Что я могу еще сказать? Я не исключение из общего правила. С одной маленькой поправкой: все остальные, кроме меня, к такому почтенному возрасту, как третий десяток, уже не являются такими романтичными илиотами и искателями приключений, как я.
Теперь же, к нынешнему дню, у меня сложилось такое впечатление, будто я извозился в говне. Я помню ощущения в прошлом, какими они были тогда. Я смотрел на мир широко открыми глазами и радовался, как олигофрен, что именно мне так повезло с друзьями, родными и любимыми. Что взять с человека, воспитанного на "Индиане Джонсе", "Шерлоке Холмсе" и прочем авантюризме и дедукции? Добавим в этот коктейль книги по магии в более старшем возрасте, Булгакова и "Матрицу". Охрененный кавардак? А если еще сверху лакернуть этникой, кроде "gregorian", "Era" и "Enigma"? Не забудем про стили "техно", "техно-транс" и "хард-рок" с "хеви-металл". Что творится в моей голове, кто может такое представить? Мне дало все только одно: гибкость мышления и неоднозначность восприятия. А еще, почему-то, научило давать правильные советы всем, кроме себя, и, ведь, они, сволочь, работают! И что, выдумаете, что тогда я осознавал, какие карты попали мне в руки? Нет. Я смотрел на мир так, что мне казалось, будто все и каждый может сделать то же, что и я.
Потом, со временем, я понял, - люди не все такие, кая и не ткие, какими мне хотелось их видеть.Сколько потом еще было оскорблений и обид, унижений и гадостей. И мне казалось, что мир не справедлив ко мне, что я достоин лучшего. Так я познакомился с Лин. Она сказала мне, что тоже видит, как не надо делать.Она говорила о том, как было бы хорошо, если бы все мы научились читать взгляды, а не слова.
Вот он, еастоящий друг! Так я думал тогда, так я думал потом, но так ли оно на самом деле?
После того, что произошло со мной пару лет назад, когда все мои друзья сгрудились вокруг меня, не зная, что теперь со мной делать, Лин сказала мне, что настоящие товарищи так не поступают, что она никогда не отвернется от меня и не станет тыкать пальцем из-за решетки больницы. Тогда я поверил ей.
Она повозилась со мной ровно до той степени, до которой захотела, точнее, до того времени, пока ей не надоело и теперь я стал ей не нужен.
Где же была моя приобретенная мудрость тогда восемь лет назад, что яне рассмотрел ее keie? не понял, какая она эгоистка и мстительная завистница?
Я был ослеплен человеком, который, как мне казалось, понимает меня, видит между строк, что я хочу сказатть. И вот получилось так, что моя жизнь выстроилась на опоре и основе присутствия в ней Лин. А потом опору вышибли и я остался висеть с петлей на шее.
Теперь мои глаза открылись, но бежать мне стало некуда. Я оказался заперт в собственной ловушке доверия и надежды. Я доверял свою жизнь и душу человеку, который сидел со мноц рядом после операций, провожая меня в сортир и деля со мной скудную жизнь в темноте, и который вчера сказал мне: "Да, я делала это. Но разве ты это оценил?"
Оценить что? Дружбу и братство? Или до конца своих дней чувствовать себя должником, смиренно склоняющим голову по одному взмаху руки, припоминая, как кто-то сидел со мной, когда родители зарабатывали денешг, чтобы потом купить лекарства и еду не только мне, но и ей, Лин?
По какой шкале мне стоило оценить ее помощь?
А вот человек, который, как я думал, предал меня, сказал мне: "Знаешь, когда я упал на снег и понял, что сейчас умру от холода и усталости, я подумал о том, что потом ты меня убъёшь. Я встал и пошел дальше, и я дошел."
Как мне теперь смотреть на мир? С какого угла мне его повернуть, чтобы понять, почему мой друг отвернулся от меня, позабыв уточнить, в какой стороне туалет, сказав: "Не маленький, как-нибудь найдешь." А мой мнимый недруг, стороний человек, который пропал из моей жизни давным-давно, говорит мне о том, что не умер, когда вспомнил меня.
Я слишком гордился самим собой, чтобы понять, что гордиться было нечем. Теперь я потерял все, что имел - свободу и веру.
Но кое-что все-таки нашел. Свои силы, которые помогут мне не отступить никогда и ни за что. Я знаю, я видел, я помню. Есть в планах бытия и множестве миров такой, где нет меня, но где я когда-нибудь буду. Потому, что все мы когда-то возвращаемся домой. Может, за эти нам и дается познать мудрость униженй и обид, горьких слов и невосполнимых потерь, чтобы после всего нам стало спокойно и легко идти по темным дорогам непознанного?