Голос в вашей голове.
Эта часть написана вместе с соавтором El Guason, за что ему моя благодарность. Детали и детальки в описаниях - явно не мое.)
Doctor_9Льюис стоял на пристани, сунув руки в карманы и разглядывая звездное небо над головой. Он насвистывал какую-то мелодию, безбожно фальшивя и сбиваясь, покуда Спенсер продолжал чертыхаться и орошать пространство вариантами адских мук, грозящих Бо Ваняски. Доктор философии сидел на перевернутой лодке, бросал вдаль песок и мелкие камешки, то и дело встряхивая головой, словно лев своей гривой.
— Ну чего ты орешь? — флегматично осведомился Гриффин. — Вполне себе неплохое местечко, система анклавов и поселений, границы четко определены. Зато можно выбирать все, что душе угодно, — продолжал он, устремив взгляд в ночной бархат небес. — Вот ты когда-нибудь наркоманом быть хотел? — с интересом спросил он у Спенсера. Тот настолько обалдел от вопроса, что даже перестал швыряться песком в темноту пляжа.
— Не особенно, — процедил он сквозь зубы. — А ты думаешь попробовать?
Гриффин неопределенно пожал плечами.
— Нет, наверное, — ответил Льюис. — Хотя тут явно бы было интересно окончить жизнь подобным образом. В конце концов, здесь это разрешено. Хочешь бухать — бухай. Выбирай открытый для этого анклав, и понеслась. Алкоголь, наркотики, содомия, извращения с детишками, проституция там. Делай, что угодно, только в строго определенной зоне. И старайся границ ее не пересекать. Безграничная же лафа, если подумать.
— Ну и нахрена такая лафа? — мрачно вопросил Спенсер, угрюмо глядя вперед. — Как они нам сказали? «А что вы делать умеете?» тоже мне, блин, судьи.
— Лафа-хуефа, судьи…
— Не продолжай, — рыкнул Спенсер. — Достал уже со своими рифмовками. Делать-то что будем? Ваняски хорошо, он там остался в своей тарелке. Местный божок мафиозной структуры. А как подобрался, как перья распушил!
Бывший агент разразился долгой проникновенной речью с нелицеприятными эпитетами в адрес рыжего Бо, предпочетшего своим временным соратникам место управляющего теневой группировки в покинутом ими мире. Льюис не слушал напарника. Он всматривался в узоры звезд и начинавших наползать с запада легких перистых облачков, грозящих затянуть всю эту темную красоту безликими волнами пелены.
— А действительно, Спенсер, — неожиданно хлопнул он в ладоши, — что ты умеешь-то? Кроме того, чтобы выслеживать по следам предателей Корпорации и стирать их новомодными гаджетами в пыль и прах. У тебя во временном пропуске, вроде бы, стояли какие-то отметки? Куда изволите отправиться с ними, великий белый господин?
Доктор Спенсер замычал что-то нечленораздельное, порылся в карманах и извлек скомканный пропуск на территорию нейтральной зоны, располагающейся на побережье, куда их вывел нелегальный портал от разбойников с большой дороги.
Сам по себе анклав таковым, по сути, не являлся, а служил лишь буферной, или перевалочной, зоной между пунктами назначения. Но, в отличие от остальных зон, здесь был только один закон: запрещалось все. Какие бы ни были права у граждан государств или стран на этом клочке суши, но в пограничных зонах перехода они должны были оставаться не более трех суток местного времени, стараться не дышать, не пердеть и даже не показываться на глаза. Предполагалось, что прибывшие быстренько свалят по своим делам, выберут себе конечную точку для дальнейшей жизни и не оставят о себе плохой памяти.
Спенсер кое-как прочел в неверном свете местной луны корявую запись о том, к чему его можно было приложить в данном мире и сокрушенно покачал головой.
— А у тебя что стоит? — убито вопросил он у Гриффина, скрипнув зубами и уже предполагая реакцию Льюиса на свою запись. — Местный падишах, поди.
Гриффин картинно порылся в карманах, выловил аккуратно сложенный пропуск и продекламировал для Спенсера:
— Пометка об особом назначении и допуске в любой анклав и зону, включая закрытые и малочисленные населенные пункты. Особо рекомендуется для поселения в зоне с нехваткой специалистов в области медицины, вирусологии, биогенетики, химии, агропромышленности, экономики и…
— Заткнись, — глухо буркнул Спенсер. Льюис послушно замолчал, всем своим видом показывая, что был бы весьма не против узнать о рекомендациях своего напарника.
— Разнорабочий с перспективой к силовым заданиям, — неохотно признался тот.
— И? — не отказав себе в удовольствии сладко протянуть слова, спросил Гриффин. — И это все? Ты можешь быть копателем? Грузчиком? Вышибалой?
Спенсер до хруста сжал кулаки, чувствуя, как в висках начинает пульсировать кровь от нарастающего бешенства и плохо контролируемой ярости.
— Да ладно тебе, успокойся ты, — успокаивающе сказал Гриффин, — оформлю тебя моим помощником, — мстительно добавил он. — Будешь воду таскать, пока я роды принимаю у очередной мамаши-наркоманки, или осматривать парочки однополых влюбленных, ну или можешь пациента подержать, если мы в религиозную общину попадем, где они отказываются от любых лекарств.
Спенсер глубоко вздохнул и встал с перевернутой лодки. Он прошелся из стороны в сторону, поковырялся в карманах своей потрепанной одежды и извлек оттуда дорогой портсигар со знаком Корпорации, украшенным драгоценными камнями и инкрустированным тонкими золотыми полосками.
— Ну, пошли тогда хоть пожрать купим, что ли, — мотнул он головой в сторону мерцающих вдалеке огоньков прибрежной зоны.
— А у тебя деньги есть? — оживился Гриффин.
— Деньги будут, — Спенсер подкинул на ладони и поймал свой портсигар. — Много за него не дадут, но хоть что-то выручим.
Бывший агент отряхнул штанины от налипшего песка и сухих водорослей, и медленно побрел по песку к фонарикам, отделявшим темную прибрежную полосу пляжа от белеющих в темноте строений и булыжной мостовой. «Интересно. Люди в исследованных мирах способны приспособиться к чему угодно. А уж системы социальных взаимодействий, которые они создают, могут вогнать в ступор даже самого неортодоксального специалиста по этике… — мимолетно подумал он, слушая шелест песка под подошвами ботинок доктора, и шорох прибоя. Многолетняя привычка находить отдушину в подобного рода измышлениях принесла Спенсеру не только странноватый даже по меркам Корпорации титул доктора философии, но и осознание того, что все в мире тленно. Особенно подобного рода мысли. — Да и хрен с ними, если разобраться. Если система живет, значит, она устойчива. Посмотрим, за что можно зацепиться. Агент я, или хрен собачий?»
Гриффин хмыкнул, и Спенсер понял, что произнес последнюю фразу вслух, задумавшись.
Но Льюис неожиданно не стал продолжать пикировку, только буркнул что-то себе под нос.
Поднявшись по широкой дорожке, вымощенной плитами из дикого камня с вырезанными на каждой барельефами из жизни аборигенов — острый глаз агента, усиленный пассивными нанами ночного видения, рассмотрел там сцены жертвоприношений, оргий, мирного труда, сражений и постельных утех — они с Гриффином оказались на открытой всем ветрам площади. Заросли кустарника, подстриженные в геометрическом стиле, ограничивали многометровое пространство, мощеное брусчаткой, и окружавшие площадь строения. Молочно-белый камень зданий, казалось, мягко светился в рассеянном свете электрических фонариков, располагавшихся в тщательно продуманном, как показалось Спенсеру, беспорядке.
От площади во все стороны света отходили изгибающиеся улицы, обозначенные высокими арками с высеченными надписями и орнаментами. Несмотря на позднее время, на брусчатке были расставлены лотки, палатки и навесы, над которыми вились разноцветные светлячки.
— Рынок? Ночью? В пограничной зоне? — удивился Спенсер, приглядываясь к неспешно прогуливающимся по площади людям и неожиданно тихим «торговцам», сидящим или стоящим у своих мест.
— А почему нет? — Гриффин пожал плечами, и указал на ближайшую палатку, украшенную психоделическими узорами и изображением безошибочно узнаваемого листа конопли. — Только вот кажется, что продают и покупают тут совсем не товар.
— А что же? — удивленный агент сделал нарочито глупый вид, чтобы вызвать своего спутника на откровенность, что и незамедлительно получил.
— Людей, — доктор хихикнул, ткнув пальцем в лоток с вырезанными на дереве сценами насилия и пыток. — Спокойно, мой друг, тебя я продавать не буду, ты мне еще пригодишься, инструменты таскать и анестезию ставить.
Спенсер зашипел в ответ, оскалившись.
— Ты же у нас философ и политолог? Вот и анализируй, пока не поздно… — Гриффин довольно поклонился изукрашенной браслетами и нашейными кольцами дородной даме, завернутой в темную ткань. — Анклавы предлагают людям выбор.
Агент, молча проглотив обиду, посмотрел на ночную площадь с другой точки зрения, и понял, что его спутник был прав.
«Не знаю, сколько анклавов здесь есть, но, судя по числу торговых мест, очень много. Десятки и десятки, — Спенсер наблюдал, как люди подходят и изучают предлагаемые им картины жизни того или иного анклава, и иногда получают от представителя кольцо, браслет или карточку, после чего направляются в высокое для здешних мест трехэтажное здание в дальнем конце площади. — Кольцо, скорее всего, временный гостевой пропуск. Браслет, вероятно, означает более долгий срок пребывания. Карточки… Хм. Интересно». Тут он сопоставил татуировки и шрамы на телах некоторых представителей, и понял, как именно означается постоянная принадлежность к анклаву.
Все происходило в какой-то небывалой, почти невозможной тишине — легкие шаги по камню, шелест одеяний и скрип кожи, изредка — бряцание металла. Дуновение ветерка. Тонкий аромат соли, песка и каких-то цветов, сладковатых и душистых. Почти без слов. Почти без лишних движений. Словно исполняя некий устоявшийся ритуал, люди перемещались, уходили, стекаясь с узких улочек…
Гриффин и Спенсер прогуливались вместе со всеми. Сначала они заглянули в «накоманскую палатку», как обозвал ее агент. Там их встретил удолбаный по самое не могу светлокожий детина в меховом жилете и набедренной повязке, вертевший косячки из одуряющее пахнущей травы. Тряся многочисленными мелкими косичками, нарк сноровисто скручивал листья в аккуратные самокрутки, и скреплял их тонкими металлическими колечками, напевая что-то протяжно-гортанное. Кроме стола с наспех сделанными голограммами, сундука, пары коробок и плетеного кресла, под натянутой тканью не было ничего.
— Уважаемый, не подскажете ли, где можно совершить небольшой взаимовыгодный обмен? — Спенсер помахал своим портсигаром перед носом «представителя анклава Меска», как гласила разноцветная надпись на картонке у входа, но особой реакции не дождался.
— А как можно к вам присоединиться? — подал голос Гриффин, внимательно изучая самокрутку и пробуя листочек языком. — Хотя бы на время…
Представитель, не прекращая напевать свой заунывный мотив, раскурил свой косячок, и ткнул грязноватым пальцем в сундук, шлепнув другой ладонью по ляжке.
— Ага, понятно, спасибо, — доктор переглянулся со Спенсером, и они заглянули внутрь.
Догадка подтвердилась. Кольца, браслеты и карточки с изображением листа конопли были перемешаны с подозрительными пакетиками и коробочками, источавшими различные ароматы растительного, животного и химического происхождения.
Следующий стенд, собранный из металлических трубок и обтянутый полупрозрачной пленкой, повествовал в красках и голограммах о преимуществах жизни анклава «Анкер-Мазох». Обтянутые кожей тела, плетки, цепи, крючки, загнанные в неожиданные места… Гриффин хмыкал, оценивая фантазию и знания анатомии авторов голографий, а Спенсер слегка сбледнул с лица. Не потому, что он боялся садистов или мазохистов, отнюдь. Стоявший слегка в стороне кроваво-красный деревянный павильончик, привлекший его внимание, оказался представительством анклава каннибалов. «Папуа-Нахо»… Выставленные голо были очень крупного размера, и вызывали стойкое отвращение…
— Нет, Льюис, туда мы точно не пойдем, — произнес сдавленным голосом бывший агент. — Может, прогуляемся в другую сторону? Там, кажется, продавали выпивку…
— А что, очень неплохие разрезы… — отметил Гриффин, вглядываясь в объемные картины. — Шучу, шучу. Только там не продают, это анклав «Колдырия» представляет свои продукты. Алкоголики…
Потом были представительства фермерской общины религиозной направленности «Хрю-хрю», милитаристского сообщества «Кхорн и компания», анклава кузнецов «Тяжелый молот», организации гомосексуалов «Заднее крыльцо» и ринг «Бойцового Клуба». В полном молчании два тяжеловеса месили друг друга пудовыми кулаками, падая в пыль, и поднимаясь. Спенсер к тому моменту умудрился обменять у кузнецов свой портсигар на местные серебряные монеты, напоминавшие по форме слезы, и теперь присматривался к окружавшим площадь зданиям, ища что-нибудь вроде таверны или еще какой едальни…
— Еще не определились, доктор? — раздалось из-за их спин, когда Гриффин и Спенсер придирчиво изучали брошюры «Общества Сияющего Света» у изукрашенного изображениями солнца лоточка, за которым неподвижно сидел улыбающийся представитель. Кажется, он спал с открытыми глазами.
Обернувшись, они обнаружили троицу хмурых заросших мужиков с короткими дубинками в руках и тем самым выражением широких лиц, которое непременно отличает представителей власти в любом мире. Смесь пренебрежения к окружающим и осознания собственной важности на физиономиях, не испорченных интеллектом, смотрелась необычно. Освежающе, можно сказать.
— Собственно, пока присматриваемся… — протянул Спенсер, изучая сотрудников местных полицейских сил, или их аналога. Татуировки в виде полосатого жезла на лбу, тяжелые челюсти, и пальцы-сосиски, усаженные шипастыми кольцами, не добавляли шарма.
— Заткнись, быдло, — рыкнул один из полицейских, — не с тобой говорят.
— Доктор, анклав «Боро-боро» нуждается в смелом и ловком враче, у них очередная эпидемия кислотного задницееда, — на удивление вежливо продолжил его собрат, жезл на лбу которого был особенно крупным. — И общество «Истинного Креста» тоже искало специалиста по колотым ранам, как и «Медовая полянка». У этих вечно проблемы с, э-э-э, женской частью. Ну, потертости, разрывы и прочие неприятности. Вы бы определились…
— Или можете остаться в транзитной зоне, наш доктор недавно ушел, — прогудел дотоле молчавший громила, пожевывая свою дубинку. — А без доктора нельзя…
— Мне очень… лестно слышать такие слова, — Гриффин напряг всю свою дипломатичность, которой пользовался ужасающе редко. — А куда делся ваш прежний врач? Умер?
Спенсер скрыл издевательскую улыбку, сделав вид, что рассматривает булыжники, и подумал: «Или с ума съехал, что немудрено в этом идиотском мире».
— Нет, улетел, — полицейский вздохнул. — Утром третьего дня собрал вещи, и ушел в космопорт. Устроился на космический мусоровоз.
— А-а, — промычал Гриффин. — Понятно. Синдром путешествующего садового гномика, знаю, да. Случается у медицинских работников… А где тут поесть можно, уважаемые? Уж не в космопорту ли?
— Можно и в нем, только там невкусно. А можно и неподалеку, у перехода в анклав рыбаков… — правоохранитель взмахнул дубинкой в сторону. — Для вас бесплатно.
— Спасибо! — Гриффин кивнул Спенсеру, и направился в указанном направлении, кивнув отодвинувшимся с его пути громилам.
Doctor_9Льюис стоял на пристани, сунув руки в карманы и разглядывая звездное небо над головой. Он насвистывал какую-то мелодию, безбожно фальшивя и сбиваясь, покуда Спенсер продолжал чертыхаться и орошать пространство вариантами адских мук, грозящих Бо Ваняски. Доктор философии сидел на перевернутой лодке, бросал вдаль песок и мелкие камешки, то и дело встряхивая головой, словно лев своей гривой.
— Ну чего ты орешь? — флегматично осведомился Гриффин. — Вполне себе неплохое местечко, система анклавов и поселений, границы четко определены. Зато можно выбирать все, что душе угодно, — продолжал он, устремив взгляд в ночной бархат небес. — Вот ты когда-нибудь наркоманом быть хотел? — с интересом спросил он у Спенсера. Тот настолько обалдел от вопроса, что даже перестал швыряться песком в темноту пляжа.
— Не особенно, — процедил он сквозь зубы. — А ты думаешь попробовать?
Гриффин неопределенно пожал плечами.
— Нет, наверное, — ответил Льюис. — Хотя тут явно бы было интересно окончить жизнь подобным образом. В конце концов, здесь это разрешено. Хочешь бухать — бухай. Выбирай открытый для этого анклав, и понеслась. Алкоголь, наркотики, содомия, извращения с детишками, проституция там. Делай, что угодно, только в строго определенной зоне. И старайся границ ее не пересекать. Безграничная же лафа, если подумать.
— Ну и нахрена такая лафа? — мрачно вопросил Спенсер, угрюмо глядя вперед. — Как они нам сказали? «А что вы делать умеете?» тоже мне, блин, судьи.
— Лафа-хуефа, судьи…
— Не продолжай, — рыкнул Спенсер. — Достал уже со своими рифмовками. Делать-то что будем? Ваняски хорошо, он там остался в своей тарелке. Местный божок мафиозной структуры. А как подобрался, как перья распушил!
Бывший агент разразился долгой проникновенной речью с нелицеприятными эпитетами в адрес рыжего Бо, предпочетшего своим временным соратникам место управляющего теневой группировки в покинутом ими мире. Льюис не слушал напарника. Он всматривался в узоры звезд и начинавших наползать с запада легких перистых облачков, грозящих затянуть всю эту темную красоту безликими волнами пелены.
— А действительно, Спенсер, — неожиданно хлопнул он в ладоши, — что ты умеешь-то? Кроме того, чтобы выслеживать по следам предателей Корпорации и стирать их новомодными гаджетами в пыль и прах. У тебя во временном пропуске, вроде бы, стояли какие-то отметки? Куда изволите отправиться с ними, великий белый господин?
Доктор Спенсер замычал что-то нечленораздельное, порылся в карманах и извлек скомканный пропуск на территорию нейтральной зоны, располагающейся на побережье, куда их вывел нелегальный портал от разбойников с большой дороги.
Сам по себе анклав таковым, по сути, не являлся, а служил лишь буферной, или перевалочной, зоной между пунктами назначения. Но, в отличие от остальных зон, здесь был только один закон: запрещалось все. Какие бы ни были права у граждан государств или стран на этом клочке суши, но в пограничных зонах перехода они должны были оставаться не более трех суток местного времени, стараться не дышать, не пердеть и даже не показываться на глаза. Предполагалось, что прибывшие быстренько свалят по своим делам, выберут себе конечную точку для дальнейшей жизни и не оставят о себе плохой памяти.
Спенсер кое-как прочел в неверном свете местной луны корявую запись о том, к чему его можно было приложить в данном мире и сокрушенно покачал головой.
— А у тебя что стоит? — убито вопросил он у Гриффина, скрипнув зубами и уже предполагая реакцию Льюиса на свою запись. — Местный падишах, поди.
Гриффин картинно порылся в карманах, выловил аккуратно сложенный пропуск и продекламировал для Спенсера:
— Пометка об особом назначении и допуске в любой анклав и зону, включая закрытые и малочисленные населенные пункты. Особо рекомендуется для поселения в зоне с нехваткой специалистов в области медицины, вирусологии, биогенетики, химии, агропромышленности, экономики и…
— Заткнись, — глухо буркнул Спенсер. Льюис послушно замолчал, всем своим видом показывая, что был бы весьма не против узнать о рекомендациях своего напарника.
— Разнорабочий с перспективой к силовым заданиям, — неохотно признался тот.
— И? — не отказав себе в удовольствии сладко протянуть слова, спросил Гриффин. — И это все? Ты можешь быть копателем? Грузчиком? Вышибалой?
Спенсер до хруста сжал кулаки, чувствуя, как в висках начинает пульсировать кровь от нарастающего бешенства и плохо контролируемой ярости.
— Да ладно тебе, успокойся ты, — успокаивающе сказал Гриффин, — оформлю тебя моим помощником, — мстительно добавил он. — Будешь воду таскать, пока я роды принимаю у очередной мамаши-наркоманки, или осматривать парочки однополых влюбленных, ну или можешь пациента подержать, если мы в религиозную общину попадем, где они отказываются от любых лекарств.
Спенсер глубоко вздохнул и встал с перевернутой лодки. Он прошелся из стороны в сторону, поковырялся в карманах своей потрепанной одежды и извлек оттуда дорогой портсигар со знаком Корпорации, украшенным драгоценными камнями и инкрустированным тонкими золотыми полосками.
— Ну, пошли тогда хоть пожрать купим, что ли, — мотнул он головой в сторону мерцающих вдалеке огоньков прибрежной зоны.
— А у тебя деньги есть? — оживился Гриффин.
— Деньги будут, — Спенсер подкинул на ладони и поймал свой портсигар. — Много за него не дадут, но хоть что-то выручим.
Бывший агент отряхнул штанины от налипшего песка и сухих водорослей, и медленно побрел по песку к фонарикам, отделявшим темную прибрежную полосу пляжа от белеющих в темноте строений и булыжной мостовой. «Интересно. Люди в исследованных мирах способны приспособиться к чему угодно. А уж системы социальных взаимодействий, которые они создают, могут вогнать в ступор даже самого неортодоксального специалиста по этике… — мимолетно подумал он, слушая шелест песка под подошвами ботинок доктора, и шорох прибоя. Многолетняя привычка находить отдушину в подобного рода измышлениях принесла Спенсеру не только странноватый даже по меркам Корпорации титул доктора философии, но и осознание того, что все в мире тленно. Особенно подобного рода мысли. — Да и хрен с ними, если разобраться. Если система живет, значит, она устойчива. Посмотрим, за что можно зацепиться. Агент я, или хрен собачий?»
Гриффин хмыкнул, и Спенсер понял, что произнес последнюю фразу вслух, задумавшись.
Но Льюис неожиданно не стал продолжать пикировку, только буркнул что-то себе под нос.
Поднявшись по широкой дорожке, вымощенной плитами из дикого камня с вырезанными на каждой барельефами из жизни аборигенов — острый глаз агента, усиленный пассивными нанами ночного видения, рассмотрел там сцены жертвоприношений, оргий, мирного труда, сражений и постельных утех — они с Гриффином оказались на открытой всем ветрам площади. Заросли кустарника, подстриженные в геометрическом стиле, ограничивали многометровое пространство, мощеное брусчаткой, и окружавшие площадь строения. Молочно-белый камень зданий, казалось, мягко светился в рассеянном свете электрических фонариков, располагавшихся в тщательно продуманном, как показалось Спенсеру, беспорядке.
От площади во все стороны света отходили изгибающиеся улицы, обозначенные высокими арками с высеченными надписями и орнаментами. Несмотря на позднее время, на брусчатке были расставлены лотки, палатки и навесы, над которыми вились разноцветные светлячки.
— Рынок? Ночью? В пограничной зоне? — удивился Спенсер, приглядываясь к неспешно прогуливающимся по площади людям и неожиданно тихим «торговцам», сидящим или стоящим у своих мест.
— А почему нет? — Гриффин пожал плечами, и указал на ближайшую палатку, украшенную психоделическими узорами и изображением безошибочно узнаваемого листа конопли. — Только вот кажется, что продают и покупают тут совсем не товар.
— А что же? — удивленный агент сделал нарочито глупый вид, чтобы вызвать своего спутника на откровенность, что и незамедлительно получил.
— Людей, — доктор хихикнул, ткнув пальцем в лоток с вырезанными на дереве сценами насилия и пыток. — Спокойно, мой друг, тебя я продавать не буду, ты мне еще пригодишься, инструменты таскать и анестезию ставить.
Спенсер зашипел в ответ, оскалившись.
— Ты же у нас философ и политолог? Вот и анализируй, пока не поздно… — Гриффин довольно поклонился изукрашенной браслетами и нашейными кольцами дородной даме, завернутой в темную ткань. — Анклавы предлагают людям выбор.
Агент, молча проглотив обиду, посмотрел на ночную площадь с другой точки зрения, и понял, что его спутник был прав.
«Не знаю, сколько анклавов здесь есть, но, судя по числу торговых мест, очень много. Десятки и десятки, — Спенсер наблюдал, как люди подходят и изучают предлагаемые им картины жизни того или иного анклава, и иногда получают от представителя кольцо, браслет или карточку, после чего направляются в высокое для здешних мест трехэтажное здание в дальнем конце площади. — Кольцо, скорее всего, временный гостевой пропуск. Браслет, вероятно, означает более долгий срок пребывания. Карточки… Хм. Интересно». Тут он сопоставил татуировки и шрамы на телах некоторых представителей, и понял, как именно означается постоянная принадлежность к анклаву.
Все происходило в какой-то небывалой, почти невозможной тишине — легкие шаги по камню, шелест одеяний и скрип кожи, изредка — бряцание металла. Дуновение ветерка. Тонкий аромат соли, песка и каких-то цветов, сладковатых и душистых. Почти без слов. Почти без лишних движений. Словно исполняя некий устоявшийся ритуал, люди перемещались, уходили, стекаясь с узких улочек…
Гриффин и Спенсер прогуливались вместе со всеми. Сначала они заглянули в «накоманскую палатку», как обозвал ее агент. Там их встретил удолбаный по самое не могу светлокожий детина в меховом жилете и набедренной повязке, вертевший косячки из одуряющее пахнущей травы. Тряся многочисленными мелкими косичками, нарк сноровисто скручивал листья в аккуратные самокрутки, и скреплял их тонкими металлическими колечками, напевая что-то протяжно-гортанное. Кроме стола с наспех сделанными голограммами, сундука, пары коробок и плетеного кресла, под натянутой тканью не было ничего.
— Уважаемый, не подскажете ли, где можно совершить небольшой взаимовыгодный обмен? — Спенсер помахал своим портсигаром перед носом «представителя анклава Меска», как гласила разноцветная надпись на картонке у входа, но особой реакции не дождался.
— А как можно к вам присоединиться? — подал голос Гриффин, внимательно изучая самокрутку и пробуя листочек языком. — Хотя бы на время…
Представитель, не прекращая напевать свой заунывный мотив, раскурил свой косячок, и ткнул грязноватым пальцем в сундук, шлепнув другой ладонью по ляжке.
— Ага, понятно, спасибо, — доктор переглянулся со Спенсером, и они заглянули внутрь.
Догадка подтвердилась. Кольца, браслеты и карточки с изображением листа конопли были перемешаны с подозрительными пакетиками и коробочками, источавшими различные ароматы растительного, животного и химического происхождения.
Следующий стенд, собранный из металлических трубок и обтянутый полупрозрачной пленкой, повествовал в красках и голограммах о преимуществах жизни анклава «Анкер-Мазох». Обтянутые кожей тела, плетки, цепи, крючки, загнанные в неожиданные места… Гриффин хмыкал, оценивая фантазию и знания анатомии авторов голографий, а Спенсер слегка сбледнул с лица. Не потому, что он боялся садистов или мазохистов, отнюдь. Стоявший слегка в стороне кроваво-красный деревянный павильончик, привлекший его внимание, оказался представительством анклава каннибалов. «Папуа-Нахо»… Выставленные голо были очень крупного размера, и вызывали стойкое отвращение…
— Нет, Льюис, туда мы точно не пойдем, — произнес сдавленным голосом бывший агент. — Может, прогуляемся в другую сторону? Там, кажется, продавали выпивку…
— А что, очень неплохие разрезы… — отметил Гриффин, вглядываясь в объемные картины. — Шучу, шучу. Только там не продают, это анклав «Колдырия» представляет свои продукты. Алкоголики…
Потом были представительства фермерской общины религиозной направленности «Хрю-хрю», милитаристского сообщества «Кхорн и компания», анклава кузнецов «Тяжелый молот», организации гомосексуалов «Заднее крыльцо» и ринг «Бойцового Клуба». В полном молчании два тяжеловеса месили друг друга пудовыми кулаками, падая в пыль, и поднимаясь. Спенсер к тому моменту умудрился обменять у кузнецов свой портсигар на местные серебряные монеты, напоминавшие по форме слезы, и теперь присматривался к окружавшим площадь зданиям, ища что-нибудь вроде таверны или еще какой едальни…
— Еще не определились, доктор? — раздалось из-за их спин, когда Гриффин и Спенсер придирчиво изучали брошюры «Общества Сияющего Света» у изукрашенного изображениями солнца лоточка, за которым неподвижно сидел улыбающийся представитель. Кажется, он спал с открытыми глазами.
Обернувшись, они обнаружили троицу хмурых заросших мужиков с короткими дубинками в руках и тем самым выражением широких лиц, которое непременно отличает представителей власти в любом мире. Смесь пренебрежения к окружающим и осознания собственной важности на физиономиях, не испорченных интеллектом, смотрелась необычно. Освежающе, можно сказать.
— Собственно, пока присматриваемся… — протянул Спенсер, изучая сотрудников местных полицейских сил, или их аналога. Татуировки в виде полосатого жезла на лбу, тяжелые челюсти, и пальцы-сосиски, усаженные шипастыми кольцами, не добавляли шарма.
— Заткнись, быдло, — рыкнул один из полицейских, — не с тобой говорят.
— Доктор, анклав «Боро-боро» нуждается в смелом и ловком враче, у них очередная эпидемия кислотного задницееда, — на удивление вежливо продолжил его собрат, жезл на лбу которого был особенно крупным. — И общество «Истинного Креста» тоже искало специалиста по колотым ранам, как и «Медовая полянка». У этих вечно проблемы с, э-э-э, женской частью. Ну, потертости, разрывы и прочие неприятности. Вы бы определились…
— Или можете остаться в транзитной зоне, наш доктор недавно ушел, — прогудел дотоле молчавший громила, пожевывая свою дубинку. — А без доктора нельзя…
— Мне очень… лестно слышать такие слова, — Гриффин напряг всю свою дипломатичность, которой пользовался ужасающе редко. — А куда делся ваш прежний врач? Умер?
Спенсер скрыл издевательскую улыбку, сделав вид, что рассматривает булыжники, и подумал: «Или с ума съехал, что немудрено в этом идиотском мире».
— Нет, улетел, — полицейский вздохнул. — Утром третьего дня собрал вещи, и ушел в космопорт. Устроился на космический мусоровоз.
— А-а, — промычал Гриффин. — Понятно. Синдром путешествующего садового гномика, знаю, да. Случается у медицинских работников… А где тут поесть можно, уважаемые? Уж не в космопорту ли?
— Можно и в нем, только там невкусно. А можно и неподалеку, у перехода в анклав рыбаков… — правоохранитель взмахнул дубинкой в сторону. — Для вас бесплатно.
— Спасибо! — Гриффин кивнул Спенсеру, и направился в указанном направлении, кивнув отодвинувшимся с его пути громилам.
@темы: Творчество. Рассказы., Dr.Нах