условий временного пребывания в любой среде, включая безкислородную. Большую часть оборудования, конечно, военные сняли, но кое-что осталось до сих пор.
— О-хре-неть, — по слогам выдохнул капитан, когда режим экстренного положения вывел на экраны скудные данные анализа вещества, пролетевшего над судном, когда то упало на порядок вниз относительно точки стоянки. Если бы «Искатель» остался на том же месте, его прошило бы насквозь неизвестным лучом, превратившим внутренности орбитальной базы в кашу из атомов и мельчайших частиц. Анализатор поперхнулся, не в силах идентифицировать массу вещества полностью. Но и того, что удалось узнать Робинзону, было предостаточно, чтобы сделать свои выводы. Железо, биологические жидкости, материалы орбитальной базы и неисчислимое количество разнообразной ДНК-структуры, в идентификации которой и захлебнулся анализатор, не имевший списков для сравнения.
— Вот это фарш из людей и жестянок, — дернул глазом капитан, хватаясь за устройство связи. — Ами, приказываю всей группе возвращаться немедленно! У вас мало времени. Бросайте нахрен всех и все, и немедленно на борт, крысы вшивые! — заорал он в переговорное устройство. В ответ он услышал спокойный голос наемного убийцы, который только немного сбивался. Кажется, остроухий Ами тащил нечто тяжелое.
— Всей группе не выйдет. Мы потеряли «Взломщик-1». Пытаюсь добраться до второго корыта. Отводи девчонок, мы с Шесть-Девять скоро будем. Конец связи.
Робинзон снова стер кровь из брови, садясь в капитанское кресло и позволяя облаку из инфополей окутать его скрытые импланты соеденения. Через секунду Робинзон уже стал кораблем, ощущая его, как вторую кожу. На переферии зрения мигала красным точка, где исчез один из ботов, прибывших к базе. Второй оказался поврежден, но еще держался. Капитан погладил скорлупку в инфопространстве кончиками пальцев и мягко попросил вернуться домой. Бот сорвался с места, оставляя позади едва видимые следы от топливных батарей. «Взломщик-2» все еще стоял на приколе рядом с корпусом базы, от которой уже начали отделяться спасательные модули и целые законсервированные секции с обезумевшими от страха людьми.
Если Периметр узнает об этом, огласки не избежать. Но Робинзон по опыту службы на правительство знал, что Периметр не просто узнает, он еще и любезно позаботится о том, чтобы никакой огласки не произошло. По сути, беглецам стоило бы оставаться на базе и ожидать конца, а не пытаться оттягивать его глупым бегством. Увы, инстинкт самосохранения взял верх. Как и банальная надежда на спасение.
Перед глазами Робинзона, которыми теперь стали все внешние камеры и антенны судна, зарябило от искажения пространства где-то далеко впереди. Остов покалеченной базы закрывал обзор, и Робинзон рискнул высунуться из-за нее краем корабля, чтобы направить туда высокочувствительный щуп увеличителя и антенну связи.
Картинка не стала яснее. Все та же рябь, искажение пространства и только едва заметный остов чего-то большого, но словно прозрачного, способного пропускать изображение космоса сквозь себя. Робинзон сдвинул брови, попытавшись узнать, что происходит. Он вернулся на исходную, когда в каналах связи возник асассин и сухо доложил о том, что он с информационником на борту бота и готов к старту. Робинзон подтвердил готовность двигателей стартовать сразу же по прибытие остальных на борт. «Искатель» замер, ожидая свою команду, а Робинзон запросил карты звездного неба. Свежие снимки квадратов пространства отобразились мешаниной снимков перед его взглядом. Отсеив ненужные, Робинзон наложил снимок пространства позади базы на ту картинку, что показывалась в месте неизвестной аномалии. Изображения совпали на девяносто пять процентов. Остальные проценты ушли на погрешность и дрейф неизвестного корабля под зеркальным щитом.
Яркая вспышка заставила Робинзона инстинктивно дернуться. Но ослепленные светодатчики судна все же не были чувствительными рецепторами человеческих глаз, и перед Робинзоном предстал контур вражеского судна во всполохах взрыва, тут же пропавшего в ледяном вакууме безвоздушного пространства. Одна из спасательных секций базы больше не существовала. На ее месте плыли обломки и части мусора, вперемешку с человеческими телами, выброшенными в космос, и взвесью скудного запаса воздушной смеси, кристаллами повисшей между камерами «Искателя» и тем, что осталось от секции.
Робинзон чувствовал, что это не имеет отношения к неизвестному судну поблизости. То вообще не проявляло никакой активности, будто ожидая чего-то. Люди внутри секции наверняка передралиьс и стали жертвами своих необдуманных поступков.
Робинзон выдвинул посадочную платформу для экстренного магнитного захвата корпуса бота, отдавая команду на двигатели готовиться к старту с данной точки. В это же время осколок чего-то незначительного выстрелил в сторону вражеского корабля. Траектории движения бота с борта «Искателя» и куска мусора с базы имели одинаковую скорость и вектор движения, только зеркальный. Оба бота, а Робинзон уже не сомневался в своих выводах, разлетались от остова базы в разные стороны. Если Ами опоздает, «Искатель» могут стереть так же, как только что почти уничтожили целую орбитальную станцию.
Робинзон тряхнул головой, забыв, что сейчас он в полном слиянии с судном, от чего маневр был признан невозможным иошибочным, о чем и сообщила система корабля. Тактика военных действий сейчас оказывалась излишней. Во-первых, судно противника явно больше и мощнее. Если бы ему было нужно, Робинзона бы уже не было. Во-вторых, пока что «Искатель» частично защищался остовом орбитальной базы, которой, впрочем, хватит ненадолго. И последним аргументом, который капитан не мог высчитать, но чувствовал, было явное нежелание врага демаскироваться или наносить больше урона, чем было задумано.
— Мы дома, папочка, — сквозь кашель и хрипы сказал Шесть-Девять. — Где наше теплое молочко?
—«Уже грею титьку, шпана», — появилось в ответ на информационных экранах в кабине ботов.

@темы: Творчество. Рассказы., Я и мои создания, Интэрлайн

---

Пиздец моему телефону. Кнопка выключения рассохлась уже давно, а сегодня он завис и потребовал перезагрузки. Мой кирпич я выключила зубочисткой, а вот включу ли я его снова - большой вопрос.
Эта квартира - вообще сосредоточение зла, невезухи и уныния для меня. И никто не спасает, если находится в ней.

@темы: Один день из жизни, Хреновости, Эмоции

---

5 числа у меня пропал мой кот.Ушел и больше не вернулся. С тех пор его никто не видел.
11 числа мне приснился сон, где мой отец признался мне, что нашел кота еще 6 числа со сломанной шеей. Вроде как, неудачно упал с высоты.
Истерика была даже во сне, проснулась в полном ауте. С этого дня мысленно похоронила Боську окончательно. 18 числа ему бы исполнился ровно год.
Наверное, стоит напитсья перед отъездом, как раз 19 числа уезжаю.

Что могу сказать о месте, где я сейчас? Море лядяное, Анапа жаркая, компания просто охуенная.
А вот с компанией, с которой поехала, не повезло в плане, что человек с особенностями психики и меня=то научился воспринимать ровно не сразу, а вот других, особенно мужиков, особенно язвительных и резких...
Короч, развлекаюсь я так, как давно не развлекалась. Хорошо хоть общий язык с хозяином и его гостями нашла почти сразу. Хрен знает, чего они обо мне думают, но выглядеть слегка ебанутой мне не привыкать, а мой дзен меня еще никогда не подвдил. Интересно, очень, приятно и не напряжно мне вообще ни разу. Народ классный, но это для меня. Цивилы вешаются нахуй.

@темы: Один день из жизни, Эмоции, Сны

---

Это надо видеть

ахахахахахх, это прекрасно!
футболка с прикольным принтом по мотивам X-Files

---

Пока что я полностью согласна. Мне так и не удалось... поделиться или опереться. Может быть, потом буду лучше себя вести, стану умнее, бла-бла-бла...
В общем, просто чужие интересные мысли, да.

04.07.2017 в 23:16

Пишет  Garderica:

Основное правило жизни
Никогда, никогда, НИКОГДА не позволяйте себе мысль, что кто-то может разделить с вами то, что у вас на душе. Что кто-то будет всегда поставлять вам плечо, и где-то вы можете кому-то доверить часть своей боли.

НЕТ!!!

НЕ МОЖЕТЕ!!!

Опасность заключается не в том, что этот кто-то может исчезнуть - и исчезнет; точнее, не только в этом. Самое опасное - это когда начинаешь верить в это плечо настолько, что расслабляешься. Начинаешь выпускать себя из рук, ведь есть тот, кто придет и поддержит расползающуюся тебя. И потом вернувшийся груз будет в разы тяжелее, чем когда вы несли его сами и рассчитывали только на себя.

Сначала вас действительно поддерживают. Слушают, помогают, терпят сложные проявления. Но людям это быстро надоедает. Если человек до глубины души в вас не влюблен - а это оооочень редкое явление - ему быстро надоест терпеть слезы, срывы, апатию и так далее. Все хотят вас в хорошем настроении, и чтобы вы максимум день покуксились, а потом все снова стало бы хорошо, и вы вновь улыбающаяся жизнерадостная няша.

И если вы всех воспринимаете, как, грубо говоря, соседей - становится легче. Сразу появляются силы что-то делать, как это делать, все проявления предельно искренни и направлены сугубо на облегчение состояния, а не на сигналы окружающим, что вам нужна помощь. Нет. Ебались эти окружающие конем во все места.

Единственный человек, кто реально может вам помощь - это вы сами.
Кто не уйдет.
Не обманет.
Не предаст.
Не психанет, что вы достали своим негативом и смеете быть не в хорошем настроении, злым, апатичным, слабым.

Проблема такого подхода в том, что он работает, пока не появился человек, желающий подставить плечо, любимый, к примеру. Вот это мука - слава богу, пока меня минует - когда так хочется, до боли хочется просто закрыть глаза и доверить свою душу другому, подставляющему теплые ладони. Но нельзя. Потому что ладони могут раскрыться и твоя душа полетит в грязь. Не знаю, что буду делать, если такая ситуация придет, но пока - ее нет. И да - все вокруг соседи, не надо никого напрягать. Тебя хотят только хорошую? Ок, но тогда не жалуйтесь, и получайте все, что к этому прилагается. Равнодушную вежливость. И не более.

Если вы не хотите меня в плохом настроении, вы не заслуживаете меня в хорошем. (с)

Всем спасибо, все свободны.

@темы: Не ворую, а заимствую, С миру по нитке

---

Сейчас как скажу. Сейчас как всем всё скажу! Вот прям сейчас каааак скажу...
Думаю я это обычно. И молчу.
Все мои усилия, попытки договориться, применить какую-то разумную логику или ультиматумы, посоветовать или подтолкнуть, не лезть или просто не отсвечивать - все, блядь, плохо.
И когда в очередной раз получаю по ушам просто за то, что посмела спросить или высказать мнение, думаю - да нахуй оно мне надо было, лезть куда-то и к кому-то?
Все усилия идут прахом. И так мерзко становится на душе, словно надо мной и моими попытками кому-то помочь кривляется и издевается злобный человечек, заведомо знающий, что ему ничего за это не будет.
Совершенно отвратительное чувство несправедливости.
Пора бы к моему возрасту уже переломаться, как с никатиновой ломкой, и перестать соваться туда, куда никому не надо.
Надеюсь, однажды моя попытка станет последней, и мне хватит ума не лезть вообще никогда и ни к кому. Хер его знает, зачем людям общество черствых и эгоистичных тварей, не способных на сочувствие и помощь ближнему, но, походу, веяние времени того отчаянно требует ото всех.
Наверное, оно и к лучшему.

@темы: Один день из жизни, Хреновости

---

Фото из поездки в Няндому

Бункер в Няндоме




Вышитый мне подарок


И еще один такой же


Это я на фоне дота


Сталкер-мутант тоже я


Это. Просто. Радуга.

@темы: Эмоции, Малость, а приятно, кино, вино и фот-говно

---

В силуо своих страхов или желания общаться хоть с кем-то в глубоком детстве, а может, и в силу собственной приспособляемости, я долгое время искренне считала, что могу понять и принять любой стиль общения. Ну, типа, найду общий язык с любым человеком, все дела.
Не найду. Это сто процентов.
Может, забила на желание общаться с кем придется, может, отпала и пожухла моя трепимость и надежды на то, что вот еще чуть-чуть и все вокруг изменятся. Не скажу точно, но уверена, что теперь и впредь люди для меня реально делятся на категории.
Первая и самая распространенная - люди-пробки. Им вечно надо все заткнуть собой, влезтьи дать советов, сколько не унесешь. Иногда среди них бывают ценные.
Вторая - люди-торопыги. У этих аж из-под копыт пыль летит, когда они говорят. Причем, во время своего пассажа и месенджа вокруг никого не слышат, общаются на повышенныхтонах, спокойную речь просто не улавливают и в тишине обычно засыпают нахуй.
Третья категория - люди-старообрядцы. Этих я просто не выношу дольше двух предложений. У них все в стиле дореволюционного общения, частенько разговорная и писменная речь представляют собой набор из усредненных по смыслу выражений, где ни теплое, ни мягкое, ни черное, ни белое не имеют четкой выраженности. Сдержанно и нихуя не понятно по смыслу. А еще они безумно любят архаизмы и вворачивание благодарностей в староанглийском стиле или времен Людовика хз какого. Терпеть это чинное обращение, когда ты общаешься и уже хочешь к сути дела, просто невыносимо и вызывает желание уснуть или сбежать.
Четвертая категория - люди-вахтеры. Ты еще не успел войти в гости, а тебя уже в приказном тоне поставили на коврик, высказали за то, что ты долго и не там разулся, мимоходом прошлись по твоему наряду и тут же забыли, переключившись на другую деталь в тебе и твоей внешности. И пока ты не сдашь этот ЕГЭ, хер с тебя слезут. Очень неприятно, но быстро кончается.

С остальными можно общаться долго и с удоволльствием. С перечисленными категорями тоже можно, но я стараюсь лишний раз не связываться, себе дороже.

@темы: Кто все эти люди?, Размышления, Чо за нахуй?

---

Человеку человек?

Сколько вижу записей в соо и в сети в целом, все ищут друг друга. Пожалуй, сфера знакомств по интересам или для интима онли у нас самая топовая.
И вот никак не могу понять, толи люди пролистывают сообщения через абзац, то ли люди вообще не понимают, что происходит. В одном сообществе подряд можно найти объявления, где указаны одни и те же параметры. И вот что мешает людям познакомиться, не понимаю.
Казалось бы, читай объяву, пишу свою, сравнивай и понимай, что вы ищете друг друга по тем критериям, что сами же и выбрали. Но что-то пошло не так, как говорится, и женщины стали рожать сами.
Увы, в жизни вне интернета происходит то же самое. Люди вроде вместе, а вроде и нет. Никто не пытается даже слушать другого, про слышать и речи не идет. Пустые обидки, глупые принципы, сотворенные родней комплексы детства и юности становятся костями в горле. Да такими прочно поставленными, что не перекусить, не подавиться.
Ну да, бывают случаи, когда люди, прожившие вместе какое-то время, понимают, что не то. Но людей, которые готовы положить на алтарь своего эгоизма возможность любить и быть любимым, ставя во главу угла принцип или глупую обиду на себя же, их я понять не в силах. Ужасает другое. Ужасает то, что я тоже была такой же. И мне в голову не приходило поменять установки в жизни, отстаивая свое эго, личное пространство и точку зрения, попирая и сбрасывая со счетов возможность быть с кем-то.
Я потеряла много времени, прежде чем до меня достучались книжки, фильмы и мой разум.
Хочется сказать людям, что они пожалеют о том, что считали важным отношение к принципам и тому, что там скажут мама, родня или друзья, а не видели того, что, на мой взгляд, главнее чужого мнения о твоей жизни.
Но сказать я этого не могу и не буду говорить. Потому что... Потому что, возможно, таким людям надо пройти через это самим, что-то понять или прожить жизнь в ощущении своей непонятости, одиночестве и вечном чувстве неудовлетворенности собой и своей нереализованности.
У каждого своя судьба, чо уж.

@темы: Кто все эти люди?, Эмоции, Размышления

---

Песня про кота

котозависимость

@темы: Малость, а приятно, Музыка души, С миру по нитке

---

2017-06-25 14:20
Наблюдения
Не понимаю, как парень может не оплачивать девушке совместные поездки и ее потребности. Сам парень, девушку люблю и уважаю. Ни разу ей не пришлось "выпрашивать" у меня платье или денег. Хотя сама работает, всегда оставляю ей ее деньги на "карманные расходы". В будущем, если захочет, хочу, чтоб она не работала, а занималась хобби - танцами. Не знаю, как можно по-другому, если ты уважающий себя мужик и любишь девушку.

@темы: Кто все эти люди?, Не ворую, а заимствую

---

20.06.2017 в 12:22

Пишет  Serenade:

Эти мысли - сплошная идея-фикс.
На выходе выдаст лишь ржавчину центрифуга.
Чудеса все мертвы, развалился на атомы сфинкс -
Так загадки не пережили себя, они просто пожрали друг друга.
Пьяный атом развязывает язык,
пролетает по спинке его позабытым давным-давно словом,
от которого ты, не родившись еще, отвык -
это слово звучит слишком громко и бестолково.
Атом-ифрит влетает в глаз сквозь виски,

словно выпущенный дрожащей рукой свинец,

и вся влага в нем оборачивается в пески.

Ты и раньше был лишь циклопом, теперь слепец.

Еще один атом - от кончиков пальцев и до затылка.

Атом не мирный - потравит всех бабочек в животе.

Но ты собираешь их всех, говоришь приговор, отправляешь их в ссылку,

топишь в рутине, болоте и кислоте.

Это - цепная реакция, и, если сказать конкретней -

есть набор точек и "и", пора бы их как-то расставить.

Но ты продолжаешь жить, словно каждый день - предпоследний,

как будто завтра будет еще один, чтобы всё исправить.

@темы: Чужие стихи, Не ворую, а заимствую

---

20.06.2017 в 08:18

Пишет  Diary best:

Пишет  fran:

Примерно так я все и покупаю
Бесит, что в современном мире во всем нужно разбираться. Решил ты купить, допустим, велосипед. Походил по сайтам, продающим велики. С помощью википедии среди десятков категорий ты нашел тот тип, что тебе нужен (круизный? городской? трековый? что вы от меня хотите?!). Пролистав десять страниц яндекс-маркета присмотрел недорогой красивый велик в более-менее уважаемом магазине, но тебя смущает, что рядом выставлен такой же, но на 10к дешевле. Интересно, почему? Сравниваешь две модели и находишь различие- у одного передняя втулка из стали, а у второго из титанового сплава (а еще у второго нет крепления для бутылки). Самое время задать давно назревавший вопрос - почему я должен во всем этом разбираться? Я всего лишь хочу передвигаться по улице за счет вращения педалей!

Хорошо, вбиваешь именно этот вопрос- в чем отличие втулки титанового сплава и стальной? Выпадает масса всего, что тебе не нужно, но находится интересная ссылка- на форуме физического факультета два аспиранта спорят о том, почему такая разница в цене у двух втулок. Один утверждает, что дело в весе, второй- в износостойкости и цене исходного материала. Потом приходит научный руководитель обоих аспирантов и мягко замечает, закрывая обсуждение, что вопрос некорректен, поскольку существует множество разновидностей стали и титановых сплавов и рассуждать без уточнения конкретных марок некорректно. Да какого хрена? Гуглишь производителей втулок и находишь наконец конкретные марки использованных материалов, но поскольку тема закрыта, а спросить не у кого, находишь емейл одного из аспирантов и пишешь ему письмо с вопросом. Напоследок скачешь по богом забытым сайтам, где упоминаются разновидности стали и титановых сплавов.

Идешь спать и тебе снится, что в пыльном сельском магазине продается два велосипеда- тот, что с белыми шинами, чуть дороже. Просыпаешься от стука в дверь. Два вежливых человека в штатском задают тебе странные вопросы- почему интересуетесь титановыми сплавами? часто ли заходите на форумы, посвященные авиации? что вам известно о проекте истребителя "Бесовец"? Ты говоришь все на чистоту- выбираю велосипед, не захожу, ничего не знаю, а сам понимаешь, что давеча случайно забрел не на тот сайт. Визитеры уходят, но обещают вернуться, если поймут, что ты был не честен. Тебе очень интересно, что это за истребитель такой, но ты себя сдерживаешь.

Вечером приходит ответ от аспиранта- указанные марки различаются по удельной прочности, прочности на высоких температурах и прочих прочностях, но для велосипедной втулки это не имеет никакого значения, потому как для достижения температуры, на которой заметны различия двух втулок, придется или гнать по соляному озеру со скоростью 800 км/час, или заехать передним колесом в мартеновскую печь. Ты пишешь письмо- спасибо большое за ответ, но тогда почему же две велосипедные втулки настолько разнятся в цене?

В интернет-кафе ты приходишь в натянутой по самый нос бейсболке, запускаешь с флешки Тор и скачиваешь все, что находится по запросу "истребитель "Бесовец"" в разных формах. За время расплачиваешься наличными. Дома ты переустанавливаешь систему и просматриваешь всю собранную информацию. Оказывается, проект этого истребителя был закрыт год назад за выход за пределы сметы, и без того ТИТАНической, а мастерская расформирована и переведена на разные проекты. Главный авиаконструктор "Бесовца" перебрался в штаты, но загадочно погиб буквально пару месяцев спустя. Перед командой "Бесовца" ставились амбициозные задачи, но о том, что же стало с опытным образцом, нигде никакой информации не было, хотя становилось понятно, что в момент закрытия проект находился уже на стадии испытания. Интересно, но надо идти спать.

Вопрос мучает тебя и на работе. Ты гуглишь имя и фамилию самого молодого из команды разработчиков загадочного истребителя, и чутье тебя не подводит - на пятой странице гугла ты находишь его в Инстаграме. Профиль открыт, последняя фотография залита около года назад. На ней улыбчивый парень хвастается выловленной рыбиной. Геотег указывает- деревня Бесовец в Карелии. Ты собираешь чемодан.

Территория авиабазы охраняется, подобраться гражданскому ближе, чем на десять километров, не представляется возможным. В гугл мэпс нужая область карты покрыта контролцешным и контролвешным лесом. Ты решаешь спуститься по реке на лодке, которую арендуешь у одноглазого местного жителя за бутылку портвейна. Добравшись до фальшивой области гугл мэпса, ты сходишь на берег и под покровом ночи крадешься в сторону авиабазы. Ты видишь впереди мощные прожекторы каких-то вышек.

Крадешься до колючей проволоки и сквозь деревья наблюдаешь за странной картиной- солдаты выгружают из грузового самолета большой контейнер. На хвосте самолета красуется белое солнце в синем квадрате, внутри красного квадрата. Солдаты открывают контейнер, внутри которого оказываются дети в робах цвета хаки с непроницаемыми мешками на головах. И тут происходит то, чего ты никак не ожидал - в полнейшей тишине твой телефон громко сигнализирует о новом письме. Тут же рядом слышатся шорохи и зычный голос, приказывающий выйти с поднятыми руками. Ты срываешься с места и бежишь сквозь ночной лес. Пытаясь бежать зигзагами, ты слышишь лай собак и видишь мелькания фонариков. Ты бежишь так долго, что уже начинаешь паниковать- лес не кончается, берега реки не видно, однако и преследователи, похоже, потеряли след. Ты выбегаешь на дорогу. Солнце еще не взошло, но небо уже светлеет.

Ноги не ходят. Полежав в кустах у дороги, ты слышишь звук велосипедных шин по асфальту. Женщина с коробом для ягод за спиной медленно проезжает мимо. Ты ее догоняешь и пускаешь в ход все свое обаяние и убедительность- машина заглохла в лесу, иду до заправки, может, подкинете? Женщина без промедлений соглашается подбросить. Ты сидишь на багажнике свесив ноги и вдруг замечаешь, что у ее велосипеда есть крепление для бутылки.

Ты смотришь, что за письмо выдало твое присутствие у колючего забора. Это аспирант. Он сравнил два велосипеда, на которые ты дал ссылку, и заметил, что у них отличаются не только материалы втулок, но и страны сборки. Несмотря на то, что обе фирмы имеют юридический адрес в Нидерландах, фактически сборный цех одной из них находятся в Тайване. Этим и объясняется разница в цене, замечает аспирант.

Добравшись до дома, ты падаешь без сил на кровать, но к тебе снова гости в гражданском. Ты на ходу придумаешь историю про день рождения на даче у друга, затянувшееся до утра, но мужчины даже не пытаются вывести тебя на чистую воду. Их интересует, почему у тебя на вайфае не стоит пароль. Ты отвечаешь, что только что въехал в квартиру и еще не успел навести порядок. Тут заходит третий и они о чем-то перешептываются в прихожей. Из их разговора ты разбираешь только слова "Циклоп" и "Ежевика". Вернувшись, один из них нервно стучит по колену какими-то бумагами, а потом улыбается, будто забивает на какое-то дело, и советует установить пароль на роутер- мало ли какой злоумышленник может через него выходить в сеть. Уходят.

Ты решаешь, что велосипед тебе не очень-то и нужен. Он внушает тебе страх бесчисленным числом деталей, о которых ты знаешь слишком мало и не можешь полностью доверять сохранность своего здоровья. Вдруг откажут тормоза, которые были собраны на заводе, где двое китайских рабочих недавно покончили с собой, но в новостях об этом, естественно, не писали. Или седло попало в магазин из конфискованной на границе партии, где проверяющий орган смутил зашкаливающий счетчик Гейгера? Или, например, на каком-то неведомом тебе форуме пользователи обсуждают, не связана ли оригинальная модель рамы велосипеда с межпозвоночной грыжей? Деталей так много, что среди них может запросто скрыться та, что причинит вред твоему здоровью, и именно тебе повезет стать одним из тысяч покупателей, кто с ней столкнется.

Ходить пешком тоже полезно, решаешь ты. Ходить пешком и любоваться окружающим миром. Кстати, ты ведь давно хотел приобрести хороший полупрофессиональный фотоаппарат? Вот только не очень понятно, почему два фотоаппарата с одинаковым числом мегапикселей отличаются в цене более, чем в два раза? Надо погуглить...

(отсюда)

@темы: Смех да и только, Кто все эти люди?, Малость, а приятно, Не ворую, а заимствую

---

Все же помнят, кто читал Роулинг и ее сагу о Поттере, что дело происходит в начале девяностых. Там даже есть дата, которая высчитывается путем вычитания числа с момента событий. И вот, получаем мы 1992 год в первой, вроде бы, книге.
Во второй мы видим Тома Рэдла и его дневник, где надо писать чернилами и получатьответ на чистых страницах. Там еще Гарри кино показали про память Тома.
Народ, Роулинг описала соцсети! Чем не ВК или твиттер? Пишешь пост "привет, как дела, меня зовут Гарри". Получаешь в ответ "меня зовут Том, это мой дневник".
Короче, поля ввода текста снова остаются пустыми, а чтобы посмотреть загруженный видос, он даже жамкнул кнопку "ОК", увидев события пятидесятилетней давности.

@темы: Кто все эти люди?, Размышления, Литература

---

19.06.2017 в 07:51

Пишет  Diary best:

Пишет  Sinica:

Обожаю Кронгауза ))
Но нашего Мюнхгаузена то ли он не смотрел, то ли интервьюер, то ли оба ))

Кстати, скобки в конце предложения я сто лет ставлю, но только тут обратила внимание, что они вытеснили точку.

Культура речи
Портал «Культура.РФ» поговорил с лингвистом Максимом Кронгаузом о том, как под влиянием интернета меняется русский язык, о новых правилах этикета в общении — и о культуре речи в целом.



— Как наш родной русский язык изменяется? Как на него влияют новые технологии?

— Некоторые трансформации во внешнем мире заставляют язык подстраиваться. Язык, который не меняется в этих условиях, перестает обслуживать главную функцию — коммуникацию. Ничего плохого в этих изменениях нет, но для пуристов это самое больное место, в дискуссиях возникают слова «порча языка», «деградация», «гибель», но это совсем не так! Трансформации в современном русском языке запущены перестройкой, и пик изменений пришелся на 1990-е годы. Еще одним важным событием для языка стал интернет, который принципиально изменил человеческую коммуникацию. Блогосфера и социальные сети повлияли прежде всего на общение в самом интернете, но отчасти и на состояние русского языка в целом.

— В соцсетях мы переписываемся короткими сообщениями, и многие стали замечать, что та же манера перекидывается и на живое общение. Как с появлением интернета поменялись языковые нормы?

— Это совершенно естественно. В интернете хотя мы вроде бы используем письменный язык, речь идет о живом общении, соответствующем нашей устной речи. Когда мы беседуем, мы почти не используем сложные предложения, причастные и деепричастные обороты, а если используем — то крайне редко. Современный язык интернета по своей структуре — это скорее устный язык.

— Но воспринимаем мы его как письменный.

— Но воспринимаем да, глазами. Именно поэтому вводятся дополнительные средства: например, крик мы обозначаем капслоком.

— Еще этикет соцсетей против точки в конце предложения. Если наш собеседник ее таки поставил, мы расцениваем это либо как агрессию, либо как нежелание дальше вести диалог. Какое будущее у этого знака препинания?

— Есть две проблемы с точкой. Первая — это то, как точка взаимодействует со смайликами, особенно с «вырожденными» — в виде скобочек. Смайлики стали очень важным элементом общения. Смайлик обычно ставят в конце предложения — более того, это стало так привычно, что его отсутствие настораживает. Особенно, если мы говорим о людях моложе тридцати. Они если не видят в конце предложения смайлика, думают, что собеседник на них обижен. То есть нейтральным стало наличие смайлика, а не его отсутствие. Более того, он вытесняет точку. Смайлик хорошо сочетается с вопросительным знаком, и его функции на себя не берет. Точка же уже не нужна, если в конце предложения поставить одну или несколько скобочек. Вторая проблема, появившаяся уже независимо от смайликов: зачем ставить точку в конце целого сообщения? Если текст поста состоит из нескольких предложений, то внутри точка ставится, а в конце сообщения она избыточна, потому что у публикации есть рамочка и специально обозначать конец не нужно.

— А может быть, это приглашение к обсуждению, что-то вроде «открытого конца»?

— Я не думаю — это скорее экономия усилий. Язык вообще стремится к простоте, и если что-то не имеет практической или прагматической ценности — это что-то с трудом удерживается в языке. Отсутствие точки стало нейтральным, а вот ее присутствие нас настораживает. Возник эффект, которого, конечно, раньше не было.

— Если вернуться к разговору о смайликах, сейчас новая мода — стикеры. О новых стикер-паках в Telegram пишут СМИ. Театральный критик Алексей Киселев даже проводил эксперимент: неделю общался и с друзьями, и с коллегами только гифками и стикерами, и люди его понимали, более того — поддерживали беседу в подобном стиле. Какое будущее у стикера?

— Такая коммуникация возможна, но я не уверен, что она стабильна. Сейчас, если я не ошибаюсь, общение стикерами не сочетается с текстом, правильно?

— Да, но они несут дополнительный смысл.

— Правильно, но сообщение со стикером лишено слов, в отличие от эмодзи, которые встраиваются в текст. Но и стикер, и эмодзи не являются языковыми знаками. Если, скажем, смайлик — это все-таки знак, который несет где-то функции знаков препинания, где-то функции интонации, то со стикерами дело обстоит иначе: они в текст не встраиваются, а существуют отдельно законченным сообщением. Более того, каждый из них можно прочесть разными способами. Я могу интерпретировать стикер как одно слово, могу — как целую фразу, могу вчитать туда целый текст, но канонического прочтения у стикера не бывает. Знаете был такой анекдот: таксист едет на красный свет, и пассажир ему: «Ну как же так?» А водитель в ответ: «Мастер едет!» Вдруг таксист тормозит на зеленый, пассажир опять спрашивает: «Почему?» Водитель показывает ему: «С другой стороны тоже мастер едет».

Если бы Алексей Киселев столкнулся с другим таким же экспериментатором из другой страны, то общение сорвалось бы, потому что просто обмениваться стикерами пару раз, конечно, можно, но дальше коммуникация забуксует. Думаю, обычную речь стикер не вытеснит, но в качестве игры, простых реплик будет использоваться. Например, когда мы не очень хотим отвечать собеседнику, или нам нечего сказать, или мы завершаем разговор, нам удобно это сделать картинкой, которая не подразумевает развития. Раньше эту функцию нес смайлик, и разговор сам собой свертывался.

— Вот вы начали говорить про то, что делать, если не хочешь продолжать разговор. Сейчас же появился новый этикет общения: просто так позвонить — неприлично, лучше сначала написать, договориться о звонке и потом уже поговорить вживую. Какие еще существуют тонкости? И как их уловить человеку, который не вырос в эпоху интернета?

— Вот я, например, не вырос в интернет эпоху, и меня это жутко раздражает, но я вынужден подчиняться. Это экспансия письменной речи, и вы абсолютно правы, сегодня устное обращение с человеком воспринимается как некая нагрузка на него, беспокойство, а может, даже агрессия. Я был поражен, когда получил первую эсэмэску с вопросом, можно ли мне позвонить. Казалось бы, нет ничего проще, чем набрать номер, однако чем больше таких сообщений я получал, тем понятнее мне стало, что устное общение стало каким-то специальным действием. Для решения проблем это жутко неудобно. Например, нам надо договориться о встрече: «Вы можете в понедельник?» — «Нет, не могу». — «А когда вам удобно?» — «Я могу во вторник?» «А во сколько?» — пишут мне. «Я до четырех занят...» То, что в разговоре обычном решается за минуту, здесь выясняется с помощью десятков писем туда и обратно.

— Мы же можем и не ответить человеку...

— Да, или затянуть беседу. Например, я прошу кого-нибудь из моих молодых коллег связаться и решить какой-нибудь вопрос с другим человеком. Через неделю я понимаю, что этого не произошло. Спрашиваю коллегу, сделал ли он это. Он отвечает: «Да, сделал». А что он сделал? Он послал письмо и не получил ответа. Каждый человек расширяет свою личную зону, и в устное общение нужно перейти через заборчик вежливости по специальному разрешению.

— Скоро мы вообще перестанем друг с другом устно общаться?

— Классическая ситуация, когда люди собираются в одном месте и прекрасно проводят время, не сказав друг другу ни слова. С одной стороны, для людей чуть постарше эта история кажется анекдотической, с другой — это реальная картина. Дети рассказывают родителям, как хорошо они «пообщались» в компании. «А о чем говорили?» — «Да ни о чем. Играли вместе в гаджеты». Появился новый стиль, новый этикет, нужно приспосабливаться, главное — не нырнуть в это окончательно. Вот вы, например, настояли на том, чтобы наше интервью прошло устно, но сейчас я все больше получаю только вопросы, отвечаю на них, и на этом интервью заканчивается.

— Но, мне кажется, это тоже нарушение этикета: почему человек, который в принципе не заинтересован в интервью, должен выделять время и печатать ответы на вопросы, отправлять письма?

— В этом тоже есть некоторые плюсы: чем разговор получается приятнее эмоционально, тем интервью — бессмысленнее. Потому что в разговоре мы используем такие речевые приемы, которые на письме раздражают, например слова вроде «вот». Не все журналисты такие слова вычеркивают.

— Возвращаясь к трансформации языка, уже достаточно давно в интернете стало популярно ставить предлог «про» перед глаголами — «это история не про слушать, а про слышать». Интернет-обороты входят в литературный русский язык?

— Предлог «про» всегда был очень популярным, но раньше в некоторых учебниках по стилистике он запрещался в тех случаях, когда вместо него можно поставить предлог «о». Редакторы требовали от авторов писать «мы говорили о», а не «мы говорили про». В разговорной речи «про» чаще использовали, именно поэтому он сегодня и теснит «о». И я тут не вижу ничего страшного, потому что редактор, который правит «сложно» на «трудно», просто не чувствует современного русского языка.

А то, что «про» ставится вместе с глаголом, тоже очень понятно. Любая часть речи, глагол в том числе, может выступать как существительное. Да, в литературе или в академической речи такого оборота мы, наверное не встретим, но для устной речи и языка интернета такое сжатие совершенно нормально. В языке заложен огромный творческий механизм, и очень часто фраза вроде бы нарушает какие-то правила, но при всем это не мешает пониманию смысла и, наоборот, создает образность. Например, из перевода Курта Воннегута: «это было две тысячи сигарет назад», «две жены тому назад» — невозможные фразы с точки зрения грамматики, но мы же понимаем, что речь идет об отрезках времени. Интернет как среда всех располагает в языковым играм.

— Есть пример какого-то оборота, который когда-то считался неправильным, а сейчас стал нормой?

— Самый примитивный пример ­– это передвижение ударения. Почему сейчас мы все стоим на страже правильного ударения в глаголе «звонить»? В XIX веке все говорили кури́т, звони́т, вари́т. Сегодня мы все говорим ва́рит, ку́рит и считаем это правильным. Перенос закрепился, и уже ни один грамотный человек не скажет кури́т.

— Почему произошел перенос? Из-за того, что большая часть говорила неправильно?

— Да, много людей стало говорить с неправильным ударением. Почему — сейчас трудно сказать. Процесс такой: есть норма, дальше появляется новая «еще не норма», эти два варианта начинают конкурировать. Старшая норма — более уважаемая, младшая — менее, но она и агрессивнее. Младшая вытесняет старшую и становится единственно правильной. Все возмущены тем, что теперь разрешено говорить о кофе в среднем роде. Понятно, что люди путаются, а почему? Это заимствованное слово, заканчивается на «е». Все исконно русские слова на «е» — это слова среднего рода, а у кофе мужской род появился, потому что раньше его называли «кофий».

Есть два примера, где путь смены рода был пройден до конца, и никто особо не сопротивлялся. Метро, например, тоже было мужского рода — видимо, под влиянием слова «метрополитен». У Утесова даже есть «Песня старого извозчика»:

Я ковал тебя железными подковами,
Я коляску чистым лаком покрывал,
Но метро сверкнул перилами дубовыми,
Сразу всех он седоков околдовал

И совсем недавний пример — евро. Когда валюта только появилась, все говорили «один евро» — наверное, под влиянием доллара. Сейчас кто-то может сказать «одно евро», и опять-таки это никого не испугает.

В какой-то момент постановка ударения становится маркером образованности, интеллигентности: знание нормы, желание говорить не так, как все. Но когда большая часть носителей языка говорит неправильно, приходится подстраиваться.

— А обороты «З — зависть», «С — сон», это откуда?

— Про это мы пишем в нашем «Словаре языка интернета.ru». C вашим примером было очень трудно, потому что мы не понимали, на какую букву его помещать. Был такой мем: в Китае делали букварные кубики на русском языке — буква и картинка, при этом иллюстрации иногда приводились на правильную букву, типа «У — утка», а чаще ­— на абсолютно произвольную, по-видимому из-за трудностей перевода. Совершенно нелепые названия получались. Это запомнилось, стало мемом, а потом закрепилось в языке в правильном варианте. У каждого интернет-мема есть легенда — с кубиками, например, мы долго раскапывали.

— У вас есть любимый миф о меме?

— Самый молодой мем, который попал в словарь, — это «Карл!». Ему может исполниться год, если он доживет: все-таки «Карл!» уже выходит из моды. С ним очень интересная история произошла: его хорошо освоил русский язык. «Карл!», как и многие мемы, возник в английской культуре, а в русском языке он оторвался от картинки и стал существовать сам по себе. Ему начали искать более родную легенду, нежели тот кадр из американского фильма, где отец обращается к сыну по имени Карл. Мем связали с бароном Мюнхгаузеном: у барона есть слуга Карл, в фильме к нему обращаются и просят заменить отсыревший порох, из-за которого Мюнхгаузен никак не может полететь на луну. Кто-то связал мем с Карлом Марксом. Возникает мифология, которая кому-то покажется ерундой, а на самом деле она продлевает мему жизнь. С этой историей все несложно, потому что «Карл!» — молодой мем и развивался на наших глазах.

— А самый старый мем у вас какой в словаре?

— Шушпанчик, пожалуй. Это мем 2001 года, вышел из субкультуры кащенитов. Сначала издевались над человеком по фамилии Шушпанов, врагом кащенитов, а потом это стало стандартным издевательским приветствием. Кащениты были людьми остроумными и сочинили «шушпанишады», привет «упанишадам» из древнеиндийского эпоса, короткие шутливые тексты про шушпанчиков.

— Сколько в среднем живут мемы?

— Недолго, в лучшем случае — год. Вот «Ждун» появился, у него есть перспективы пожить немного дольше, потому что у него есть мифология, он близок русской душе, хорошее имя, но его не сопровождает никакая фраза, поэтому перспектива туманна. Хорошо, когда мем встраивается в слоганы, афоризмы. У Ждуна такого нет, он не текстовый.

— Зато визуально он очень хорошо встраивается...

— Да, поэтому у него есть шанс прожить полгода-год. Самые долгоиграющие мемы Рунета — это «Превед, Медвед» и «Йа криветко». Первый — самый долгий, и его до сих пор помнят, жил лет пять. «Йа криветко» — три года.

— Давайте отойдем от мемов и вернемся к языку. Многие родители и учителя сейчас жалуются, что дети стали хуже писать, делают больше орфографических и пунктуационных ошибок. Есть ли в этом вина языка интернета?

— Да, это одна из причин. Поколения, выросшие до активного использования интернета, читали книжки. А поколение, которое росло в период моды на «язык падонков», моды на искажение орфографии, читало с экрана не меньше, чем с бумаги. У этих людей не сформировался правильный графический облик слов. Мы ведь пишем грамотно не потому, что выучили правило в школе, а просто потому, что привыкли видеть слово так, а не иначе. Грамотный человек, в подавляющем большинстве случаев, не может сформулировать правило, но все равно знает, как точно надо писать. А для детей, выросших в интернет эпоху, «автор» в правильном написании и «аффтар» в падонковском, в общем, почти равноправны. Сегодня люди не проверяют себя: если пропущенная буква или запятая не препятствуют пониманию сообщения, то и ладно. Мода на специальное искажение слов уже прошла, но все равно важнее коммуникация, а не орфография. Надо сказать, что люди в целом стали относиться к орфографии проще. В советское время если человек делал ошибку, ему было жутко стыдно. Это было позором и психологически затрудняло писание. В интернет-эпоху встал принципиальный вопрос: либо ты пишешь, но делаешь ошибки (подавляющее большинство даже грамотных людей все-таки ошибаются, потому что не перепроверяют написанное), либо ты продолжаешь стыдиться, но ничего не пишешь. И тут оказалось, что коммуникация важнее языка. Люди общаются с тем уровнем грамотности, который у них есть.

— А вам не кажется, что на это еще могла повлиять фонетика в школе чуть ли не с первого класса, вот это раскладывание слов на звуки?

— Да, по-видимому, это методическая ошибка, но я не знаю, когда возникла эта методика, мне кажется, что она появилась еще раньше. В любом случае это плохой методический прием, но эффект интернета все равно сильнее.

— А как говорить современно, но при этом культурно?

— Мне кажется, эти два понятия друг другу не противоречат. Я не буду говорить с вами, с одной стороны, и со своими внуками на кухне, с другой, так же, как говорю, когда читаю лекции. Образованный человек знает, как и где надо говорить. Это называется переключением регистров. Человек, который не умеет переключать эти самые регистры, не владеет русским языком. Владеть языком — это не просто уметь говорить на литературном языке. Если я хочу разговаривать и культурно, и современно, в одной ситуации я вообще не буду использовать сленг, например если я готовлю научный доклад. В другой ситуации, в общении с детьми, например, или со своими друзьями, если я не буду использовать разговорные слова и общепринятый в этой компании сленг, то я, наоборот, буду выглядеть странно и некультурно. Так что, если я общаюсь в интернете, я должен настраиваться на тот стиль, который принят в этой сфере. Это не значит, что я сразу должен включать «мимими» или «пиши автор», но я должен владеть языком интернета.

— Язык интернета захватывает и язык литературы? Есть же много примеров, когда писатели пишут у себя на стенах в аккаунтах целые романы или издают книги со своими постами.

— Да, из языка литературы новые слова могут перекочевать и в литературный язык, но с интернет-жаргоном такого, как правило, не происходит, потому что в этих словах слишком много игрового момента и это мешает им стать нейтральными. Но редкие слова все-таки просачиваются. Например, слово «набрать». В эпоху мобильных телефонов это слово получило совсем новое значение. До 1990-х годов набрать было можно только номер. Если старые стационарные телефоны были связаны с местом, то после появления мобильников телефон стал персональным и ассоциируется с человеком. Возник перенос по смежности: стало возможным набрать не только номер, но и человека. Появились фразы типа «я тебя наберу». В новые словари это выражение уже должно войти, потому что распространено повсеместно. Я это еще ощущаю как некую неправильность, сам так не говорю, хотя часто слышу из уст очень образованных людей. Это как раз то, о чем мы говорили: мы видим, как одна норма смещает другую.

Еще возникла новая формула прощания — «до связи». Раньше мы прощались «до свидания», «до встречи» и имели в виду контакт визуальный. Новой формуле прощания уже лет двадцать, и она настолько закрепилась, что только пурист может ее отрицать.

— Любопытно, что вы, человек, который изучает мемы, язык интернета, так с настороженностью относитесь к фразе «до связи»!

— Я даже смайлики не использую практически! (Смеется.) Дело в том, что я должен постоянно находиться в позиции наблюдателя: если я активно начну использовать все новое, я перестану это замечать, потеряю зоркость глаза.

— Детям трудно воспринимать сложные языковые конструкции в литературе, там же совершенно другой язык, не такой, как в интернете. Как увлечь ребенка чтением?

— Самим читать, обсуждать, интересоваться чтением детей. Надо создавать условия, в которых этот процесс становится интересным. Если в семье принято обсуждать фильмы, которые посмотрели взрослые, обсуждать романы, которые они прочитали, это затягивает и ребенка, ему тоже хочется поделиться. С маленькими детьми нужно много вместе читать и не перекладывать это занятие на няню. Родители, у которых нет времени почитать ребенку, многое теряют. Совместный смех и переживания над книгой очень сближают, мне кажется. Своим детям я активно читал, на внуков меня хватает, конечно, уже меньше, но с ними я много разговариваю, что, мне кажется, тоже полезно (смеется) с точки зрения языка.

— Как вы видите будущее русского языка, скажем, через 5–10 лет? Будем ли мы говорить на английском наравне с русским, как, например, в Голландии?

— Сила русского языка опирается, во-первых, на великую русскую литературу, которая имеет вполне современное продолжение, и, во-вторых, на огромную массу ленивых носителей, которые никогда не выучат иностранный язык. В этом смысле судьба Голландии нам не грозит. У русского языка могут возникнуть проблемы только по отдельным сферам употребления. Например, ученые часто переходят на иностранный язык, потому что им так удобнее. Или чтобы увеличить количество своих читателей, пишут на английском. Преимущество русского языка, к неудовольствию многих, в том, что он активно включается в любую сферу, например интернета: страшный «олбанский» и его наследники прекрасно существуют. И по охвату страниц в интернете мы идем на втором-третьем месте, конечно сильно отставая от английского, но тем не менее. Язык меняется, и это признак того, что он жив.

Беседовала Мария Пронина

Не свое | Не Бест? Пришли лучше!

@темы: Не ворую, а заимствую, С миру по нитке